Когда мы разведемся? (СИ) - Страница 5

— Здравствуйте! — сказала Алиса вежливо, продолжая размышлять о том, куда идти.

— И вам не хворать, — неожиданно весело улыбнулась соседка. — Заходи, дочка. Вижу, выгнал тебя городской хмырь в шляпе.

— Ну что так смотришь? Наговорили тебя про меня? А ты меньше верь, больше смотри и думай. Всё равно больше некуда идти, заходи. Будешь теперь у меня квартировать.

У Алисы не было выбора. Она ещё не заработала денег, чтобы снять квартиру. А бросить работу в центре и покинуть Шумиху? Нет, только не это!

Она зашла в широкие металлические ворота в просторный двор. На цепи сидели две дворняги, которые принялись было лаять, но хозяйка прикрикнула на них, и они успокоились.

— Меня зовут Алиса. Я могу заплатить, но пока немного. Сейчас уже работаю, скоро смогу заплатить как следует.

— Не надо последнее отдавать. Получишь зарплату, тогда и заплатишь, но много не возьму. Ты молодая, тебе нужнее. А мне веселее. С тех пор, как сын в квартиру переехал, он только в гости приходит, а я тут с собаками да с кошками. Но что поделать, век дитё держать при себе не будешь, он молодой, у него личная жизнь.

— Сын?! — Алиса уже боялась теперь хозяйских сыновей.

— Эээ, нет! Мой не выгонит, не переживай! Идём, дочка, — соседка распахнула двери в большие сени. Вдоль стен висели сухие травы. Приятно пахло мёдом, летним полем. Будто и не зима. Правда, что ли, знахарка?

— А как вас зовут?

— Тётя Люба меня зовут, — улыбнулась бывшая соседка, ныне хозяйка, — а ты не бойся меня! Заходи да располагайся. Глаза у тебя очень хорошие. Я давно приметила.

Спустя полчаса они пили крепкий чёрный чай с протёртой смородиной. Места у тёти Любы было поменьше, и комната у Алисы была маленькая теперь, но зачем ей большая? Зато в доме жили сразу четыре кота. Алиса очень любила животных, но Слава не согласился завести ни кошку, ни собаку.

Они говорили с тётей Любой. Алиса удивлялась, с какой скоростью начала меняться её устоявшаяся жизнь, как много новых людей и событий.

— Я знаю, что обо мне говорят. Людей лечу, есть такое. Но не беру денег, продуктами беру. А что говорят колдунья — так это брехня. Будь я колдунья, разве допустила бы, чтобы с единственным сыном беда приключилась?

— А что такое? — испугалась Алиса.

— Дело давнее, — тётя Люба махнула рукой. — Не буду ворошить. Может, узнаешь потом сама. Слава богу, обошлось. Сильный он у меня. И добрый. Вот этот, в шляпе, выгнал тебя, и мать свою не пожалел. А я своему позвонила, пока ты вещи разбирала, говорю, так и так, пустила девушку на квартиру. А он мне: как считаешь нужным, мама, так и поступай. Опять же, много ли этот, в шляпе, помог родителям? У них из благоустройства только тёплый туалет да холодная вода. А мой сынок провёл газ, отопление сделал, водогрей установил! Сам-то он как сельский врач субсидию получил, купил квартиру.

— Ваш сын врач?

Слишком много врачей вокруг стало неожиданно, хотя чему удивляться, жизнь упорно толкала Алису в медицину с самой молодости.

— Да, детский врач, в реабилитационном центре тут у нас, в Шумихе. Да ты, может, и помнишь его? Во всяком случае, перед тем, как улетел в отпуск, он рассказывал, как Чапай девушку в лесу нашёл. Глеб дежурил как раз. А ведь это ты — та самая девушка из леса.

"Так вот кто у нас сын… Вот это да!".

— Я девушка из леса, да. А сын ваш — очень хороший доктор. Поверьте, я в этом понимаю.

— Да, знаю, дочка. Но всё равно спасибо, приятно слышать. А то ведь люди всякое болтают. Не могут объяснить себе чего-то, мозгами пораскинуть, вот и придумывают.

Гладя забравшегося к ней на колени серого кота, Алиса в который раз за эти десять дней думала о Глебе. Она думала о нём много и напряжённо.

…Дела "военных" тогда всё же забрали в край, и Алиса с Глебом больше не увиделись: он должен был ездить на другую комиссию.

Но, спустя десять лет, судьба свела их так необычно. А теперь ещё и с его матерью судьба свела. О какой беде речь идёт, Алиса понимала. Но он молодец, настоящий герой! Какая сила духа! Стал врачом, да ещё детским. И хорошим врачом, настоящим. Как он тогда встряхнул её, вернул к жизни! Как сочувствовал, успокаивал… Видимо, врачевание, — это семейное у них. Тётя Люба тоже лечит, но она представитель нетрадиционной медицины.

Алиса была уверена: он, безусловно, не сможет ни вспомнить её, ни узнать. У неё нет такой яркой, запоминающейся фактуры, как у него. И виделись они один раз, много лет назад. А то, что он говорил при встрече, — это была самозащита, Алиса понимала это ещё тогда. Он сживался со своим новым состоянием, привыкал, и немного демонстративное поведение было вполне допустимо. Главное, каков результат!

* * * * * * *

Главврач Алексей Михайлович и Глеб вместе вошли в "столовую" для сотрудников — небольшой кабинет, в котором был стол, шкаф с посудой, кран с раковиной, микроволновка, чайник и небольшой холодильник. Конечно, в центре была столовая, но сотрудники ходили туда редко, предпочитая посидеть в спокойствии, попить чаю, поболтать.

— Ого! — Глеб остановился на пороге. — А что это у нас тут за праздник жизни?

За две недели, что его не было, "столовая", она же "комната" отдыха, изменилась почти до неузнаваемости.

— Ты не против, Глеб, если я твою эту чудо-бутылку заморскую и конфеты на корпоратив оставлю? — Алексей Михайлович убрал привезённые Глебом подарки в холодильник.

— Да-да, конечно! — задумчиво ответил Глеб, разглядывая окно, на котором гуашью были нарисованы часы с кукушкой, новогодние мультяшные белки и зайцы. Потом второе окно, где красовались бумажные узоры, а также стены, увешанные разноцветными гирляндами, работающими, видимо, от батареек. На полке стоял извлечённый из недр шкафа кувшин с фильтром для воды. На столе ажурная клеёнка, большой керамический чайник, сахарница, разноцветные бумажные салфетки.

— Что застыл, Глеб? Присаживайся, будь как дома, — усмехнулся Алексей Михайлович.

— А мы точно пришли туда, куда надо?

Он работал в центре три с половиной года, и никогда в их "столовой" не было и тени уюта. Чай в пакетиках, которого зачастую и не было, потому что все надеялись друг на друга; сахар в коробочке; на столе вечный бардак. Кувшин с фильтром достать ленились, так и наливали чайник прямо из-под крана.

Алексей Михайлович заглянул в керамический чайник. Там было пусто.

— Ну, Алисы Павловны нет, потому чай только в пакетах сегодня. Или кофе бери.

— Алисы Павловны? — эхом отозвался Глеб.

— Аа, ты же не знаешь её! Она пришла, когда ты уже улетел в отпуск. Помнишь, Чапай нашёл девушку в лесу?

— Ещё бы не помнить, я дежурил, когда Чапай её привёз, — Глеб размешивал в вычищенной до блеска кружке кофе.

— Вооот! Она у нас теперь работает медсестрой и курирует "ясли". Человек — электровеник в хорошем смысле слова. Генерирует вокруг себя уют и положительные эмоции. И новогоднее настроение — вот, — главврач обвёл рукой комнату, — это всё она. Сегодня отгул попросила, дела у неё в Алексеевске.

— Неуловимая Алиса Павловна, — пробормотал Глеб.

— Что?

— Красиво, говорю. Совсем другой вид у комнаты. А то вокзал какой-то был, не столовая.

— Точно, — кивнул главный.

Глеб знал, что "его" пациентка осталась в Шумихе и работает в центре реабилитации. Вчера ему рассказала мать. Когда он пришёл к матери вчера, квартирантка была на работе. Сегодня он вышел на работу — она в отгуле. Неуловимая.

Алиса уехала в Алексеевск сразу по нескольким делам.

Во-первых, ей пришло смс-уведомление о готовности свидетельства о разводе. Нужно было получить и поставить печать в паспорт. Как она радовалась сейчас, что когда-то, выходя за Славу, оставила свою фамилию! Не хотелось возиться с документами, решила, когда дети будут, поменяет фамилию. Но детей так и не случилось. Зато теперь она избавлена от массы формальностей.