Книга Страшного суда - Страница 6

—Я поняла, кого ты мне напоминаешь, — заявила Мэри, ставя на стол тарелку и салфетки. — Мамашу Уильяма Гадцсона.

Удар ниже пояса. Уильям Гаддсон учился на первом курсе, и его мать за первый семестр успела наведаться в Оксфорд уже шесть раз, первый — чтобы привезти Уильяму меховые наушники.

— Без них он простудится, — объяснила она Дануорти. Уилли всегда подхватывал простуду в два счета, а уж теперь, вдали от дома, и подавно. Его куратор совершенно о нем не заботится, хотя я неоднократно проводила с ним беседы.

Уилли был крепок, словно дуб, и так же «восприимчив» к простуде.

—Я уверен, что ваш сын не пропадет, — сказал он тогда миссис Гаддсон, совершив тем самым огромную ошибку. Она тут же внесла Дануорти в список тех, кто не желает как следует заботиться об Уилли, но при этом не перестала являться каждые две недели с витаминами и требованием исключить Уилли из команды гребцов, чтобы он не переутомлялся.

— Не надо сравнивать меня с миссис Гаддсон. Гиперопека тут ни при чем. В ХIII веке полно разбойников и лиходеев. И еще кого похуже.

— Точно так же миссис Гадцсон отзывалась об Оксфорде, — заявила Мэри, безмятежно отпивая эль. — Я ей на это сказала, что невозможно бесконечно ограждать Уилли от жизни и держать под колпаком. И у тебя не получится оградить Киврин. Ты ведь сам историк, в вашей науке ничего не добьешься, прячась дома под кроватью. Тебе все равно пришлось бы ее отпустить, несмотря на опасности. Любой век тянет на десятку, Джеймс.

— В нашем веке нет чумы.

— Зато была Пандемия, унесшая тридцать пять миллионов жизней. А в 1320 году чумы в Англии тоже не было. Она дошла до нас только в 1348-м. — Мэри поставила кружку на стол, и фигурка Марии повалилась на спину. — А даже если бы была, Киврин чума не грозит. Я ей вколола противочумную вакцину. — Она печально улыбнулась Дануорти. — У меня тоже случаются приступы миссис-гаддсонита. И потом, чумой Киврин точно не заболеет, потому что именно этого мы и боимся. То, чего боишься, никогда не случается. Случается то, о чем и думать не думаешь.

— Спасибо, утешила. — Дануорти поставил бело-голубую фигурку Марии рядом с Иосифом. Фигурка снова упала, и он осторожно ее поправил.

— Конечно, утешила, Джеймс, — горячо возразила Мэри. — Очевидно же, что ты перебрал все несчастья, которые только могут обрушиться на Киврин. А значит, с ней все в полном порядке. Сидит, наверное, сейчас в замке и обедает фазаньим пирогом — хотя нет, наверное, там время суток отличается от нашего?

Дануорти кивнул.

— Сдвиг будет обязательно — какой величины, одному богу известно, Гилкрист ведь не проводил проверку параметров. По прикидкам Бадри — несколько дней.

Или несколько недель. И тогда, угодив в середину января, Киврин не сориентируется по церковным праздникам. Но даже при разнице в несколько часов она может оказаться на Оксфордско-Батской дороге глухой ночью.

— Лишь бы не пропустила Рождество, — вздохнула Мэри. — Она так хотела посмотреть средневековую рождественскую службу.

— До Рождества там еще две недели. У них Юлианский календарь. На Григорианский перешли только в 1752 году.

— Знаю. Этот аспект мистер Гилкрист в своей речи тоже осветил. Устроил длинный экскурс в историю календарной реформы и разницу в датах между старым стилем и новым. В какой-то момент я даже подумала, что он сейчас начнет диаграммы рисовать. И какое там сегодня число получается?

— Тринадцатое декабря.

— Может, оно и к лучшему, что мы не знаем точно, какое у нее там время. Когда Дейдра с Колином уезжали на год в Штаты, я с ума сходила от волнения, но все невпопад. Например, мне мерещилось, что Колин попадает под машину по дороге в школу, а у них как раз глухая ночь стояла. Чтобы страхи сбылись, надо представлять несчастье во всех подробностях, включая погоду и время суток. Я еще немного поволновалась из-за того, что не понимаю, о чем волноваться, а потом успокоилась совсем. Наверное, с Киврин будет то же самое.

Похоже на то. Он действительно представлял Киврин такой, какой запомнил перед отправкой — распростертой среди раскиданных сундуков, — но ведь наверняка все уже изменилось. С момента переброски прошел почти час. Даже если поблизости не появится никакой путник, на дороге лежать холодно, да и не станет Киврин покорно выжидать с закрытыми глазами, очутившись в Средневековье, это просто невозможно.

Он сам, впервые попав в прошлое, тоже не стоял столбом. Его переместили глухой ночью во внутренний двор колледжа, велев не сходить с места, пока сеть не откроется снова. Но разве устоишь смирно, когда ты в Оксфорде 1956 года и знаешь, что с привязкой будут возиться минут десять, не меньше? Он промчался четыре квартала по Брод-стрит — посмотреть на старую Бодлеинку — и чуть не довел оператора до инфаркта, опоздав к открытию сети.

И Киврин не станет столько времени лежать с закрытыми глазами, когда вокруг раскинулось Средневековье. Дануорти вдруг увидел ее воочию, как она стоит в своем непрактичном белом плаще на Оксфордско-Батской дороге, готовая в любую секунду шлепнуться обратно на землю при виде ничего не подозревающего путника, а сама при этом восторженно шепчет в молитвенно сложенные ладони обо всем, что происходит вокруг. Беспокойство тут же отступило.

Ничего, через две недели она пройдет через сеть обратно, закутанная в потрепанный и перепачканный плащ, и расскажет тысячи леденящих душу историй со счастливым концом, которые еще не одну неделю будут преследовать его в ночных кошмарах.

—Ты же знаешь, Джеймс, с ней все будет отлично, — нахмурившись, повторила Мэри.

— Знаю. — Он сходил к бару и принес им еще по полпинты. — Во сколько, ты сказала, твой внучатый племянник приезжает?

— В три. Он сюда на неделю, а я понятия не имею, что с ним делать. Кроме как беспокоиться, конечно. Наверное, можно сводить его в музей Ашмола... Дети ведь любят музеи? Плащ Покахонтас и прочие диковинки?

Дануорти вспомнил плащ Покахонтас — заскорузлый кусок серой тряпки, напоминающей оттенком злосчастный шарф.

—Я бы предложил Музей естествознания.

В паб ворвались дребезжащие аккорды «Динь-дон слышно в вышине». Дануорти в тревоге оглянулся на дверь. На пороге стоял его секретарь, близоруко щурясь в полумрак.

— Может, запустить Колина в башню Карфакс, чтоб испортил карильон? — высказала Мэри крамольную мысль.

— Это Финч. — Дануорти вскинул руку, привлекая его внимание, но тот уже и сам направлялся к их столу.

—Я вас везде ищу, сэр. У нас нелады.

— С привязкой?

— С привязкой? — недоуменно переспросил секретарь. — Нет, сэр. С американками. Они прибыли слишком рано.

— Какие еще американки?

— Звонари. Из Колорадо. Женская гильдия мастеров переменного звона Западных штатов.

— Еще колокола? Нам своих мало, хотите сказать? — воскликнула Мэри возмущенно.

— Я думал, они двадцать второго приезжают, — удивился Дануорти.

— Сегодня и есть двадцать второе, — ответил Финч. — Должны были приехать днем, но концерт в Эксетере отменили, поэтому они опережают график. Я позвонил на кафедру медиевистики, и Гилкрист сказал, что, видимо, вы пошли праздновать. — Он покосился на пустую кружку Дануорти.

— Я не праздную. Я жду, пока будет готова привязка на мою практикантку. — Он взглянул на часы. — Еще не меньше часа ждать.

— Вы обещали устроить им экскурсию по местным колокольням, сэр.

— Правильно, зачем тут сидеть? — подхватила Мэри. — Я могу позвонить тебе в Баллиол, когда установят привязку.

— Вот когда установят, тогда я с ними и встречусь, — не сдавался Дануорти. — Поводите гостей по колледжу, а потом накормите обедом. Как раз около часа и выйдет.

Финча предложение не обрадовало.

— Они здесь только до четырех. Вечером у них концерт на ручных колокольцах в Или, и они очень хотели посмотреть колокола в Крайст-Чёрч.

— Так и сводите их в Крайст-Чёрч. Покажите «Большого Тома». Поднимитесь на башню Святого Мартина. Или в Нью-Колледж. А я приду сразу как освобожусь.