Кодекс Инквизитора. Книга IV (СИ) - Страница 16

Услышав гортанную немецкую речь, бесповоротно убедилась, что я в Рейхе, и облегчённо выдохнула. Не знаю отчего, но Ватикан вызывал большие опасения. Полагаю, что небезосновательно: я пока не готова противоположить себя первородной стихии света и уповаю, что подобного в принципе не случится. Не моё это дело — нарушать вселенские законы.

Гроб доломать успела и теперь вовсю извергала из себя проклятие чёрной чумы вперемежку со скверной и тленом. Ядрёное дерьмище вышло — никто не уйдёт от возмездия. Силы источника вложила столько, что хватило бы на запуск термоядерной реакции, ещё немного, и гробину разорвёт давлением тёмных эманаций. Надеюсь, ящик Пандоры вскроют раньше, чем это случится. Жаль, что ведьма заживо сгниёт, но иного выхода не было. Нужно бить по площадям — тут либо комбо, либо магия крови. Хаосу я пока не доверяла — уж больно непредсказуем, чертяка.

Раздался скрип открываемой крышки, а затем пространство взорвалось воплями ужаса, вонью испражнений, рвоты, разложения. Меня едва наизнанку не вывернуло, когда у лысого куратора отвалилось лицо и шлёпнулось на пузо. Подскочив с места, будто сам адский сатана, гадливо стряхнула с комбеза гниющую кожу. Перевёртыш подыхал в жутких муках, как и все восемнадцать облечённых властью рейховцев, что бились в корчах на дорогом паркете богато украшенной залы.

Разобрать, кто есть кто, не успела: почерневшие трупы растеклись чёрной слизью, а проклятие, набрав силу, принялось просачиваться сквозь стены, потолок, витражные окна, заражая всё на своём пути. Чуток перегнула палку, но да ладно — в стане врага невиновных априори быть не может. Короче говоря, я в своём праве нести смерть и разрушение. Плевать, сколько сдохнет фрицев. Пиетета к этой нации не испытывала. Подойдя к высокому стрельчатому окну, с удовольствием обозрела панические настроения на плацу перед парадным входом.

Сотни боевиков зайцами метались туда-сюда в попытке укрыться от нежданно-негаданной напасти. Некоторые беспорядочно палили по ядовитому туману, кое-кто магичил огнём, льдом и прочими стихиями, сея вокруг хаос, боль и разрушения. Недоумки. Скверна сама по себе та ещё говнина, а проклятая скверна — говнина в квадрате.

Отвернувшись от занимательного зрелища, засекла сквозь бурую мглу жидкое сияние. Ну надо же, какие люди!

— Хенде хох, куколка! — весело бросила я валькирии.

Сколько же ненависти, лютой злобы, обречённости в её сапфировых глазах. Любо-дорого поглядеть.

— Защита продержится не больше двух минут, затем ты разделишь участь коллеги. — Кивнув через плечо, с усладой продолжила третировать блондинку: — Выбора нет, принцесса, либо работа на меня, либо обернуться лужей экскрементов. Незавидный удел для аристократки. Время на раздумье… Да нет у тебя никакого времени!

Подтянув поближе чумное проклятие, обложила плотным кольцом едва мерцающую защитную сферу. Капилляры в глазах валькирии полопались от натуги: позволить себе сдерживать интенсивный напор чёрной магии она не могла — мана в источнике стремительно таяла. Ещё несколько секунд, и юное тело захлестнёт волна распада.

Поняв это, девица покорно подняла руки и погасила защитный кокон. Бурый туман, повинуясь моей воле, отступил, образуя проход аккурат к железному гробу.

— Я туда не лягу, лучше убей! Воин достоин смерти от меча, сразись со мной, тварь! Вызываю тебя на поединок крови! Здесь и сейчас!

— Давай в другой раз, голуба моя, полезай-ка в кузовок, меня дома ожидает горячая ванна и сытный ужин, обед-то я пропустила по твоей милости. Давай-давай, не стой столбом… ошейник, кандалы — и в ящик, а иначе…

— Убери от меня эту дрянь, гнусная сука! — В пронзительном голосе девицы послышались панические нотки, браваду как рукой сняло.

Дальше тянуть резину не имело смысла — размазавшись в пространстве, рубанула по ведьминой шее ребром ладони. Подхватив падающую девицу под руки, упаковала в гроб. Во избежание рецидива, защёлкнула ошейник, а затем внимательно проверила ротовую полость на предмет подложных коронок. На этот раз ничего не нашлось — обычные крепкие белые зубы, без подвоха. Шмонать одёжу поленилась: взяла да и срезала ножом тактическую снарягу, включая обувь. А чего заморачиваться, время дорого.

Захлопнув крышку ящика, почесала макушку. Давно хотела проверить, что будет с живым человеком, если того засунуть в хранилище. Вот и представился случай.

Выживет — её счастье, а на нет и суда нет. Верну Эрику Топору хладный труп племяшки, да ещё и виру стребую. Северная креветка сама себя не выловит.

Прежде чем покинуть иноходцем старинный немецкий замок, побродила по бесконечным длинным коридорам, заглядывая в каждую комнату, что попадалась по пути. Кругом трупы и ничего, кроме трупов. Выпущенное чумное проклятие постаралось на славу. На третьем этаже наткнулась на богато украшенный кабинет, не тронутый скверной.

На одной из стен висел портрет статного дядьки в современном деловом костюме. Закреплённая на раме золочёная табличка гласила, что это некий барон Альтманн фон Регельдорф. Имел ли владетель поместья отношение к верхушке рейха? Кто знает… Не думаю, что вот так просто, с наскока, завалила важною шишку. Покопавшись в письменном столе, нашла косвенные свидетельства своим мыслям.

По всей вероятности, барон принадлежал к известному и в моём прежнем мире обществу «Туле», по крайней мере, содержимое ящика напрямую указывало на этот факт.

Разворошив кипу конвертов, зацепилась взглядом за знакомые имена и фамилии. Рудольф Гесс и Артур Розенберг значились наиболее известными членами немецкого оккультного и политического тайного общества, а по слухам, и сам Адольф в нём состоял, но что-то пошло не так, и Гитлер запретил организацию. Как дела обстояли в этой реальности — оставалось лишь гадать.

Лысый упоминал верховную ставку, и я, грешным делом, подумала, что речь идёт о канцлере, но, похоже, обманулась. Да и что я вообще знала о тонкостях и перипетиях политикума Великого рейха? Ровным счётом ничего.

Погружаться в клоаку с головой времени не было — для этого требуется целый аналитический отдел. Нужная структура как раз находилась на финальной стадии формирования, вот пусть этим и займутся профессионалы, а моя хата с краю.

Собрав письма, папки с документами, прихватив гербовые печати, какие-то малопонятные, похожие на перфорированные диски носители информации, закинула всё добро в хранилище.

Пошарив рукой под столешницей, наткнулась на небольшую металлическую пипку и тут же надавила на кругляш, запоздало подумав, что опрометчивыми действиями могла запустить защитную систему или смертоносную ловушку, но ничего жуткого не стряслось, лишь стоявший впритирку к стенке стеллаж с лёгким скрипом повернулся вполоборота, открыв взгляду небольшую нишу, в которой имелась немудрёная дверца.

Каково же было моё удивление, когда взор истины впервые столкнулся с совершенно антимагическим материалом. Покарябав ногтем похожую на ясень древесину, ничего особого не заметила.

Дерево как дерево, но как только дело коснулось магии, деревяшка дала фору истинному железу. Не стерпев, провела небольшой эксперимент, пытаясь порушить волокнистую структуру некрокинезом. Не тут-то было — дверь осталась целой и невредимой. Хаос и кровь не особо помогли — никаких зримых следов повреждений не осталось.

Чудеса, да и только! Уж не Иггдрасиль ли это часом? А что, вполне годная теория: общество «Туле» как раз занималось поисками наследия потерянных цивилизаций. Адепты могли и отыскать нечто подобное: не древо миров, само собой, а предметы быта предтеч — вот эту неприметную дверь, например.

Оглядев замороченную замочную скважину посерёдке, пришла к выводу, что недалека от истины. Чересчур мудрёным должен быть ключик, да и сам синеватый металл наталкивал на размышления. Как бы там ни было, навык взломщика сладил с замком легко и непринуждённо — корпеть не пришлось. Сняв дверь с петель, припрятала в подпространство.