Княгиня Ольга. Истоки (СИ) - Страница 6

ГЛАВА III: ПРЕДЧУВСТВИЕ БУРИ

Окрестности Лыбуты.

Частокол из молодого подлеска остался позади, и чем ближе они продвигались в сторону реки, тем сильнее ощущалось лёгким ветерком её свежее, слегка землистое дыхание. Ольга, напряжённая от макушки до кончиков пальцев ног, держала пребывающего в бессознательном состоянии боярского сына за ноги; Ярослав же ухватился за широкую спину молодца и осторожно ступал задом наперёд. Кряхтя и обливаясь потом, возлюбленный варяжки решил разрядить атмосферу, подмигнул ей и обнажил ряд белоснежных зубов с засунутой между ними былинкой — и вот она уже заулыбалась, тронутая таким забавным поведением. И немудрено, ведь был единственным, кто всегда мог рассмешить девицу и поднять ей настроение даже во времена долгого отсутствия дома отца в его плаваниях с другими купцами.

Раненого витязя в их руках кормили отменно — вместе с одеянием весил он так, что даже пара человек с трудом могла с ним управиться.

В какой-то момент земля под ногами перестала быть ровной и твёрдой, на смену цветам и деревьям пришли похожие на спутанные космы волос кустики осоки и ложбинки, в которых уже ощутимо хлюпала вода.

Лапоть юноши с боязливой осторожностью касается влажной почвы, словно мать — хрупкого новорождённого. До берега Великой остаётся совсем ничего, главное сейчас — не потерять равновесие и не упасть, иначе все усилия пройдут даром. И сами поранятся, и знатного боярина изувечат.

— Сюда его, — молвит, насупившись, Ярослав, и мгновение спустя раненый воин оказывается на влажной от росы мягкой болотнице, а на лицо его устремляется почуявшая запах крови мошкара.

Не снимая рубахи, соседский молодец направляется к быстро журчащей прохладной воде. Юноша по пояс заходит в стремительные волны Великой, подталкивает ближе к берегу старый челн и чертыхается: каменный якорь надёжно удерживает лодку посреди стрежни, а если её прямо сейчас отвязать, судно рискует уплыть по сильному течению до того, как кто-то окажется внутри.

Ярославу, мокрому и сердитому, приходится вернуться обратно на берег. Планы опять изменились.

— Ежели не хочешь остаться без отцовой лодки и живого боярина... Надо дотащить его туда самим.

Не остаётся ничего другого, как послушаться возлюбленного. Да и разве могла она воспротивиться ему, куда больше смыслящему в такого рода делах? Ольга кивает и взмахом руки сердито отгоняет прочь жужжащих над челом знатного воина комаров.

Великая, будто чувствуя намерения пары и имея собственное мнение на спасение раненого, изошлась пузырями и пеной, а её ставшее быстрее течение грозит утянуть троицу под воду с каждым новым шагом. Сарафан Ольги от воды вздувается и ощутимо тяжелеет, ещё сильнее препятствуя любым движениям, но она полна неуемной решимости доставить витязя в безопасное место и спасти тому жизнь несмотря ни на какие препятствия. Сейчас прохладная вода доходит им только по колени, но даже это мешает, делает ноги неустойчивыми и скользкими.

Как и до этого, Ярослав взял на себя основную ношу в виде туловища гостя, Ольга же держала того за лодыжки. Медленно, но неуклонно они стали приближаться к потемневшему от волн челну; голова и руки молодого дружинника беспомощно болтались между ними. Влюблённые делали маленькие, осторожные шаги, прокладывая себе путь через беспокойные воды, и каждое движение было хорошенько взвешенным и рассчитанным. Подойдя к лодке, они подняли мужчину и положили его в центр судна. Лодка принялась раскачиваться под весом боярского сына, но Ольга и Ярослав, продолжая крепко стоять на илистом дне, держались за борт, чтобы та не опрокинулась.

Раненый по-прежнему лежал без сознания и единого движения, несмотря на холодные брызги воды и назойливый гнус.

— Места на двоих там не будет, — соседский молодец помотал головой в русых кудрях, понимая, что большую часть пространства в челне занял их несчастный сотоварищ. Руки его отцепили от судна пеньковую веревку, которой был обвязан камень-якорь с отверстием в центре. — Ты меньше и поместишься в лодке, я же едва смогу сесть в ней с таким-то крупным уловом. Справишься? Я повернусь в лес и заберу оставшиеся вещи, негоже дорогим ташке да мечу пропадать при живом владельце.

— Справлюсь, — нехотя кивает Ольга, одновременно и держа обиду на спутника за то, что оставляет её в одиночестве, и осознавая смысл его предложения, прежде чем с силой выдернуть из воды весло, рукоятью воткнутое в мягкое зыбкое речное дно. — Встретимся у тятенькиного двора.

Руки варяжки крепко ухватились за весло и одним движением оттолкнули лодку от прозрачных волн. Сперва она проводила взглядом мокрую, в разводах от крови и грязи, спину Ярослава, поспешившую в лес, затем — взглянула на раненого витязя, отчаянно надеясь увидеть хотя бы какие-то признаки улучшения его состояния. Время не терпит, и потраченная зря минута может стать для того последней. Жизнь знатного пассажира всецело зависит от того, насколько расторопно она доберется домой, где витязю окажут необходимую помощь.

С каждым взмахом весла дочь Эгиля напрягалась и боролась против течения, изо всех своих сил делая всё, чтобы челнок двигался быстрее. Так же стремительно, как деревья на берегу, проносились в голове девицы и тревожные мысли.

Веки темноволосого воина дёрнулись, и в сердце с облегчением вздохнувшей Ольги забрезжила надежда; на горизонте тем временем показалась дюжина одинаковых тёмных крыш родной Лыбуты.

Издалека, откуда-то из гущи лесной чащи, эхом раздалось карканье ворона.

* * * * *

Опытный и мудрый воевода свирепым барсом промелькнул мимо кучки дружинников, которые выстроились перед ним в ряд и с позором склонили головы. Похожие на грозовые тучи седые брови Вещего Олега то поднимаются, то стремительно опускаются, лоб сильно хмурится, становясь еще морщинистее, а зрачки в воспалённых глазах блуждают по остальным воинам и сверкают таким лютым взглядом, что, кажется, ещё немного, и оттуда полетят Перуновы громы и молнии.

— И это сборище бесполезных мужей смеет называться княжеской дружиной, его опорой и защитой? — прорычал правая рука действующего правителя. — Если у кого-то из вас был хотя бы золотник разума да доблести, Игорь давно уже стоял здесь, среди нас!

— Княже… — один из воинов шагнул вперед, пытаясь защититься. — Мы тщательно обыскали каждое дерево, каждую яругу, но его нигде не было.

Лицо Олега исказилось от гнева, а прочие дружинники нервно зашевелились, гадая, что будет дальше. Острый язык предводителя княжеского войска на протяжении долгих лет пользовался столь же дурной славой, как и его меч, и все они убедились, что лучше воеводе не перечить.

Почти все — за исключением новобранцев, переведенных в лепшую дружину из гридей.

— Тщательно обыскали, Сверр? Да ты не смог бы найти свой собственный нос, даже если бы у тебя были орлиные глаза и Прикол-звезда над головой! — произнёс Вещий Олег таким тоном, что даже самые храбрые из его людей дрогнули от страха, будучи не в силах спрятаться за прочными щитами и железной кольчугой от презрительных слов предводителя. — Вы думаете, я поверю, что наш Рюрикович, могучий и гордый, просто взял и растворился в воздухе?

Князь сделал паузу, давая своим словам впитаться в головы соратников, будто те были иссохшей бесплодной землёй, а его речь — долгожданными каплями дождя.

— Десятилетиями я собирал эти земли и подчинял непокорные племена, чтобы в государстве наступила эпоха процветания и спокойствия. И знаете, что случится, если с Игорем действительно произошла беда, пока вы, межеумки, бездействуете? Вас лишат сначала власти, затем — земель, а кого-то даже не таких уж светлых голов. Присягая на верность князю, вы клялись перед ликами богов отвагой, силой и умом. И где сейчас все эти качества?!

Дружинники стыдливо повесили головы, зная, что неудача может стоить всего не только им, но и стране. Главы разномастных народов только и ждали, чтобы вернуть себе контроль над торговыми путями и освободиться от стальной хватки столицы. Твёрдая княжеская рука, общий язык и бремя полюдья выступали теми тремя столпами, что скрепляли это лоскутное одеяло из варягов и славян, мери и чуди, севера с югом да запада с востоком.