Книга Страшного суда - Страница 24

— Зайди утром за Латимером, хорошо? — попросила Мэри Дануорти, просматривая списки контактов. — Сам он не вспомнит, что к семи надо прийти сюда.

— Мне нужно к Бадри, — сказал Дануорти.

—Лаборатория, Брэйзноуз, — перечисляла Мэри, скользя глазами по строчкам. — Кабинет декана, Брэйзноуз. Лаборатория, Брэйзноуз. Неужели никто нигде не встречался с Бадри вне сети?

— В «Скорой» он бормотал: «Что-то не так». Может, там сдвиг. Если недельный и больше, она не узнает, когда выходить на стыковку.

Мэри, не отвечая, хмуро пролистала списки по второму разу.

—Я должен убедиться, что с привязкой все в порядке, — не сдавался Дануорти.

Мэри подняла голову.

—Ладно. Никакого толку от этих списков. В перемещениях Бадри за последние три дня сплошные белые пятна. Кроме него самого нам никто не скажет, где он был и с кем контактировал. — Она повела Дануорти по коридору. — Я подсылала к нему сестру, но он плохо соображает в бреду и пугается ее. Может, тебя признает.

Дойдя до лифта, она произнесла в интерком: «На первый, пожалуйста».

—У Бадри бывают минуты просветления, но очень короткие. Так что расспросы могут затянуться на всю ночь.

— Ничего. Я все равно не успокоюсь, пока не станет ясно, что Киврин переместилась благополучно.

Они поднялись на лифте на два этажа и прошли по коридору к двери с табличкой «Не входить. Инфекционное отделение». За дверью сидела перед монитором угрюмая сестра.

— Веду мистера Дануорти навестить мистера Чаудри, — пояснила Мэри. — Нам нужны СЗК. Как он там?

— Снова жар. Тридцать девять и пять. — Сестра выдала им СЗК, которые оказались бумажными защитными костюмами, запаянными в одноразовые упаковки. Халат с завязками на спине, шапочка, маска, не налезающая поверх шапочки, бахилы и защитные перчатки. Дануорти опрометчиво начал с перчаток, и потом целую вечность копался, разворачивая халат и прилаживая маску.

— Вопросы нужно задавать как можно четче, — инструктировала Мэри. — Спроси, что он делал утром, когда встал, один провел ночь или с кем-то, где завтракал, кто там еще был — в таком духе. В бреду он будет путаться. Поэтому, возможно, придется переспрашивать по несколько раз. — Она открыла дверь в палату.

Хотя какая там палата. В комнатке едва умещались койка и складной стул, даже не кресло. Стену позади кровати занимала аппаратура и разные экраны. На дальней стене виднелось занавешенное окно, а вокруг еще аппаратура. Глянув мельком на Бадри, Мэри принялась изучать данные на экранах. Дануорти тоже посмотрел. Ближайший пестрел цифрами и аббревиатурами, на нижней строчке значилось: «ПИТ 14320691-22-12-54 1803 200/повт 1800КС упнцлн 200 мг/к6ч ГСЗ 40-211-7 Аренс». Видимо, назначения лечащего врача.

На остальных экранах скакали ломаные линии и шли колонки цифр. Совершенно ничего не понятно, за исключением строчки посередине второго экранчика с краю. «Темп. 39,9» Ох ты!

Дануорти перевел взгляд на Бадри. Руки больного лежали поверх одеяла, и к ним тянулись трубки подвешенных на штативах капельниц. В одной из них штук пять баллонов подсоединялись к одной общей трубке. 1лаза у Бадри были закрыты, лицо осунувшееся, будто он резко похудел за утро. Оливковая кожа приобрела какой-то странный лиловатый оттенок.

— Бадри! — Мэри наклонилась над койкой. — Ты нас слышишь?

Бадри открыл глаза и посмотрел бессмысленным взглядом — впрочем, узнаванию помешал, скорее, не вирус, а защитные бумажные одеяния.

— Это мистер Дануорти, — подсказала Мэри. — Он пришел тебя навестить.

У нее запиликал пейджер.

— Мистер Дануорти? — прохрипел Бадри и попытался сесть.

Мэри мягко уложила его обратно.

— Он задаст тебе несколько вопросов. — Ласково похлопав Бадри по груди, как в лаборатории Брэйзноуза, она выпрямилась, разглядывая экран над койкой. — Лежи спокойно. Мне надо уйти, но мистер Дануорти останется с тобой. Отдыхай и постарайся ответить на вопросы.

Она вышла.

— Мистер Дануорти? — снова повторил Бадри, словно осмысливая.

—Да. — Профессор сел на складной стул. — Как ты себя чувствуешь?

— Когда он должен вернуться? — выдавил Бадри через силу и снова попытался приподняться. Дануорти придержал его, не давая сесть.

— Что-то не так, — сказал Бадри.

Ее жгли на костре. Вокруг бушевало пламя. Наверное, ее уже привязали к столбу, хотя она этого и не помнит. Зато помнит, как разжигали огонь. Она упала с белого коня, потом разбойник подобрал ее и принес сюда.

—Давайте вернемся на переброску, — попросила она.

Он наклонился ближе, и Киврин увидела его лицо в пляшущих отблесках огня.

— Как только мистер Дануорти поймет, что дела плохи, он откроет сеть, — объяснила Киврин. Не надо было этого делать. Теперь он принял ее за ведьму и сожжет на костре.

—Я не ведьма.

Откуда-то протянулась прохладная рука и легла ей на лоб, а мягкий голос сказал: «Тс-с-с».

—Я не ведьма, — проговорила Киврин как можно отчетливее. Разбойник ее не понимал. Она пыталась сказать ему, что не нужно уходить с переброски, а он не слушал. Посадил ее на белого коня и повез прочь от полянки, через березы, в самую чащу.

Киврин силилась запомнить дорогу, чтобы вернуться, но качающийся в руке разбойника фонарь освещал лишь несколько дюймов земли под ногами, а свет резал глаза. Поэтому она их закрыла — очень необдуманно, поскольку от неровной поступи коня ее тут же укачало, и она свалилась.

—Я не ведьма. Я историк.

— Haweу fond enyowuh thissla dey?—донесся издалека женский голос. Видимо, селянка подошла подложить хвороста в огонь и тут же отодвинулась, подальше от жара.

— Enwodesfillenun gleydundsore destrayste, — ответил мужской голос, похожий по тембру на мистера Дануорти. — Ауееn mynarmehs hooralle op hider уbar.

—Sweltes shay dumorte blаuеn? — спросила женщина.

— Мистер Дануорти... — Киврин протянула к нему руки. — Я попала к разбойникам! — Но лицо профессора терялось в густом дыму.

—Тс-с-с, — сказала женщина, и Киврин поняла, что прошло какое-то время, что невероятнейшим образом она умудрилась заснуть. Интересно, сколько обычно горят на костре? Пламя пылает так жарко, она давно уже должна была сгореть дотла, но рука, поднесенная к глазам, оказалась целой и невредимой, несмотря на огненную кайму, обрамляющую пальцы. Пламя слепило, и Киврин смежила веки.

«Хоть бы не упасть с коня еще раз». Она ведь цеплялась за его шею обеими руками, хотя от неровной поступи ужасно болела голова, цеплялась изо всех сил, и все равно упала, а мистер Дануорти не зря настоял, чтобы она брала уроки верховой езды, договорился, чтобы ее потренировали на конюшне под Вудстоком. Мистер Дануорти предупреждал. Он с самого начала сказал, что ее ждет костер.

Женщина поднесла к губам Киврин чашку. Наверное, уксус на губке, его давали мученикам. Нет, какое-то питье, теплое, кисловатое. Женщине пришлось слегка приподнять голову Киврин, чтобы она смогла отпить, и Киврин только теперь осознала, что, видимо, лежит на спине.

«Надо будет сказать мистеру Дануорти, что людей сжигали в лежачем положении». Она попыталась сложить ладони домиком и поднести к губам, чтобы надиктовать запись, но пламя потянуло их вниз.

«Я больна», — подумала Киврин, осознавая, что теплое питье — это какой-то целебный отвар и он немного сбил температуру. Что она лежит не на земле, а на кровати в темной комнате, и женщина, шептавшая «тс-с-с» и поившая ее отваром, по-прежнему рядом. Киврин слышала ее дыхание. Она попыталась повернуть голову, но затылок тут же пронзила боль. Женщина, кажется, спала, дыша ровно и громко, будто храпя. Голова у Киврин затрещала от этого сопения еще сильнее.

«Я, наверное, в деревне. Сюда меня привез тот рыжий».

Когда она свалилась с коня, разбойник подсадил ее обратно, но потом она заглянула ему в лицо, и оказалось, что оно совсем не разбойничье. На нее смотрел рыжеволосый юноша, по-доброму смотрел. Это он пришел к ней, когда она сидела привалившись к колесу, преклонил колено и спросил: «Кто вы?» Тогда она прекрасно поняла его слова.