Князь Александр Невский и его эпоха - Страница 11

Духовные наставники учили, что в душе нашей три силы. Первая из них — разум, он выше других сил. Им мы отличаемся от животных, «познаем небо и прочия творения». Вторая сила — чувство, оно обязано стремиться к доброте и справедливости, но иногда под влиянием дурных склонностей ведет к злобе и зависти. Третья сила — воля, она помогает преодолевать все трудности в жизни[50]. Воспитание было направлено на выработку таких черт характера, как рассудительность в жизненных ситуациях и решительность в действиях.

Изучал княжич латинский и греческий языки и «вскоре извыче вся грамматика». Читал юный Александр византийские хроники о событиях далекого прошлого. Он восхищался подвигами Александра Македонского — героя античного мира и Востока. И все же любимым его занятием оставалось изучение военного опыта предков и событий родной старины. В этом отношении русские летописи являлись неоценимой сокровищницей военной мысли. Внимательно вчитывался Александр в текст «Поучения» своего знаменитого пращура Владимира Мономаха: «На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не потворствуйте, ни сну; сторожевую охрану сами наряжайте, и ночью, расставив воинов со всех сторон, ложитесь, а рано вставайте; а оружия снимать с себя не торопитесь, не оглядевшись, из-за лености, внезапно ведь человек погибает».

Владимир Мономах, победитель половцев, обращал особое внимание на то, чтобы предводитель войска был бдительным, держал своих ратников в боевой готовности и подавал пример дисциплинированности. Если от командира Мономах требовал умения организовать победу, то от младших воинов — беспрекословного выполнения приказаний: «…при старших молчать, мудрых слушать, старейшим повиноваться, с равными себе и младшими в любви пребывать». В «Поучении» Мономаха, помимо чисто практических советов, содержались понятия о ратном побратимстве и кодекс чести русского воина. Давши клятву (поцеловав крест), «блюдите, как бы, преступив, не погубить души своей», — предупреждал Владимир Мономах[51].

Быстро летело время, а в ту пору не признавали долгого взросления. Помимо книжного обучения, большое внимание уделялось воинской подготовке княжича. Под руководством опытных дружинников Александр постигал ратное умение — действовать копьем, владеть мечом и метко стрелять из лука. К 12 годам русские княжичи уже могли обращаться с боевым оружием. Будущий князь — это и правитель, и воин-профессионал. Поэтому неудивительно, что почти все древнерусские князья лично участвовали в битвах, вступали в единоборство с предводителями нападавшей стороны.

В 1234 г., в возрасте 14 лет, Александр принял участие в походе новгородского войска под руководством отца против рыцарей-меченосцев, захвативших город Юрьев (Дерпт). Русское войско подошло к городу и осадило его. Небольшие отряды русских воинов начали действовать в окрестностях Дерпта. Они рассеяли немецкие дозоры и громили имения немецких феодалов. Рыцари вынуждены были выйти из-за крепостных стен навстречу русской рати. В ожесточенной битве немецкое войско потерпело сокрушительное поражение. Немцы срочно отправили послов к князю Ярославу Всеволодовичу, отцу юного Александра, и он «взял с ними мир на всей правде своей», т. е. на своих условиях. Участие в этом походе обогатило практически военные знания Александра.

В 1236 г., в возрасте 16 лет, Александр стал князем-наместником в Новгороде. Его отец отъехал в Киев, чтобы занять там стол великого княжения. Для Александра Ярославича началась трудная школа самостоятельной политической жизни в предгрозовую для всей страны пору.

За время пребывания с отцом в Новгороде Александр изучил нравы и обычаи новгородцев. Он знал, что новгородские бояре, владевшие большими городскими усадьбами и земельными угодьями, определяли политическую жизнь феодальной республики. На новгородском вече властвовали 300 «золотых поясов» — богатейших бояр. Из своей среды они выбирали двух посадников, наблюдавших вместе с вечем и «советом господ» за деятельностью князя.

Перед угрозой нападения противника или выступлением в поход собиралось народное вече, на котором определялись численность войска и маршруты движения. По древнему обычаю, каждая семья посылала своих сыновей, за исключением младшего, на бой. Отказ выйти на защиту родной земли считался позором. Дисциплина войска поддерживалась устным обещанием-клятвой, в основе которой лежали решения веча. Преобладающая роль во время общевойскового сбора оставалась за трудовым людом Новгорода[52].

В среде русских воинов было высоко развито чувство товарищества: трудно сражаться, если нельзя положиться на собрата по оружию. Обычно на вече давали клятву: до принятия христианства — на оружии, а после — крестоцеловальную. Слово чести высоко ценилось в Древней Руси. Нарушавшие его члены общества «выбивались» из земли вон, т. е. изгонялись с территории рода, общины, племени[53]. «Пусть будет мне стыдно, если я нарушу слово», — клялись русичи. Понятие о чести вошло в кровь и плоть каждого воина — от князя до простого ополченца. Русские князья воевали с «крайним соблюдением воинских правил»[54]. Исключения были, но не они характеризовали взаимоотношения людей.

Молодой князь Александр внимательно изучал боевой опыт новгородцев. Он не раз обращался к летописным источникам, повествующим о характерных особенностях ведения боевых действий новгородским войском. Его внимание привлек летописный рассказ времен Ярослава Мудрого. Не случайно впоследствии, выступая против крестоносцев, он сказал: «Помози ми, Господи, яко… прадеду моему великому князю Ярославу на окаянного Святополка».

В 1015 г. сын киевского князя Владимира Святославича Ярослав правил в Новгороде. Будучи в распре со своим отцом, он заручился поддержкой варягов-наемников. Последние вели себя нагло по отношению к новгородцам. Горожане возмутились и перебили многих наемников. Ярослав с остатками варягов бежал в загородную резиденцию. Затем пригласил туда знатных представителей-новгородцев и перебил их. На следующий день он узнал, что князь Владимир умер, а брат Ярослава Святополк[55] убил своих братьев — Бориса, Глеба, Святослава — и захватил с помощью печенегов стол Киева. Единство Древнерусского государства было поколеблено. Ярослав обратился к новгородцам с повинной и за помощью. Новгородское вече помирилось с князем и выделило ему воинов-новгородцев; присоединились к ним и оставшиеся варяги. Новгородское войско двинулось к Киеву. Святополк со своей дружиной и крупным отрядом печенегов двинулся ему навстречу. Соперники встретились у города Любеча и стали на противоположных берегах. Противники не решались начать битву и выжидали три недели.

Долгое стояние и превосходство сил притупило бдительность Святополка. Ярослав имел хорошую разведку и однажды был уведомлен о начавшемся пире в лагере Святополка. На военном совете новгородцы высказались за битву. Они были настроены решительно, а чтобы наемники-варяги не подвели их в сражении, новгородцы договорились после форсирования Днепра лишить себя средств переправы. Ранним утром, в темноте, воины Ярослава переправились на берег противника и оттолкнули ладьи. Неожиданный удар по дружине Святополка застал ее врасплох. Конница печенегов бездействовала. Она не могла развернуться для атаки, будучи отрезанной терпящими поражение воинами Святополка[56].

Александр учел воинский опыт своих предшественников, особенно что касалось разведки и внезапности удара новгородцев. Не менее поучительна оказалась и другая битва новгородцев — с суздальцами и смолянами в 1096 г. у города Суздаля. Новгородцы применили принцип неравномерного распределения сил по фронту. Они сошли с коней и построили свой боевой порядок следующим образом: два полка новгородской пехоты стали против двух конных полков суздальцев. Свой правый фланг новгородцы усилили отрядом «пешцев», создав глубокую колонну. За ней в резерве находился отряд конницы. «И двинулись в бой обе стороны». Правое крыло новгородцев начало теснить суздальцев. Конный отряд, воспользовавшись этим, провел атаку, охватывая левый фланг противника. Суздальские полки бежали с поля боя[57].