Кодекс морских убийц - Страница 1

Тихий океан, сто миль к северо-западу

от Северных Марианских островов

1990 год

Страшный удар потряс корпус советской субмарины, едва та вернулась на глубину двести метров. За ударом последовал катастрофический дифферент, не дававший никому из команды устоять на ногах.

На центральном посту прозвучал взволнованный доклад:

– Товарищ командир, мы проваливаемся на глубину!

– Продуть все группы балластных цистерн! – через мгновение ответил капитан.

Ракетный подводный крейсер стратегического назначения К-229 проекта 667БДР «Кальмар» покинул пункт постоянного базирования полтора месяца назад. Боевая служба проходила штатно, как говорили в экипаже, «без приключений». И вдруг на исходе сорок восьмых суток похода прозвучал доклад акустиков о неясных шумах в кормовом секторе.

«Американцы?» – насторожился опытный командир, капитан первого ранга Локтев.

Американцы действительно имели привычку пристраиваться в зоне акустической тени и следить за нашими лодками, патрулирующими заданные районы боевой службы. Они запросто «садились на хвост» даже вдали от своих территориальных вод, а уж здесь – в ста милях от изогнутой цепочки Марианских островов, принадлежащих США, – слежка была заурядным делом.

Надо было отвернуть в сторону, дав возможность акустикам определить характер шумов. А после сеанса связи, если на хвосте действительно окажутся американцы, воспользоваться близостью подводных вулканических вершин. Подобный маневр отрыва Локтев уже использовал не раз.

– Лево тридцать, – приказал он изменить курс и, переключившись на акустический пост, предупредил: – Повышенное внимание! Слушать корму и левый борт!

Через три минуты последовал второй доклад – лаконичный и недвусмысленный:

– Товарищ командир, слышим отчетливые шумы винтов. Предположительно иностранная подводная лодка большого водоизмещения.

– Понял, – поглядел Локтев на стрелки часов.

До контрольного срока радиосвязи с командным пунктом оставалось около получаса – самое время сматываться на перископную глубину. Одним движением можно поймать двух тунцов: уйти от преследования и отправить руководству очередную радиограмму.

По отсекам полетел короткий приказ:

– Приготовиться к всплытию на перископную глубину!..

Вначале все шло как обычно: продолжительный дифферент на корму, поскрипывание силовых элементов прочного корпуса, реагирующих на изменение давления. Наконец, кратковременное чувство легкости в теле и ровный киль, означающий, что лодка достигла перископной глубины. Звучит команда «Поднять выдвижные устройства». Командир осматривает горизонт и лаконично роняет:

– Горизонт чист. Отправить сообщение…

Связная аппаратура работает без сбоев, а навигационный комплекс четко определяет координаты К-229 с точностью до нескольких десятков метров.

Штурман делает отметку на карте и с облегчением вздыхает. Район здесь непростой: при средней глубине в три с половиной тысячи метров над дном резко возвышаются три потухших вулкана. Один невысокий – верхушка едва дотягивается до максимальной глубины погружения субмарины. Второй аккурат достигает рабочей глубины – трехсот двадцати метров. А верхнюю точку третьего великана от поверхности моря отделяют всего шесть метров. «Подводный клык» – так моряки называли торчащую из бездны погибель. Если идешь на судне с приличной осадкой, то не дай бог позабыть о нем или ошибиться в штурманских расчетах! А уж для подводников этот район и вовсе был закрытым для плавания.

– Убрать антенну, – звучит по трансляции голос командира. – По местам стоять, к погружению. Заполнить среднюю. Погружаемся на пятьдесят метров, дифферент пять…

На центральном посту рабочая атмосфера. Рулевой-горизонтальщик монотонно докладывает:

– Десять метров. Двадцать. Тридцать. Подходим к заданной глубине.

– Дифферент ноль, – отвечает на доклад Локтев. – Держать глубину.

Корпус лодки выравнивается. Посторонние шумы, связанные с перепадом давления, стихают. Несколько минут субмарина идет ровным ходом; все ждут новостей от акустиков.

Новости не радуют:

– Товарищ командир, по пеленгу триста – отчетливые шумы винтов. Дистанция от пяти до восьми кабельтовых…

Чертыхнувшись, Локтев глядит на карту и принимает решение спрятаться за верхушку вулкана с одновременным нырком на большую глубину.

– Курс сорок. Погружаемся на двести метров. Дифферент пять.

Нос лодки снова наклоняется.

– Восемьдесят метров. Сто двадцать. Сто шестьдесят… – твердит рулевой-горизонтальщик. – Подходим к заданной глубине.

И вдруг этот страшный удар, сотрясший корпус и сваливший с ног две трети команды.

Командир хватает микрофон.

– Осмотреться по отсекам и доложить на центральный пост!

Пока из отсеков поступают доклады, у лодки появляется угрожающий левый крен и еще больший дифферент на нос. А вскоре выясняется главное: в носовые отсеки через длинную пробоину быстро поступает вода.

– Внимание экипажу! Аварийная тревога! Продуть носовую группу цистерн главного балласта! Полный вперед! Переложить горизонтальные рули на всплытие!..

Бесполезно. Подлодка почти не слушается рулей. Стремительно набирая внутрь корпуса воду, она продолжает погружение.

– Товарищ командир, мы проваливаемся на глубину! – звучит взволнованный доклад.

– Триста. Триста двадцать. Триста сорок пять, – взволнованно зачитывает матрос. – Скорость погружения нарастает.

– Продуть все группы балластных цистерн! – отдает приказ Локтев.

Он понимает: с каждым метром стремительного погружения столь же стремительно увеличиваются и шансы навсегда остаться в западной части Тихого океана – вблизи длинной цепочки крохотных островов. Если в ближайшие секунды погружение не замедлится, то лодка проскочит рубеж предельной глубины и…

– Четыреста сорок метров. Четыреста шестьдесят. Четыреста семьдесят пять, – бубнит рулевой. – Скорость погружения замедляется.

Появилась надежда. Субмарина пересекает значение рабочей глубины, и до предельной границы остается чуть более сотни метров.

– Пятьсот тридцать. Пятьсот сорок. Пятьсот пятьдесят…

Пятьсот пятьдесят – предельная глубина погружения для проекта 667БДР «Кальмар». Но в любую военную технику, будь то самолет, танк или корабль, инженерами-конструкторами всегда закладывается запас прочности. У подлодок он небольшой – с чудовищным давлением шутки плохи. Гарантированный – около сотни метров, ну а дальше как повезет.

Два носовых отсека молчат. Они затоплены, и выживших моряков внутри не осталось. Это факт.

Динамик трансляции оживает и говорит голосом командира БЧ-5:

– Центральный, в седьмом отсеке появилась течь. Аварийная команда приступает к ликвидации…

– Рулевой, почему не докладываешь глубину?! – рычит командир.

И мальчишка с застывшими от ужаса глазами шепчет:

– Шестьсот восемьдесят. Шестьсот девяносто. Семьсот…

Следующий доклад потонул в непривычном шуме и грохоте. Это ломались отсеки прочного корпуса…

Российская Федерация, Москва,

Лубянская площадь

Наше время

– Черенков, ты газеты читаешь?

– Газеты – это анахронизм, порожденный отсутствием Интернета.

– Значит, о перезагрузке ты слышал, верно?

– О чем?

– Понятно. Перезагрузкой сегодня принято называть потепление в российско-американских отношениях.

– Что-то слышал. Это когда бывший вероятный противник превращается в вероятного друга и делает вид, что его ядерные ракеты направлены на кого угодно, только не на тебя.