Когда невозможное возможно: Приключения в необычных реальностях - Страница 88

Главную причину жесткой конфронтации ученых-традиционалистов и астрологии хорошо иллюстрирует моя полемика с Карлом Саганом, бывшим лидером «научной» оппозиции астрологии. Узнав о моем интересе в этой области, он сказал мне: «Я не могу понять, как вы, умный и образованный человек, можете верить в подобную чушь. Астрология — это же полная ерунда! Стоя рядом с вами, я влияю на вас больше, чем какой-то там Плутон». Карл обладал блестящими способностями и тут же произвел в уме нужные вычисления, исходя из величин массы, расстояния и гравитационного поля. Результат привел его к очевидному выводу, что планеты не могут оказывать сколь-либо существенного физического воздействия на человеческую психику и события, происходящие в мире. Увы, ему не хватило воображения представить себе какой-либо иной механизм, задействованный в данном случае.

Скепсис Карла в отношении физического влияния планет на человеческую психику и мировые события разделяют и все образованные астрологи. Они думают не в терминах логических цепочек из физических причин и следствий, а в терминах синхронных взаимосвязей. Чтобы принять астрологическую точку зрения, нужно избавиться от представления о вселенной как о механической и полностью детерминированной системе и заменить его образом вселенной, созданной высшим космическим разумом по своему гениальному проекту. Согласно астрологическому мировоззрению, универсальная схема мира состоит из систематических взаимосвязей между движением и аспектами планет и динамикой мира архетипов. И поскольку архетипическая динамика управляет событиями материального мира и наполняет их содержанием, мы, руководствуясь положением планет, можем сделать выводы и предсказать, какого рода события стоит ждать в материальной реальности.

Важно подчеркнуть, что астрологические предсказания являются архетипическими, а не конкретными. Для вынесения суждения об астрологии недостаточно полагаться лишь на тот факт, что она несовместима с традиционной научной мыслью. Критики, желающие, чтобы их воспринимали всерьез, должны быть знакомы с теорией и практикой астрологии и обладать соответствующими знаниями архетипической психологии. Следующий шаг — провести свои исследования и оценить, в какой степени данные практических наблюдений совпадают с астрологическими предсказаниями. Я убежден в том, что после проведения подобного исследования жертвой непредубежденного ученого падет не астрология, а монистическое материалистическое мировоззрение академической науки.

Мои наблюдения и опыт, накопленные за пять десятилетий, на протяжении которых я занимался исследованием холотропных состояний, как своих, так и тысяч других людей, существенным образом изменили мое личное и научное мировоззрение. Истории, описанные в этой книге, представляют небольшую, но показательную часть событий, которые способствовали этой трансформации.

В 1956 году, когда я заканчивал медицинский факультет Пражского университета, я разделял со всем академическим сообществом и с нашей культурой представление о вселенной и о психическом устройстве человека, которое было сформировано западной материалистической наукой. Это представление о мире было основано на метафизической предпосылке, что вселенная представляет собой механическую систему, которая строго детерминирована и в которой материя первична. Жизнь, сознание и разум рассматривались как более или менее случайные побочные продукты материи, — явления, которые случайно возникли после миллиардов лет эволюции инертной неорганической материи в маленькой, ничем не примечательной части огромной вселенной.

Эта парадигма не допускала существования никакого Высшего Разума, или руководящего плана, стоящего за этой вселенной. Все это невероятное многообразие форм, открытое различными отраслями науки, от астрономии, квантовой физики и химии до биологии и психологии, рассматривалось как результат бессмысленных и случайных сочетаний материальных частиц. Вселенная представлялась как огромная и полностью детерминированная механическая система, которая управляется исключительно законом причины и следствия.

Согласно этой парадигме, вселенная, по существу, создала сама себя. Частицы неорганической материи просто случайно сложились в органические соединения, а те, в свою очередь, случайно самоорганизовались в клетки. Вся дарвиновская эволюция от одноклеточных организмов до человека происходила в результате случайных генетических мутаций и естественного отбора. Согласно этому мировоззрению главным механизмом эволюции в природе было выживание наиболее приспособленных и воинственная, эгоистичная стратегия генов. Эта теория вполне объясняет и оправдывает то, что кажется сейчас наиболее характерным для поведения в человеческом сообществе — преследование личных интересов в ущерб и за счет других, что проявляется как в частной жизни, так и на более широкой экономической, политической и военной арене.

Этот мрачный образ человеческой природы был подкреплен открытиями глубинной психологии, родоначальником которой был Зигмунд Фрейд, согласно которой все наше поведение в конечном счете мотивируется основными животными инстинктами. С этой точки зрения чувство любви является не чем иным, как просто реакцией на нашу врожденную враждебность или десексуализированным интересом к родителям. Нравственное поведение основано на страхе наказания, интерес к эстетике является психологической защитой против сильных анальных импульсов и т. д. Без общественных ограничений, карательных мер и супер-эго, созданного запретами и наставлениями наших родителей, мы все погрязли бы в разврате, убийствах и воровстве, как Фрейд очень красноречиво описал в своей книге «Неудовлетворенность цивилизацией» (Фрейд, 1971b).

Религиозные верования и духовный интерес любого рода Фрейд и его последователи рассматривали как проявление суеверий, легковерия, примитивного магического мышления, первичных процессов и обсессивно-компульсивного поведения, являющегося результатом подавления анальных импульсов и неразрешенного комплекса Эдипа или Электры. Эта точка зрения, опять же, была впервые высказана Зигмундом Фрейдом в его работах, таких как «Тотем и табу» и «Будущее одной иллюзии» (Фрейд, 1971а и 1971с). Начисто отметая возможность и законность чего бы то ни было духовного, он не проводил никакого различия между примитивными народными верованиями и сложными системами, основанными на многовековых глубоких исследованиях души и сознания, такими как различные школы йоги, буддизм и суфизм. А непосредственное восприятие духовных измерений реальности некоторыми людьми рассматривалось им как проявление серьезных психических расстройств.

Мои профессиональные наблюдения и личный опыт за последние пятьдесят лет, примером которых являются истории, описанные в этой книге, серьезно подорвали вышеописанное мировоззрение и заставили меня усомниться в его основных метафизических положениях. Преодолевая значительное интеллектуальное сопротивление, у меня постепенно сложилось совершенно иное понимание вселенной, психики и человеческой природы. Это мировоззрение имеет сходство с системами человеческой мысли, которые Олдос Хаксли назвал вечной философией, а особенно с великими восточными философскими учениями. Согласно моему теперешнему представлению о реальности, сознание составляет фундаментальный аспект существования, равный или, возможно, высший по отношению к материи, а вовсе не ее случайный продукт.

Сейчас я убежден, что вселенная была сознана космическим сознанием и высшим творческим разумом (anima mundi) и пронизана им на всех своих уровнях и во всех своих измерениях. Образ космоса как гигантской супермашины с ньютоновскими характеристиками, состоящей из отдельных строительных блоков (элементарных частиц и материальных объектов), уступил место образу единого поля, органического целого, в котором все части взаимосвязаны. Теперь каждую индивидуальную человеческую душу я рассматриваю как неотъемлемую часть общего поля единого космического сознания, по своей сути однородную с ним.