Когда пожелаешь - Страница 81

— Что я наделала! — Мэй с силой сжала пальцами ткань своего дорожного платья. — Что я наделала! Мне не надо было слушать отца.

Тетя Вайолет покачала головой, отчего собранные в пучок короткие кудри упали на виски.

— Моя дорогая, не стоит опять расстраиваться. Твой отец уверял, что граф — превосходный человек.

— Не было причины для такой спешки.

— Ерунда. Твой отец едва ли мог оставить тебя в доме. А так он уедет через пару дней. И только подумай, моя дорогая, ты выходишь замуж в знатное семейство. Не просто баронет, а настоящий пэр с титулом, который восходит к норманнам.

— Не нужны мне титулы, тетя Вайолет.

— Разумеется, нет, моя дорогая. Но это так приятно. Я вот помню, как моя подруга Амелия де Фробишер-Фробишер вышла замуж за сэра Освелла Чизрайта…

Мэй позволила тетке болтать, а сама откинулась на кожаные сиденья и уставилась в окошко на мягкие склоны холмов. Карета переехала через каменный мост и нырнула под сень берез. Путешествие от Эксбриджа заняло всего пару часов, и роса все еще покрывала листья.

Шел сентябрь — ее любимое время года, но Мэй была слишком напугана, чтобы наслаждаться им. Она жалела, что три недели назад позволила отцу принять приглашение Темпла Стерлинга. Еще больше она жалела, что была настолько глупа, чтобы сесть на поезд до Лонг-Ридинга, а сейчас она загнана в ловушку в этой карете с ее милой, но глупой тетей на пути к человеку, которого она не знает и с кем уже помолвлена.

Каким образом ей выпала такая странная судьба? Мэй была вполне довольна жизнью, привыкнув думать о себе как о старой деве. Статус незамужней стал для нее чем-то близким, знакомым, удобным, как потертые, но хорошего качества туфли. И она принимала себя такой, какая она есть.

С самого детства ее характер был слишком независимым, суждения резкими, а способность скрывать их почти отсутствовала. К тому времени, когда она появилась в свете, все приличные семьи в округе уже сформировали свое мнение — Мелисанда Пибоди стала для них пугалом. Они не забыли, как она спасала от их сыновей лягушек, ежей и выдр хотя бы потому, что мальчишки часто оставались с разбитыми носами и надранными ушами.

Подпирая стену, пока ее подруги и сестры танцевали с кавалерами, Мэй чувствовала, как от обиды сжимается сердце. Но она также знала, что никогда не изменит своего поведения. Каждый раз, когда она пыталась это сделать, она вспоминала страдающих животных, которым без нее никто не поможет.

К двадцати годам Мэй и все окружающие уже смирились с тем, что она останется старой девой. Сначала она стыдилась, зная, что причиной тому — отсутствие у нее мягкости, послушания и хороших манер. Но затем постепенно осознала: теперь ей никто не смеет указывать, что делать. Великолепно.

Так шли годы. Ее сестра Меделин вышла замуж, но мнение Мэй не изменилось. Меделин полностью подчинилась мужу. К счастью, он оказался хорошим человеком. Однако Мэй знала, что если бы она оказалась на месте сестры, то муж никогда не согласился бы на ее постоянные битвы с теми, чью жестокость она не желала терпеть. Нет, любой мужчина мечтает о жене, которая растворится в его жизни, его интересах и его удобствах. Но старая дева не должна нигде растворяться. Конечно, ей приходилось терпеть людскую жалость и едва скрываемое злорадство, но вознаграждением стало то, что она, незамужняя женщина, имела те же права, что и мужчина. Мэй могла поступать так, как ей заблагорассудится. Разумеется, не имея состояния, она не могла на самом деле делать то, чего ей хотелось, — например, взять еще больше потерявшихся и голодающих животных и обеспечить им постоянный кров. Для этого требовалось особое здание. И хотя у нее есть небольшая сумма на жизнь, осуществить свою мечту не представляется возможным.

Мечты. Мечты были похожи на желания. Мэй выпрямилась и принялась шарить в складках накидки, пока не обнаружила выпуклость в кармане. Она сунула туда руку и вытащила зеленую стеклянную бутылочку.

Поднеся ее к окошку кареты, Мэй смотрела на радужное переливание зеленого и голубого. Образы темного леса, луговой травы и лишайника сливались с цветами неба перед закатом и таинственными аметистовыми, гиацинтовыми и фиалковыми оттенками. Когда она смотрела в стекло, то вспомнила свои мечты и желания.

— Какая милая вещица, Мэй.

— Что? О да, тетя. Я купила ее у старьевщика в тот день, когда прибыло письмо от графа.

— Это бутылочка с солями? — Тетя Вайолет часто падала в обмороки и имела огромную коллекцию нюхательных солей.

— Нет. Внутри что-то есть, но это не соли. — Мэй вытащила пробку и вытряхнула туго свернутый кожаный лоскуток.

Тетя Вайолет взяла его и развернула.

— Это просто бессмысленные царапины.

— Посмотрите на обороте.

— «… Не лети мотыльком на огонь». Забавно, но что это значит?

— Не знаю, — призналась Мэй. — Возможно, дети играли и положили в бутылочку послание.

— Кожа выглядит ужасно старой, моя дорогая. Где это взял старьевщик?

— Не знаю. Я как раз разглядывала послание, когда прибежал кузен Малыша Тома и мы помчались к трактиру, а к тому времени, как я сообразила навести справки, старьевщик ушел из Эксбриджа. Боюсь, я была слишком расстроена… Я думала о том письме от графа.

— Понимаю.

Мэй едва ли слышала тетю Вайолет. Она мучилась чувством вины. Настроилась отказать графу и не слушала никаких возражений отца. Потом как-то вечером она поднялась к себе в комнату и прошла мимо стола, где рядом со шкатулкой для рукоделия стояла эта бутылочка. От отблеска свечи цвета переливались и привлекли ее внимание.

Повинуясь интуиции, Мэй открыла бутылочку, прочитала послание и вспомнила свои мечты и желания. Темпл Стерлинг обещал, что она будет счастлива. Для этого он предоставит в ее распоряжение некоторую денежную сумму. Названная в письме сумма была огромной — более чем достаточной, чтобы построить приют для животных.

Послание из бутылочки натолкнуло Мэй на одну мысль, но она тут же отказалась от нее. Как она может выйти замуж, чтобы завладеть деньгами мужа, даже с благородной целью — спасти невинных животных? Как может она так поступить, когда граф делал предложение, исходя из более возвышенных чувств? Он помнил рассказы отца о ней и, основываясь на том, что знал, хотел, чтобы она стала его женой. То, что мужчина станет восхищаться молодой леди исключительно на основе рассказов ее отца, было весьма необычно. И не совсем так. Ведь у Темпла Стерлинга, графа Дарента, был ее фотопортрет. И он все равно хотел жениться на ней.

Возможно, именно поэтому она приняла его предложение. Он же видел ее на фотографии — низкорослую, с некрасивыми каштановыми волосами и карими глазами, наводящими на мысль о полевой мыши. И потом, была еще другая причина, которую она даже себе не позволяла обсуждать. У нее появятся дом, семья, дети. Есть много причин оставаться старой девой, но тогда у нее не будет детей. И каждый раз, когда она думала об этом, в груди все сжималось от тупой боли.

— Ты выглядишь усталой, моя дорогая. Не стоит волноваться о замужестве. Все образуется само собой. — Тетя Вайолет была замужем почти тридцать лет и думала, что каждая женщина боготворит своего мужа.

— Да, тетя.

— Только подумай, ты станешь графиней.

— Да, тетя.

— Я думаю, титул придает характеру человека так много хорошего.

Мэй моргнула, пытаясь постичь логику этого утверждения.

— Ты отправишься в Лондон на сезон. — Тетя Вайолет взволнованно всплеснула руками. Затем склонилась к Мэй, коснулась ее руки и заговорщицки подмигнула. — И что лучше всего, ты будешь представлена.

— Что?

— Представлена ее величеству королеве!

— Тетя, вы думаете, это достаточная причина, чтобы принять предложение джентльмена? Я… я приняла его, потому что отец так волновался обо мне и потому что граф кажется хорошим человеком.

— Я не сомневаюсь в этом, дорогая.

— Так оно и есть!

— Не спорю.

— Ох!

Карета резко свернула с дороги и проехала через ограду из высоких кирпичных столбов, соединенных коваными железными решетками.