Книжник - Страница 17

Так мы и делали, хотя его мать кривилась всякий раз, слыша, как сын говорит на языке

необрезанных язычников.

— Знаю, знаю, — воскликнула она однажды, позволив себе перед тем усомниться в

моей мудрости на этот счет. — Если они поймут, кто такой Иисус и признают его Господом и

Спасителем, то перестанут быть гоями; а будут уже христианами.

Бывало, старые предрассудки пытались взять верх над верой в учение Христа.

— В глазах Каиафы и прочих, мама, мы сами гои, не лучше греков и римлян, — вступил

в разговор Иоанн Марк.

— Ты подслушивал у дверей!

— Тебя и так везде слышно. Старое прошло, мама. Христиан не разделяют ни народы, ни культуры, ни сословия.

— Умом-то я это знаю, а вот сердце порой не поспевает. — Встав на цыпочки, она

положила руки ему на плечи. Он наклонился, и мать поцеловала его. — Вот тебе мое

благословение. Ну, идите.

Она помахала вслед нам обоим.

Павел и Варнава писали нам из Антиохии Писидийской, где проповедовали в

синагогах. Некоторые иудеи слушали и уверовали, многие — нет. Несколько таковых

подговорили набожных женщин из влиятельных семей и начальников города и устроили

беспорядки. Павел с Варнавой были изгнаны прочь.

«Куда бы мы ни пошли, везде за нами следуют некоторые иудеи, твердо решившиеся

воспрепятствовать нам проповедовать Христа Мессию в синагогах…»

Даже когда они отправились в Иконию и проповедовали язычникам, эти враги явились

и там, чтобы отравлять умы, выступая против Слова. Павел, как всегда, уперся накрепко: — Мы останемся, доколе Богу будет угодно, и будем проповедовать Христа распятого, погребенного и воскресшего.

Они пробыли в Иконии долго, пока иудеи и язычники, объединившись, не составили

замысел побить Павла камнями. Павел с Варнавой бежали в Листру, потом в Дервию.

Невзирая на риск, они продолжали проповедовать. В Листре они исцелили калеку от

39

рождения, и греки сочли их богами. Павел и Варнава пытались удержать народ от

поклонения им, а иудеи, пришедшие из Антиохии, воспользовались этой возможностью

настроить толпу против них.

«Толпа побила Павла камнями», — писал Варнава. — «Иудеи из Антиохии вытащили

его тело за городские ворота и там бросили. Мы все собрались вокруг него и стали молиться.

Когда Господь воскресил его, наш страх и отчаяние улетучились. Мы вернулись в город, и ни

иудей, ни язычник не смел Павла и пальцем тронуть. Слава Господу! Друзья перевязали раны

Павла, и мы отправились в Дервию и проповедовали там, а потом возвратились в Листру, чтобы помочь укрепиться верующим, назначить старших и увещевать наших братьев и

сестер твердо держаться веры пред лицом испыта ний…»

Следующее письмо пришло из Памфилии. Они проповедовали в Персии и Атталии.

Писали и другие. «Павел и Варнава вернулись на корабле в Сирийскую Антиохию…»

Эти сообщения весьма воодушевили Иерусалимскую церковь.

Однако не обошлось без неприятностей. В среду учеников вкралось лжеучение. По

возвращении в Антиохию Павел с Варнавой обнаружили, что вере и язычников, и иудеев

грозит опасность. Они отправились в Иерусалим, чтобы обсудить вопрос, успевший уже

внести разлад в отношения между братьями.

— Некоторые христиане из Иудеев учат, что язычники должны обрезаться, чтобы

спастись.

Все члены церковного совета в Иерусалиме были иудеи по рождению и соблюдали

Закон всю свою жизнь. Каждый был обрезан на восьмой день после появления на свет.

Каждый следовал установленной Богом системе жертвоприношений. Даже в свете распятия и

вознесения Христа нелегко было отринуть законы, на которых мы выросли.

— Это же печать завета!

— Ветхого завета! — возражал Павел. — Мы спасены благодатью. Если мы требуем от

этих язычников обрезываться, то возвращаемся к Закону, который сами никогда не могли

исполнить. Христос освободил нас от этого бремени!

Никто из нас в совете не мог бы похвалиться таким наследием, как у Павла.

Чистокровный иудей, из колена Вениаминова, фарисей и один из лучших учеников

Гамалиила, он жил, строжайшим образом исполняя закон отцов, будучи горячим его

ревнителем, что доказывало рвение, с которым он преследовал нас, пока Иисус не преградил

ему путь на дороге в Дамаск. И вот этот самый Павел теперь стоит и яростно выступает

против того, чтобы наложить иго Закона на христиан, обращенных из язычников!

— Братья, это ложное учение! Дух Святой уже явил себя через веру этих язычников.

Вспомните Корнилия! — Глаза всех обратились на Петра, тот задумчиво кивал.

Павел и Варнава рассказали о чудесах и знамениях, происходивших среди греков в

Листре, Дервии и Иконии.

— Истинно, эти события — достаточное доказательство, что Бог почитает их Своими

детьми. — Павел распалялся все сильнее. — Бог их принимает. Как же можно хотя бы

помыслить о том, чтобы вернуться назад к Закону, от которого освободил нас Христос?

Никак!

Мы попросили Павла и Варнаву удалиться, чтобы помолиться и дальше обсудить это

дело. Павел сверкнул глазами, но промолчал. Позже он признавался мне, что ему хотелось

продолжать спор, но он понял, что Господь желает, чтобы он возрастал в терпении. Меня это

сильно насмешило тогда.

Решение далось нам нелегко. Все мы были иудеи, и Закон Моисеев впитали с молоком

матери. И все же Петр высказался за всех нас: «Мы все — без различия — спасаемся

благодатью Господа Иисуса: и мы, и они». Однако оставались и другие опасения. Надо было

дать новообращенным из язычников указания, чтобы они не позволили снова увлечь себя ко

всякого рода распутству, присущему их культуре. Мне довелось путешествовать более, чем

многим членам совета, так что я знал, о чем веду речь. Я насмотрелся языческих обрядов не

меньше, чем мой отец, побывавший в Асии, Фракии, Македонии и Ахайе, и рассказывавший

40

мне об увиденном. Нельзя было просто утверждать, что мы спасены благодатью, и на этом

остановиться!

Иаков предложил компромисс.

Пока шло обсуждение, я исполнял роль секретаря и записал самые важные пункты, по

которым было достигнуто соглашение. Необходимо было уверить христиан из язычников, что спасение дается по благодати Господа нашего Иисуса, и предостеречь их от употребления

пиши, посвященной идолам, мяса удавленных животных и крови. А также от блуда. Все это

могло быть их обычаем, когда они поклонялись ложным богам. Все согласились, что

составить письмо надлежит нам с Иаковом.

— Кто-то должен доставить его на север, в Антиохию. чтобы никто не смел сказать, что

его написали сами Павел пли Варнава.

Паков нужен был в Иерусалиме. Вызвался Иуда (также прозванный Варсавой) и

предложил, чтобы я присоединился к нему.

— Раз письмо будет написано твоей рукой, Сила, тебе и идти — засвидетельствовать

это. Тогда никто не усомнится в его происхождении. — согласился Петр.

О, как возбужденно забилось мое сердце! И в то же время затрепетало. Десять лет уж

минуло с тех пор, как я в последний раз отваживался покинуть пределы Иудеи.

Пришло время сделать это снова.

*

Когда я готовился к путешествию с Иудой, Павлом и Варнавой, ко мне пришел Иоанн

Марк. Он сделал большие успехи в греческом, стал более уверен в себе и твердо веровал, что

Бог снова призывает его в Сирию и Памфилию. Молодой человек просил меня замолвить за

него словечко перед Павлом, и я согласился.

Не ждал я столь резкого отказа от рьяного защитника благодати!

— Пусть остается в Иерусалиме и служит там! Он уже однажды был призван и убежал

от Божьего призвания.

— Призван, но не готов.

— Сила, у нас нет времени нянчиться с ним.

— Он и не просит, чтобы с ним нянчились.

— И на сколько его хватит, прежде чем он опять соскучится по матери?