Княжий отрок - Страница 4

Скоро все убедились в печальной истине.

Вместо красивого, людного города перед нашими путниками лежали дымящиеся еще развалины строений.

Проезжая по тесным улицам городка, всадники там и сям встречали трупы убитых. Кое-где попадались и живые люди, пугливо прятавшиеся при приближении дружины.

Ярослав поскакал к княжескому терему. Терем цел, но по всему видно, что и здесь хозяйничали татары. Судорожно дернул князь поводья и разом остановил коня.

Стрелою слетел князь с седла, взбежал на полуразрушенное крыльцо.

— Куда, куда ты, князь, один пошел! — испуганно крикнул ему вслед Всеволод.

Но Ярослав быстро обежал хоромы, отыскивая своих милых. Тщетно звал он их по именам, никто не отзывался.

Тяжело опустился князь у разбитого окна на лавку и закрыв лицо руками, горько зарыдал.

Звеня тяжелыми кольчугами, вошли в хоромы спешившие дружинники, опасавшиеся за князя.

При виде их минутная слабость Ярослава прошла. Быстро поднялся князь со скамьи, грозно ударил рукою о рукоять меча и нетвердым еще от слез голосом промолвил:

— Братцы, вызволим княгиню и княжичей от басурман поганых!

Дружинники рванулись, будто татары были тут, перед ними. Но благоразумный Всеволод спокойно заметил:

— Княже, далеко уже ушли татары от нас, кони наши притомились, не догнать нам лиходеев. А если и догоним, одолеют они нас, числом мы невелики. Княгиню с княжичами не вызволим, а сами головы свои без пользы сложим. Голов-то не жаль, а того жаль, что подмоги ни теперь, ни после не подадим.

— Ин, правду говоришь, — задумчиво произнес князь, — ничего нам одним не сделать!

Быстро разнесся по городу слух, что князь с дружиной приехал. И к княжему крыльцу стал сходиться народ.

— Постиг нас Божий гнев, православные, — печально сказал Ярослав.

— Побила, разорила нас злая татарва, — послышалось из толпы.

— Низко вам кланяюсь, православные, — снова заговорил князь, — поведайте мне, не знает ли кто, что случилось с княгиней моей и малыми детьми?

На минуту водворилось смутное молчание. Все переглянулись. Вышел из толпы седенький старичок и, степенно поклонившись Ярославу, промолвил:

— Ой, горе, господине княже, деток твоих в полон татары забрали…

— А княгиня? — дрогнувшим голосом спросил князь.

— Лютой смертью погибла! — глухо отозвался старичок.

Ярослав пошатнулся и схватился за крылечный столб. Крупные слезы текли по его лицу. Он скинул тяжелый шелом и медленно перекрестился.

— Воля Божья! Упокой, Господи, ее душу, — глухо прошептал осиротевший князь.

Заволновалась толпа. И все набожно перекрестились, все промолвили: «Упокой, Господи, душу!»

— Тело княгини скрыли в подполье, чтобы не надругалась над ним татарва, — сказал князю старик.

В тот же день Ярослав с дружиной похоронили княгиню.

В Переяславле оставаться незачем, и князь с дружиной поехал обратно в Тверь.

Печально проводили переяславцы князя и, точно муравьи в разоренном муравейнике, снова начали поправлять свои жилища.

Прошла гроза. Беглецы понемногу возвращались на свои пепелища. Понемногу воскресала жизнь в разрушенном городе.

В великом неутешном горе возвращался князь из Переяславля.

Волновала его душу и печаль о жене, и неизвестность о судьбе детей. Горело сердце жаждой лютой мести к лиходеям-татарам, разрушившим его семейную жизнь, отнявшим у него все светлые радости.

Тосковал князь и о своем любимце отроке: труп Юрия нашли дружинники совершенно обезображенным на одной из улиц города.

— Отчего мы не пустились в погоню за ними? — мрачно проговорил Ярослав, обращаясь к Всеволоду.

— Не по силам нам было с ними бороться, княже, — ответил тот, — да и не догнать было их!

— Ну, не отбили бы, так хоть сами бы полегли! — горячо возразил князь.

Поник головою старый дружинник.

— Неладное ты толкуешь, княже, — промолвил он, — погиб бы ты, кто же стал бы над нами княжить? Пришли бы новгородцы и завладели бы и нами, и твоим новым стольным городом. Жалко княгини, да против воли Божией не пойдешь.

Задумался князь.

— Не скучай, княже, не вешай буйную голову, надейся на Бога, — продолжал дружинник.

— Правду говоришь, Всеволод, Его святая воля! Только бы вызволил Бог моих детей из полона.

Печален был обратный путь. Дружина ехала молча. Молчал и князь. Он думал крепкую думу, что предпринять, чтобы спасти своих детей.

— Аль с горя не налететь ли на Новгород, отвести-потешить свою душу?! — с отчаянием воскликнул князь. — Хоть бы на чем сорвать свое горе!

— Что ты, что ты, княже! Да разве можно в такое время ссориться тебе с соседями! Займись лучше делом, на нем отведи душу. Не мало дела в Твери найдется! Много пользы и добра всем можешь сотворить. И перед Богом-то угодно, и перед людьми честно.

Только на третьи сутки добрались они до Твери.

Весть о несчастье, постигшем князя, и разорении Переяславля долетела сюда раньше их приезда.

С печалью встретили горожане своего господина. Печально звонил и колокол в соборе, призывая всех к панихиде по убиенной княгине.

Весь город собрался в собор. Слышались тяжкие вздохи и рыдания. Общая скорбь тронула князя. Выйдя из собора, он низко поклонился провожавшей его толпе и промолвил:

— Спасибо, братцы, что пожалели меня, вдовца осиротелого…

Голос Ярослава прервался, по лицу покатились слезы.

— Никто, как Бог, княже! Молись Ему, Отцу небесному! Не ропщи! — слышались голоса из толпы.

Печально вернулся князь в свои отстроенные хоромы, в которые он надеялся ввести любимую жену и милых деток. Как дым, разлетелись его светлые надежды. Пусто, одиноко в хоромах. Князь рассеянно окидывал взором горницы, будто кого искал. Присел он на скамью, облокотился на стол и долго-долго сидел так в тяжком раздумье, пока сгустившиеся сумерки не заставили его очнуться.

— Кто там, ей, сюда!

На зов к князю прибежали два отрока.

— Чего повелишь, княже?

— Закройте окна на ночь ставнями. Засветите свечи.

Отроки бросились исполнять приказание.

— Ты, Григорий, будь мне ближним отроком, заместо убитого Юрия.

Покрасневший от радости отрок тихо прошептал, низко поклонившись князю:

— Спасибо за честь, княже, послужу тебе верою и правдою.

Скоро Ярослав удалился на покой. У дверей его опочивальни, свернувшись на кошме, заснул и новый его приближенный.

Время быстро шло.

Горе стало понемногу забываться. В постоянных заботах и хлопотах Ярослав реже вспоминал о погибшей семье.

— Архиерея бы тебе, княже, к нам в Тверь испросить у владыки, — посоветовал как-то Матура.

— Нужно будет, боярин, как только поеду к отцу во Владимир, так непременно испросить надо. Ишь, Тверь-то наша как ширится, людей все прибывает, да и гости торговые умножаются.

— Вестимо, лестно, княже, стать под твою руку, прославился ты своими разумом и правотой.

Ярославу нравились льстивые речи Матуры, он охотно верил им.

Прошло больше году со времени разгрома Переяславля.

Ярослав стал подумывать съездить на поклон к хану в Орду и поразведать там о своих детях.

Однажды утром, чиня суд на красном крыльце своим горожанам, князь услышал поблизости страшный шум и послал отрока Григория узнать о причине.

— Узнай, что там такое?

— Княже, — проговорил вернувшийся отрок, — там приехали послы из Новгорода.

Ярослав нахмурил брови.

— Что им надо от меня? — сурово спросил он.

— Они идут к тебе.

— Послушаем, что они скажут.

К крыльцу подходило несколько степенных новгородцев. Еще не дойдя до князя, они сняли шапки и низко ему поклонились.

— Почто приехали ко мне, соседи? — с улыбкой спросил князь стоявших перед ним послов.

— К твоей княжей милости, — начал один из послов, рослый новгородец Юрий, с окладистой светлою бородою.

— Какое такое дело до меня привело вас сюда?

— Просим твою милость к нам в князья пожаловать. Ярослав изумленно посмотрел на говорившего.