Книга вампиров - Страница 7

Продукция массовой культуры: плакаты фильмов о вампирах

У меня складывается такое впечатление, что чем раньше написан рассказ о вампирах, тем меньшими способностями вампир в нем обладает. С годами, с десятилетиями, потраченными в муках трудоемкого вымысла, писатели наделяли вампира всяческими новыми способностями и уязвимыми местами.

Забавно проследить этот процесс: когда и кто первым придумал, что вампир боится креста, когда и кто придумал, что вампира убивает солнечный свет и т. д. А способность вампира превращаться в летучую мышь наверняка придумали тогда, когда Европу напугали путевые заметки натуралистов-исследователей, изучивших экзотическую летучую мышь, питающуюся кровью.

В повести Полидори «Вампир», одной среди самых ранних в вампирической литературе, дожившей до наших дней, в рамки реального вампиризма не укладывается главным образом один пункт: что вампир якобы пьет ежегодно кровь девушек для продления своей жизни. Это действительно вымысел, причем, принадлежит он наверняка не автору, а заимствован из современной ему беллетристики. Этот пункт (наличие в сюжете жертвы-девушки) продиктован требованиями литературы эпохи романтизма, без него в те годы вообще не могло быть создано художественное произведение; он в дальнейшем и стал отправной точкой для «Вампира Варни», «Дракулы» и всего остального, рождающегося и в наши дни. Этого требовали и требуют законы жанра.

Вампир, придуманный Полидори, очищен от шелухи поздних наслоений и более всех прочих персонажей соответствует вампирам, о которых писали раньше, до 1819 года, все европейские научные журналы и о которых говорила вся Европа. Полидори придумал свою повесть тогда, когда еще в памяти старших поколений хранились отголоски чудовищной эпидемии вампиризма.

Вот откуда взялась тема вампиров в литературе. В ее основе — мрачные реалии. И весьма примечателен тот факт, что в одном XVIII веке о вампиризме было написано больше, чем с восемнадцатого века до наших дней написано романов ужасов о вампирах. Причем в XVTII веке о вампиризме писали исключительно только ученые, военные и церковь.

Все было намного, несравнимо намного серьезнее, чем в романах беллетристов. Речь шла о реальном вампиризме, ставшем в Восточной Европе проблемой номер один.

С этого момента все, о чем будет дальше говориться в книге, будет касаться вещей реальных, невыдуманных и потому действительно страшных. С этого момента мы будем оперировать только фактами.

Ради поиска истины.

В иностранной прессе в 1990-е годы появилось сообщение о существовании в США центра исследования вампиров. Руководитель центра, доктор Каплан из Нью-Йорка, рассказал о том, что предметом изучения являются люди с патологической тягой к выпиванию крови. Доктор Каплан утверждает, что «в отличие от вампиров из фильмов ужасов они (истинные вампиры), конечно, не могут после смерти вернуться на землю или сделать свои жертвы вампирами, высосать кровь человека против его воли или выпить столько крови, чтобы жертве грозила гибель».

Ознакомившись с утверждениями доктора Каплана, я пришел к выводу, что ни он, ни его центр не имеют представления о том, что такое истинный вампир, а изучаются в центре просто пациенты с отклонениями в психике, но никак не вампиры. Если бы доктор Каплан смог прочесть эту книгу, то — я уверен — его бы взгляды на определение вампиризма значительно изменились.

Те вампиры, вампиры истинные, о которых пойдет дальше речь, вопреки словам доктора Каплана из далекого Нью-Йорка, как раз и появляются только после своих похорон, заражают свои жертвы вампиризмом и приносят жертвам гибель.

Слово вампир появилось в западноевропейских языках в XVII веке, его не было ни в средневековой латыни, ни в старонемецких языках. Это является научным фактом, а если исходить из того, что всякое слово отражает жизненную реалию, то следует сделать несомненный вывод, что в Западной Европе до XVII века не существовало и самого понятия «вампир».

На Запад Европы слово (и понятие) вампир пришло из Германии, которая переняла его у южнославянских народов, находившихся под властью Австровенгеркой империи. Австро-Венгрия, подчинив себе балканские народы, распространяла на Балканах западноевропейский дух Просвещения; феномен вампиризма заинтересовал церковные и научные круги Австро-Венгрии. Так он стал известен в Западной Европе.

Южная часть Балкан находилась под властью мусульманской Турции, и о том, что происходило в турецких владениях, европейцы знали очень мало; отрывочные и крайне скудные сведения предоставляли отдельные путешественники и исследователи (например, Турнфорт, описавший борьбу с вампиризмом в турецкой Греции). Турецкие мусульмане были далеки от европейского прогресса и расцвета наук, и события в турецких владениях в силу многих обстоятельств не стали предметом изучения европейцев. Потому все экспедиции по проверке фактов вампиризма и изучения его причин и природы, отправляемые австро-венгерскими колониальными властями, работали в австро-венгерских владениях: главным образом в Сербии и Моравии. О вампиризме в турецких владениях европейская наука фактов не сохранила.

У греков, румын и болгар понятие «вампир» известно с XV века — со времени активизации турецко-мусульманской экспансии на Балканы.

Надо отметить, что Болгария, Румыния и Греция не считались в ту эпоху европейскими странами, а называли их общим названием Левант — европейская территория, завоеванная мусульманской

Турцией, не имеющая никаких контактов с христианской Европой, а потому Европой и не считающаяся. Данные территории подвергались насильственному обращению в ислам, их жизнь протекала вне европейской орбиты; о появлении вампиризма в этих странах Европа не знала практически ничего. Пока вампиризм не проник в Сербию.

Слово вампир пришло во все европейские языки от сербов (первоначально у сербов оно звучало — упир); у многих славянских народов оно звучит несколько иначе: у болгар — вапир, въпир; у чехов — upir, у поляков — upior, у украинцев — упир, у белорусов — вупар. Греки называли вампиров «бруколяками» или «вруколяками», отсюда русский синоним вампира — вурдалак.

Если взглянуть на вампиров с точки зрения фольклора и народных суеверий, то специалисту становится сразу заметно, что они выделяются из ряда всех прочих представителей нечистой силы: домовых, леших, ведьм, русалок, чертей и т. п., хотя в глазах сегодняшнего обывателя все эти персонажи народных сказок ничем принципиально не отличаются.

Русалкам, ведьмам и лешим — тысячи лет; они — традиционные представители фольклора, которые существовали в духовной жизни европейских народов всегда. Другое дело — вампир. Он появился лишь в эпоху Просвещения, совсем недавно по историческим меркам, и, надо признать, так и не стал героем народных сказок. Он занимает особое место, уникальное. Почему? Видимо, существует две причины.

Во-первых, возвращение покойника-родственника — явление слишком болезненное и интимное для человека; во-вторых, такое наблюдалось в те годы повсюду и было реалией жизни — не вымыслом: страшной, жуткой реалией. Если в народе и слагались истории о вампирах, то они преподносились совсем иначе, чем сказки: они преподносились, как быль — не скрывая боли, отчаянья, без прикрас и преувеличений, и — что характерно — не скрывая полного непонимания причин странных и трагических событий.

И, кроме того, реальный вампиризм существует и поныне.