Книга Страшного суда - Страница 134

— Он не нарочно меня ушиб.

Вернулся Колин с половиной ведра воды, видимо, зачерпнутой из лужи. Он тяжело дышал.

— На меня напала корова! — Грязным ковшом мальчик набрал воды из ведра и высыпал таблетки на ладонь Дануорти. Их оставалось пять.

Дануорти взял две и запил крошечным глотком, остальные отдал Киврин. Она забрала их с мрачным видом, не вставая с колен.

—Лошадей я не нашел, — сообщил Колин, передавая Киврин ковш. — Только мула.

— Осла, — поправила Киврин. — Пони Агнес украла Мейзри, — вернув ковш, она снова взяла Роша за руку. — Он звонил по всем усопшим, провожая их души на небо.

— Надо, наверное, ехать? — прошептал Колин. — Там уже совсем стемнело почти.

— Даже Розамунду, — будто не слыша, продолжала Киврин. — Хотя он уже был болен. Я говорила, что некогда, что нам нужно отправляться в Шотландию.

— Надо выезжать, — согласился Дануорти, — пока еще хоть что-то видно.

Киврин не шевельнулась и не выпустила руку Роша.

— Он держал меня за руку, когда я умирала.

— Киврин, — позвал Дануорти.

Она погладила Роша по щеке и поднялась с колен. Дануорти хотел ей помочь, но девушка встала сама, держась рукой за бок, и пошла по проходу.

У двери она остановилась, обернувшись в темноту.

— Он сказал мне, умирая, где переброска, чтобы я могла попасть обратно на небеса. Просил оставить его и возвращаться к себе, чтобы встретить его там, когда он дотуда доберется.

Киврин вышла под падающий снег.

Снег ложился плавно, мягко, укрывая коня и ослика, дожидающихся у калитки. Дануорти подсадил Киврин на вороного, и она не стала, вопреки его опасениям, противиться, но уже оказавшись в седле, высвободилась и решительно сжала поводья. Однако стоило Дануорти отпустить ее, как она снова ссутулилась, хватаясь за бок.

Дануорти отчаянно пытался унять дрожь, стискивая зубы, чтобы Колин не заметил. На осла он залез лишь с третьей попытки и сильно опасался, что не удержится.

— Сдается мне, лучше я его поведу, — неодобрительно посмотрев на это дело, сказал Колин.

— Некогда, — возразил Дануорти. — Темнеет. Садись позади Киврин.

Колин подвел скакуна к калитке, забрался на столбик и вскарабкался на спину коня позади седла.

— Навигатор у тебя? — спросил Дануорти, понукая ослика и стараясь при этом не упасть.

—Я знаю дорогу, — подала голос Киврин.

—Да, — ответил Колин, демонстрируя навигатор. — И фонарик. — Он щелкнул кнопкой и обвел лучом погост, будто проверяя, все ли они взяли. И кажется, только теперь заметил могилы. — Это здесь всех похоронили? — полюбопытствовал он, высвечивая гладкие белые холмики.

— Да.

— А они давно умерли?

Киврин развернула коня и направила его на пригорок.

— Нет.

Корова протопала за ними до середины склона, покачивая раздутым выменем, потом остановилась и начала горестно мычать. Дануорти оглянулся. Неуверенно промычав напоследок, она развернулась и побрела обратно к деревне. На макушке холма снегопад слегка поутих, но внизу, в деревне, снег сыпал по-прежнему густо. Он укрыл все могилы, и церковь с колокольней почти пропали за его плотной завесой.

Киврин не оглянулась ни разу. Выпрямив спину, она смотрела строго перед собой. Примостившийся сзади Колин держался не за ее талию, а за высокую луку седла. Снег поредел до отдельных хлопьев, и на въезде в густой лес прекратился почти совсем.

Дануорти правил за размашисто идущим вороным, стараясь не отстать и не поддаваться температуре. Аспирин не действовал — надо было лучше запивать — и в голове снова сгущался туман, скрывая из виду деревья и костлявую спину осла, заглушая голос Колина.

Мальчик оживленно рассказывал Киврин про эпидемию, и в его изложении она казалась захватывающим приключением.

— Тут бац — карантин, и говорят — езжайте назад в Лондон, но мне-то неохота обратно. Мне нужно к бабушке Мэри. Поэтому я пролез через кордон, а охранник увидел меня и кричит: «Стой, куда ты?» Он за мной, а я со всех ног по улице и ныряю в переулок...

Вороной остановился, и Киврин с Колином спешились. Колин снял шарф, Киврин приподняла свою заскорузлую от крови куртку, и мальчик замотал шарф вокруг ее ребер. Дануорти понимал, что ей, наверное, еще больнее, чем кажется, что нужно хотя бы попытаться ей помочь, но боялся, что, сойдя с ослика, обратно уже не заберется.

Киврин, подсадив Колина, вскарабкалась в седло, и они поехали дальше, останавливаясь на каждом повороте и у каждого ответвления — Колин склонялся над навигатором и тыкал пальцем, а Киврин утвердительно кивала.

— Вот здесь я упала с осла, — сказала она у очередной развилки. — В первую ночь. Мне было так плохо. Я принимала его за разбойника.

Они доехали до другой развилки. Снег давно кончился, но небо над деревьями было темным и хмурым. Колину приходилось светить на экран навигатора фонариком. Ткнув в правую тропку, он снова пристроился позади Киврин и продолжил рассказ о своих приключениях:

— Мистер Дануорти говорит: «Вы потеряли привязку!», а потом как повалится на мистера Гилкриста, и оба упали.

Мистер Гилкрист как будто назло все делал, даже не разрешил мне его укрыть. А он дрожит весь, и жутко горячий, я его зову: «Мистер Дануорти, мистер Дануорти!», но он меня не слышит. А мистер Гилкрист только твердил: «Вы лично за все ответите».

Ветер усиливался, снова бросая пригоршни снега в лицо. Дануорти, дрожа, вцепился в жесткую ослиную гриву.

— Они все от меня скрывали, — пожаловался Колин. — А когда я хотел прорваться к бабушке Мэри, сказали: «Дети не допускаются».

Теперь они ехали против ветра, который ледяными порывами задувал под плащ Дануорти. Профессор наклонился вперед, чуть не ложась на ослиную шею.

— Вышел доктор, — рассказывал Колин, — и начал шептаться с медсестрой, и я понял, что бабушка умерла.

Дануорти почувствовал, как сжимается сердце. «Ох, Мэри...»

— Я не зная, что делать, и я просто сидел там в коридоре. И тут подходит миссис Гаддсон — это жутко некрозная тетка — и начинает зачитывать мне из Библии, что на все воля божья. Ненавижу миссис Гаддсон! — воскликнул он со злостью. — Это ей надо было заболеть гриппом!

Голос Колина зазвенел в ушах Дануорти, слова разнеслись эхом по лесу и запутались в ветвях, теряя смысл, но при этом почему-то не таяли в холодном воздухе, и, казалось, могли долететь через семь столетий до самого Оксфорда.

И тут Дануорти осенило, что Мэри ведь еще не умерла — что здесь, в этом жутком году, в этом страшном веке, который тянет на десятку с гаком, она еще жива, и он почувствовал облегчение, какого совсем не ожидал здесь найти.

— И тогда мы услышали колокол. Мистер Дануорти сказал, что это вы, зовете на помощь.

— Так и было, — ответила Киврин. — Нет, так нельзя. Он упадет.

Дануорти осознал, что они снова спешились и стоят рядом с осликом, а Киврин держит веревочную уздечку.

— Нужно посадить вас на лошадь, — сказала Киврин, обхватывая Дануорти за пояс. — Иначе вы свалитесь с осла. Слезайте, я вам помогу.

Помогать пришлось обоим — Киврин обхватывала его рукой (наверняка превозмогая дикую боль в ребрах), а Колин подпирал почти всем своим телом.

— Мне бы посидеть чуть-чуть, — выбивая зубами дробь, проговорил Дануорти.

— Некогда, — попытался возразить Колин, но все же они отвели его на край тропки и осторожно усадили спиной к валуну.

Киврин вытащила из-под полы три таблетки аспирина и протянула на раскрытой ладони профессору.

— Вот, возьмите.

— Это же для тебя. Чтобы ребра...

— Со мной все будет хорошо, — заверила Киврин, глядя на него суровым немигающим взглядом, и пошла привязывать коня к кусту.

— Может, воды? — предложил Колин. — Я могу разжечь костер и растопить снега.

— Я сейчас, ничего страшного. — Дануорти закинул таблетки в рот и проглотил.

Киврин поправляла стремена, уверенной рукой развязывая кожаные ремни. Подтянув их и закрепив заново, она вернулась к Дануорти, чтобы помочь ему подняться.