Когда Планета кричит SOS - Страница 2

— Ну что, поехали? — В кабинет ворвался продюсер его программы Степан.

— Куда? — удивился Кирилл.

— Ну как же, — развел руками Степа, — нас же ждут на презентации в салоне, я и фотографов организовал.

— А, ну да!

Кирилл положил на стол карандаш, с листа бумаги на него смотрели пятеро чертят, все они ехидно улыбались, а тот, что справа, самодовольно подмигивал.

Субботним вечером Никита привычной дорогой шел на службу в храм, куда его распределили после окончания его учебного заведения. Храм был совсем небольшим, на окраине города, но прихожан было достаточно много, особенно в последнее время. Никита давно заметил, что когда в стране происходит что-то неладное, количество людей, нуждающихся в Боге, заметно прибавляется.

Как часто бывало перед службой, Никита немного нервничал. Он всегда как будто чего-то опасался, несмотря на то, что служил уже пять лет. До сих пор боялся забыть слова молитвы, сделать что-то не так или даже споткнуться и упасть. К церковному облачению он так и не смог привыкнуть, оно его сковывало, мешало, но законы православной церкви были незыблемы — вот уже несколько сотен лет обряды и традиции не менялись. Никите даже нравилось, что церковь продолжает оставаться самой консервативной организацией.

Во время службы Никита обычно выхватывал взглядом одного или двоих молящихся человек из толпы, ему было так проще, не обращать внимания на некоторых неадекватных прихожан. Вот и сейчас трое молодчиков явно не смиренного вида бесцеремонно оттерли женщину с грустными глаза. И начали усердно молиться, а потом вытащили пудовые золотые кресты, весящие на золотых цепях с палец толщиной, и расцеловали их. Местная братва, наверняка кого-нибудь покалечили, теперь грехи замаливают. Причем делали они это регулярно. Никита поморщился. Священник не понимал, на что они рассчитывают? Неужели они думают, что когда предстанут перед Богом, скажут ему: Господи, да, я пьянствовал, блудил, бил людей, занимался вымогательством, может даже убивал! Но я всегда в тебя верил, молился и давал деньги на храмы, отобранные у других. Прости меня! И будь моя душа проклята, если он их простит! Никита перекрестился, отринул гневные мысли, нашел взглядом ту женщину и продолжил службу. Никита уже знал, что после службы она обязательно к нему подойдет попросить совета. Мысленно он пытался понять, что у нее случилось. Здесь и не нужно было долго размышлять: У нее либо кто-то умер, либо скоро кто-то умрет. Такие люди приходили каждую неделю, каждую неделю они задавали ему один и тот же вопрос, и каждую секунду они задавали тот же самый вопрос своему Богу: за что? Что можно было ответить на это? После службы Никита сам нашел эту женщину, отвел ее в сторону.

— Что с вами случилось?

Она, тут же всхлипнув, задрожала.

— Я не знаю что мне делать… — шепотом проговорила она. — Не знаю, не понимаю, почему так случилось со мной, за что?

Никита смотрел в ее заплаканные глаза, глаза, в которых скопилось столько боли и отчаяния. Возможно, церковь была для нее последним убежищем, последним шансом получить ответы на все вопросы, но он, священник, ничем не мог ей помочь.

— Смиритесь, — проговорил он тоже полушепотом, — такова воля Божья.

Она подняла голову и посмотрела ему прямо в лицо. Он видел, как отчаяние нарастает в ней.

— За что он так с невинным младенцем? — проговорила она еле слышно. — Если ему нужны жертвы, почему он меня не забрал?

Никита обнял женщину за плечи, хотя законы церкви этого не одобряют, ему было ее искренне жаль. Если бы он мог ей чем-то помочь, если бы он сам знал ответ на эти вопросы. Наверное, самые сложные вопросы, которые может задать себе человек.

— Вы думаете, мы можем перехитрить Бога? Думаете, мы можем быть умнее его? Он лучше нас знает, как и что должно быть, просто смиритесь.

Никита хорошо понимал, что не помог ей ничем. Ему очень хотелось сделать хоть что-то, как-то реально поучаствовать в судьбе этой женщины, сказать ей то, отчего ей стало бы легче, но он не знал таких слов.

— Идите домой и успокойтесь. Не переживайте, все наладится. Господь не посылает испытаний, которые не мог бы выдержать человек! Примите это, и вам будет куда проще жить, молитесь и полагайтесь на Божью милость. — Никита почти полностью повторил слова своего духовника, но в душе с ним был не согласен.

Всю дорогу домой священник думал об этом разговоре, он снова и снова возвращался к женщине в своих мыслях. Вспоминались и другие люди, искавшие ответ на тот же вопрос. Наверное, их уже несколько сотен, таких же несчастных, как она, буквально каждый день он сталкивался с ними.

Никита поднялся на пятый этаж в свою съемную квартиру. Не снимая обуви, прошел в комнату, машинально включил свет, бросил ключи на стол, открыл дверцу старой стенки. В пустом стеллаже, на самой верхней полке лежала фотография. Никита запрещал себе лишний раз смотреть на нее, но этот снимок был последним воспоминанием из его прошлой жизни. Это был последний снимок его семьи. Фотография была сделана за несколько дней до того, последнего дня. Смотря на фото, он все время думал об одном и том же: почему, за что?! Тот же самый вопрос, ответ на который он искал уже столько лет, искал и не находил… Он много раз ругал себя, что не поехал тогда с ними. Если бы он не поленился и заставил себя подняться, то может быть, несчастье забрало бы и его. Но он остался, теперь уже навсегда один. Он и этот снимок — единственная связь с миром из прошлой жизни. Никита аккуратно провел пальцами по фотографии. Улыбнулся и положил снимок обратно, приподняв сломанную дверцу стеллажа и закрыв на ключ. Так становилось комфортнее на душе.

Марина захлопнула дверь машины, нажала кнопку сигнализации, автомобиль пару раз подмигнул и девушка направилась к дому. И хотя от парковки до подъезда нужно было пройти каких-нибудь тридцать метров, Марина всегда боялась этого расстояния. Неосвещенный двор, спальный район, мало ли что здесь может произойти.

Девушка влетела в подъезд, быстро прошла к лифтам, в очередной раз отметив про себя, что строить такие сложные подъезды глупо и просто небезопасно. Впрочем, лифт работал. Влетев в квартиру, Марина быстро заперла дверь и лишь теперь, облокотившись на нее спиной, наконец, ощутила себя дома и в полной безопасности. И в ту же минуту, как только она расслабилась, Марина поняла, как же невероятно она устала. Сегодня в клинике, где она работала неврологом, на приеме было три десятка пациентов, а потом, уже после приема, она провела полночи в лаборатории, проверяла исследования, заполняла карты, да и просто думала над диагнозами и лечением своих пациентов.

Хоть и пустая, огромная четырехкомнатная квартира была ее защитой, но в дни, когда она возвращалась домой глубоко за полночь, ей становилось здесь немного не по себе. Раньше ей очень нравилось находиться в тишине, слушать тишину, теперь тишина казалась ей зловещей, угнетающей. Она все время слышала какие-то потусторонние звуки, скрежет, шуршание, иногда ей чудилось чье-то дыхание.

— Я просто переутомилась, — сказала она самой себе, — скоро отпуск, море, пустая голова.

С этими словами Марина стянула с себя пальто, повесила его на дверцу платяного шкафа, кое-как стянула узкие сапоги и пошла на кухню. Она поставила чайник на плиту, достала чашку, машинально сделала несколько бутербродов с черствым хлебом, как вдруг зазвонил телефон. Девушка вздрогнула, домашний телефон громко трезвонил, полупустые комнаты отражали звук, который звонко разлетался по квартире.

— Алло! — крикнула она в трубку.

— Марина? — спросил робкий голос в трубке. — Ты добралась, все нормально?

— Я, — продолжала возбужденная Марина, — Алла, ты в своем уме, ты видишь, который час? Я уж подумала, что у родителей что-то случилось или у брата. Естественно, я доехала, что со мной может случиться?

— Что-то ты совсем дерганая, — щебетал женский голос.