Кодекс Инквизитора. Книга IV (СИ) - Страница 13

Мара, схватив меня за химо, шваркнула о святилище, словно куклу: что-то подозрительно хрустнуло, то ли рёбра, то ли ключица. Сцепив зубы, отдала приказ источнику тянуть энергию обратно, что он с радостью сделал особо изуверским способом.

От хлынувшего напора едва не порвало независимые каналы, астрал пошёл рябью эфирных возмущений, а в башке будто петарду взорвали. Опав грудью на стальную плиту, окунулась в забытье, а когда очухалась, богини рядом не оказалось.

Ледышка ушла по-английски, но оставила презент. Совершенно обычную свежеотпечатанную брошюрку, на обложке которой красовалось название: «Настройка алтарных святилищ для чайников».

С трофеями разобралась быстро, выгрузив в храмовом хранилище башку Горыныча, паучьи яйца, тонны истинного железа, библиотеку некроманта и прочие ништяки из подземного городища. Скорп разберётся, что куда, а мне надобно готовиться к завтрашней схватке. Ну, как готовиться… заморить червячка да покемарить, а больше ничего и не надобно. Навык мечника завсегда со мной, как и чернокнижие.

Поединок крови пройдёт не по дуэльному кодексу академии, а без каких-либо ограничений. То есть руки у меня развязаны. Страха и сомнений нет: наше дело правое, превозмогу как-нибудь.

С мыслями о завтрашнем дне сама не заметила, как выбралась из подземелья на свет божий. Помахав ручкой сапфировой статуе, распахнула исполинские створы врат. В лицо тут же пахнул насыщенный влагой осенний ветер, взбодрив до мозга костей.

Зябко поёжившись, вжикнула молнией комбеза военного образца. Теплее не стало, и дабы бесповоротно не закоченеть, потрусила на полусогнутых по направлению к поместью. Душу грели мысли о горячей купели. Дайте только добраться до личных покоев — и пусть весь мир обождёт. Ничто не вынудит меня изменить планы, даже официальный визит императрицы! Мои чаяния да Моране в уши! Метнувшаяся наперерез тень одномоментно разрушила хрупкий хрустальный замок.

— Тёть, а, тёть… там кутя плачет! — прохныкала невесть откуда появившаяся чернявая девчушка лет пяти, размазывая слёзы по чумазому лицу. — Тётенька, пойдём, я покажу, куте больно, кутю спасать надобно! — Мелкая пигалица, неожиданно крепко схватив за рукав, потащила за собой.

От такой наглости я едва не лишилась дара речи и уже вознамерилась было выписать подзатыльник, как девчонка, притормозив, обернулась и, заглянув в глаза, серьёзно вопросила:

— Тётенька, ведь это правда, что русские своих не бросают?

И что тут скажешь? Только одно: плакали мои скромные планы на отдых!

Боги! Разве я у вас так много прошу? Ведь хотела всего-навсего расслабить булки в пенной ванне и понежиться часок! Ну почему опять я должна не бросать своих? Другого кандидата не нашлось? Мысленный посыл, растворившись в эфире, остался без ответа. Печально вздохнув, адресовалась к мелкому исчадию, посланному мне за грехи:

— Как тебя звать-величать, демон?

— Маменька Леруськой кличет, а по батюшке — Валерия Михайловна! — с видом Шамаханской царицы изрекло бесово семя.

— Что ж, Валерия Михайловна, раз такое дело, погнали спасать кутю. Где он, кстати?

— Недалече, тёть, версты две напрямки! — воодушевлённо пролепетала Леруська, уложив ладошки на груди.

Чтоб ей, век конфет не видать!

— Всего-то? Чего же мы стоим, дитя, бешеной собаке сто вёрст не круг!

Похоже, не только ванна накрылась медным тазом, но и плотный обед! Хоть бы одна живая душа рядом проходила: перепоручила бы свиристелку кому-нибудь и была такова. Так нет же, у нормальных людей трапеза по расписанию! Бойцы в расположении, офицеры столуются там же, крепостные по хатам, мелюзги — и той не видать. Надо же так встрять! Суббота, чтоб её! Сама виновата: учредила пятидневку, не подумавши. Вот научники молодчаги — корпят от рассвета до заката, без выходных и проходных, а прочие — баклуши бьют. Придётся самой кутю из беды выручать. Русские ведь своих не бросают!

Глотнув анчутовки для сугреву, побрела овечкой вслед за Лерусей, проклиная Скорпа на чём белый свет стоит. Трофеи могли бы и обождать, а вот желудок сводило голодной судорогой. В хранилище шаром покати — всё съестное выкинула в разломе, даже завалящего рациона не нашлось. Надо бы не забыть пополнить припасы, прежде чем тронусь в академию, иначе придётся втридорога харчеваться у Елисеевых.

Думать не думала, что у меня в вотчине имеется дикий заросший сад. Привыкла, что всё кругом ухоженно и вылизано: деревья под линеечку, газоны стрижены, даже опавшей листвы не видать. Крепостные садовники дело знали, а тут такие дебри непролазные.

Трёхсотлетние раскидистые липы, дубы-колдуны, густые кусты ракиты, заросшие диким виноградом беседки, покрытые мхом статуи. Повсюду царит готический сумрак. Не очень приятное место, особливо в промозглую погоду. Комбез хоть и скроен из качественной хлопковой материи, но дополнительных защитных свойств не имеет: продираясь через кущи, мигом вымокла до нитки.

Пигалицу мои трудности не заботили. Девчонка пёрла напролом, не зная устали, лишь изредка оборачиваясь, проверяла, не утащили ли тётю злые волки.

Вот что мне мешало связаться с Шорохом и отрядить на розыски кути взвод спецназа? Поглядев на промокший хэбэшный рукав, беззвучно выматерилась. Коммуникатор остался в лаборатории вместе с «Мародёром». Хотела было вызвать Скорпа и через него передать команду: «Всем в ружье», но едва не наскочила на застопорившуюся Лерусю.

— Пришли, тёть! Кутя — там!

От резкого визга малявки за малым не подскочила на месте.

Не сразу поняла, куда указывает чернявая, а когда поняла, помянула одну очень неприятную сценку: мальчонка в жёлтом дождевике, ливнёвка, а в ливнёвке той — гадкий клоун жертву дожидается.

— Слышь, Лерусь, может, ну его? Ссыкотно мне что-то! Пойдём-ка отсель. Как тебе идея?

— Не боись, тёть! Ты токмо решётку подыми, а дальше я сама!

Вот же ж, су… Додумать мысль не дал едва слышимый скулёж, доносившийся откуда-то из глубин коллектора.

Встав на колени, заглянула через решётку в узкую щель и, разумеется, ничего путного не разобрала. Придётся лезть. А куда деваться? Мелкая ждёт от меня супергеройского поступка, а чем я не герой?

Вся грудь в орденах, за плечами несколько ходок в разломы повышенной категории сложности, а тут какая-то стрёмная канализация, подумаешь!

Ухватившись за стальные прутья, поднатужившись, крякнула и… ничего! С наскока решетка не поддалась — дурной силы оказалось недостаточно. Что ж, пойдём другим путём, ведь у меня есть всеядная питомица, для неё-то железяка не препона. Призывно хлопнула по пояснице, но отклика от Були не почуяла. И где её, собственно, черти носят? Неужто в храмовом хранилище заблудилась? Как бы не сожрала чего архинужного, или кого архиважного, с неё станется!

— Ну чего там, тёть?

— Обожди, торопыга, отойди-ка назад метров на пять, а лучше на десять, тётя колдовать будет.

Придётся распылить железку некрокинезом. Плавить металл сырой силой по такой погоде — удовольствие не из приятных. И так серая хмарь кругом, только пара не хватает, да и ждать потом, пока остынет.

Встав на ноги, как следует прицелилась, чтобы зацепить тленом лишь саму чугунину, но тут ощутила, как в районе поясничного отдела позвоночника что-то остро кольнуло, как будто в спину резко вступило. Поначалу решила, что это Булька воротилась и, не рассчитав силу обнимашек, переломала владелице хребет. Какой там! Питомицей и не пахло, зато повеяло подляной!

С большим трудом повернув голову, ибо тело напрочь отказывалось подчиняться командам, повстречалась взглядом со смешливыми глазами Леруси. На хорошеньком детском личике расплылась гаденькая улыбочка — один в один как у Пеннивайза.

— Чтоб меня! — только и успела брякнуть, прежде чем повалиться навзничь.

Расквасив нос о заросшую мхом каменку, попыталась шевельнуться. Тщетно — между третьим и четвёртым поясничными позвонками торчал тонкий стилет, смазанный неведомым ядом, а на шее в этот самый момент защёлкивался магический ошейник-блокиратор.