Кое-что приятное (ЛП) - Страница 3

Но Уесли больше не было в ее жизни и все было хорошо. Должно быть хорошо, верно? Непохоже, что у нее был выбор. Нет, у нее был выбор, напомнила она себе. Отпустить его было ее выбором. Вернуться к Сорену было ее выбором. И попытка стать счастливой в сравнении с погрязшей в мучениях тоже было ее выбором. Норе было не свойственно выть без дела, если, конечно, это не касается постели с красивыми мужчинами и с еще более красивыми женщинами.

Нора пыталась изобразить дружескую улыбку, пока шла к входной двери фермерского дома. Сорен сказал, что она должна задержаться хотя бы на четыре часа. Четыре часа. Она могла. Она сможет выдержать четыре часа, не обращаясь к Сорену «Сэр». Она могла продержаться четыре часа, не показывая ему язык. Она могла продержаться четыре часа, не глазея на его задницу, которая выглядела незаслуженно привлекательно в джинсах, которые он скорее всего наденет сегодня. Она могла продержаться четыре часа, не признаваясь никому, что ей сложно возвращаться в «Пресвятое Сердце». Она могла продержаться четыре часа, не говоря никому, кто бы ее ни спросил, чем она занималась все эти дни, что "описывала мерзости и как людей избивают". Она могла продержаться четыре часа, не подкатывая ни к одному из молодых парней.

Если только Микаэля тут не было. Тогда все клятвы отменяются.

Фермерский домик был белым с серой выцветшей черепицей, темно-зелеными дверями и окнами. Нора представила, что такой его вид сохранился еще с момента постройки в 1880-х. Ее шаги глухо отдавались от деревянных ступеней, пока она поднималась к входной двери. Она слышала смех внутри и снаружи дома, голоса, как кричат дети, потому что они дети и им это свойственно.

Норе пришлось собрать все силы, чтобы позвонить в звонок, а не побежать к машине. Она действительно не хотела быть здесь, совсем, вообще. Она скучала по комфорту и безопасности ее подземелья в «Восьмом круге». Она знала кем была в своем подземелье, в доме Кингсли, у себя дома. Но здесь, она не знала кем была. Элеонор? Нора? Элли? Кем-то еще? Кем-то кого она еще не встречала? Кем-то новым? Или кем-то, кем она забыла, как быть?

Она нажала на звонок и подождала, десять секунд спустя нажала снова. Она услышала еще больше смеха из-за двери, и та наконец открылась. Миссис Мэйвуд стояла на пороге в своих персиковых штанах из полиэстра и белой хлопковой блузе. Нора сомневалась, что миссис Мейвуд вообще помнит ее, но через несколько секунд глаза старушки засияли.

- Боже мой, Элли. Обними меня, - женщина распахнула объятия, и Нора подошла ближе.

- Спасибо за приглашение, - сказала Нора пытаясь быть искренней.

- Не глупи, - ответила миссис Мэйвуд. - Ты знаешь, что тебе здесь всегда рады. - Она отстранилась и улыбнулась. Ее тонкие светлые волосы развевались, как одуванчик вокруг головы. Она была нежной и благородной женщиной, и Нора сразу же испытала чувство вины за то, что так боялась прихода в дом этой милой женщины. - Как твоя мама?

- Последний раз, когда ее видела, с ней все было хорошо, - ответила Нора и миссис Мэйвуд впустила ее в дом. Она не сказала миссис Меэйвуд, что не видела свою мать почти пять лет.

- Это прекрасно. Мы все так рады за нее.

- Она счастлива в монастыре, - ответила Нора.

- Лучше она, чем ты, верно? - Миссис Мэйвуд подмигнула ей.

- Не буду спорить, - ответила Нора. Миссис Мэйвуд, должно быть, слышала о ее книгах. По крайней мере, она не казалась оскорбленной. Пока Нора росла, она узнала несколько религиозных людей, которые не читали ничего "светского", кроме газет. Даже Хемингуэя или Фолкнера, или Джейн Остин. Если на обложке не было девушки в простом платье и в капоре, то она вызывала подозрение. Может, Нора могла начать писать извращенные романы для амишей. Она задумалась, сможет ли использовать слово "пахать" для названия. Она отправит эту идею Заку в следующий раз, когда они будут разговаривать. Ей нравится доводить его до сердечного приступа.

- Это для вас, - сказала Нора и вытащила букет ромашек из корзины.

- Как любезно, - сказала миссис Мэйвуд, ведя ее на старую большую кухню, которая не видела ремонта с тех пор, как еще Никсон сидела с Белом Доме. - Ты запомнила.

- Запомнила что? - спросила Нора, в то время как миссис Мэйвуд достала стеклянную вазу из-под раковины и наполнила ее водой.

- Твоя мама приносила мне ромашки. Ты не помнишь?

Нора рассмеялась, и пожала плечами. – Думаю, я забыла, - ответила она.

- Твой мозг забыл, - миссис Мэйвуд постучала по лбу. - Но сердце помнит. Все во дворе. Тебе лучше сходить чего-нибудь перекусить. Ты выглядишь слишком худой.

- Благослови вас Господь за эти слова.

- Иди, иди. Перекуси. Я уже заканчиваю готовить лимонад. Дверь во двор там, - миссис Мэйвуд указала на дверь в прихожую.

- Это я помню, - ответила Нора.

- Отец Стернс скоро приедет.

Нора замялась и напряглась.

- Да? - Нора не знала, что ответить на это. Почему миссис Мэйвуд сообщила эту информацию? Что она знала? Она проверяла Нору? Или хотела посмотреть, что скажет или сделает Нора?

- Как только он приедет, мы пообедаем, - сказала миссис Мэйвуд. - Мы же не можем обедать без благословления от нашего священника, правда?

- А, да, - ответила Нора. Узел в ее животе ослаб. - Простите. Я немного отвыкла от таких вещей.

Мисси Мэйвуд развернулась и долго оценивающе смотрела на нее.

- Тебя не было слишком долго. Хорошо, что ты вернулась.

- Вернуться всегда хорошо, - ответила она.

- Уверена? Ты выглядишь бледной.

Нора решила, что лучше сказать не полную правду, чем полную ложь.

- Эм... я пережила расставание несколько месяцев назад. И меня все еще немного потряхивает.

Миссис Мэйвуд посмотрела с чистым сочувствием.

- Я знаю каково это. В эти дни меня саму немного потряхивает.

- Простите, - вздрогнула Нора, испытывая стыд. - Я говорю о разрыве, когда вы сами потеряли мужа.

- Дорогая, ты не должна извиняться за тяжелое лето. Поверь, если кто и будет сопереживать женщине с разбитым сердцем, так это я.

- Спасибо. - Лицо Норы исказилось от желания заплакать. - Я просто... потеряла ориентиры.

- И ты вернулась в «Пресвятое сердце», чтобы найти их?

Нора кивнула.

- Значит, ты ищешь в правильном месте, дорогая. Если ты не сможешь их найти в церкви, ты не найдешь их нигде.

- Так бы сказала моя мама, - ответила Нора. Она проглотила комок в горле. Уже четыре часа?

- Твоя мама была очень умной леди.

- Как и вы, - ответила Нора. Затем поцеловала миссис Мэйвуд в щеку. Она не хотела делать этого. Все произошло интуитивно.

- Ты всегда была милой девочкой, - сказала миссис Мэйвуд. - Даже если никто этого не замечает, кроме меня.

Миссис Мэйвуд подмигнула ей и прогнала из кухни. Нора пронесла корзинку через прихожую и вышла на крыльцо. Обедненный стол уже ломился от противней и запеканок, накрытых фольгой, лотки с пирогами, и тарелки с кексами, и спрятанным под полотенцами печеньем. Нора поставила свою бутылку вина к остальному алкоголю, печенье на десертный стол, а багет к хлебу. Ее окружали различные прихожане «Пресвятого сердца», они болтали, ели крекеры с сыром, попивали вино и американское пиво, что было преступлением, так как там было столько вариантов в огромном синем холодильнике. Она нашла немецкое пиво, бельгийский белый эль, отличные варианты. Нора остановилась на грушевом сидре. Когда она достала из кармана открывалку, то услышала позади себя смех.

- Настоящая католичка приносит с собой открывалку.

Нора развернулась и увидела, как ей улыбается женщина. У нее были темные волосы, голубые глаза и знакомая улыбка. Они ходили вместе в школу, верно?

- Одиннадцатая заповедь, - ответила Нора. - Не покинь дома без нее. - Она погремела брелоком и спрятала его в кармане. - Мы знакомы, да?

- Келли, - ответила женщина. - Келли Андерсон. Точнее Келли Рихтер в школе.

- Келли. - Нора щелкнула пальцами. - Класс английского.