Книга мертвого гения - Страница 5

По его внешности никак нельзя было догадаться, что он пользуется таким успехом у женщин. Невысокий рост подчеркивался некоторым избыточным жирком, частично скрытым под двубортным серым с перламутровым отливом пиджаком. Ярко-зеленый галстук нелепо контрастировал с рубашкой синего цвета. Мальтрейверс припомнил слова Люсинды о том, что бизнес Дагги не очень процветает. Ничего удивительного, если у бедняги такое чувство цвета. Лицо Лиддена еще сохранило некоторые следы того, что несколько лет тому назад можно было бы назвать привлекательностью. Но его выражение говорило скорее о хитрости, чем об уме. Светлые, имбирного цвета волосы были опущены на лоб в попытке скрыть растущую плешь. Лидден чувствовал себя прекрасно в доме мужа одной из своих любовниц. Мальтрейверс в глубине души помимо воли восхитился самоуверенностью этого человека и подумал о том, что миссис Каррингтон не мешало бы проявить побольше вкуса. Дженнифер вошла в комнату в тот момент, когда Чарльз передавал Мальтрейверсу аперитив. На ней было платье абрикосового цвета в тон волос. Лидден бросил на женщину короткий похотливый взгляд. Мальтрейверс посмотрел на Люсинду; та скривила плотно сжатые губы в циничной ухмылке.

— Хэлло, — сказала Дженнифер Каррингтон. — Итак, все в сборе? Ужин почти готов. Как только вы расправитесь с выпивкой, приступаем к еде.

Она уселась между Мальтрейверсом и Джеффри Ховардом.

— Вы выглядите значительно лучше, чем вчера вечером. Надеюсь, все обошлось, не заболели?

— Пока что нет, — ответил Мальтрейверс. — И еще раз благодарю за то, что вы меня выручили. Боюсь подумать, насколько хуже все могло обернуться.

— Вы ведь не знакомы с Джеффри? — спросила Дженнифер. — Мы не виделись многие годы. И вдруг он появляется как гром с ясного неба. — Она чуть-чуть отодвинулась назад вместе со стулом так, чтобы мужчины могли поразговаривать без помех друг с другом.

— Как гром из Нигерии, — заметил Мальтрейверс.

— Да. Я инженер и работал там на строительстве плотины, — сказал Ховард. — Несколько недель тому назад вернулся и решил отыскать старых друзей. Мне сказали, что Дженнифер вышла замуж, я позвонил и получил приглашение на ужин.

— А сейчас вы приехали издалека?

— Из пригорода Манчестера. Примерно час езды по дороге М-6, — ответил Ховард. — Чарльз рассказал о вас все, но боюсь, что мне не довелось читать ваших творений. Прощу простить.

— Не надо извиняться, — утешил его Мальтрейверс. — Таких, как вы, большинство. Я не пишу пятисотстраничные саги с бесконечной чередой обнаженных тел или шпионские и детективные истории — одним словом, то, что любит большая часть публики. Скажите-ка лучше, как строят плотины в Африке?

Мальтрейверс, притворившись, что с интересом слушает рассказ Ховарда о вещах, в которых ничего не понимал и которыми совершенно не интересовался, продолжал время от времени изучать Лиддена. Рядом с ним сидел Чарльз Каррингтон. Дженнифер пристроилась на подлокотник кресла мужа, положив руку на его плечо. Мальтрейверса заинтриговало, что бы это могло означать — еще одну попытку ввести в заблуждение мужа или сигнал Лиддену, что ее начинает утомлять их роман. Каррингтон неожиданно, не глядя на жену, без всякой видимой причины убрал ее руку со своего плеча. Изумленная Дженнифер, бросив короткий встревоженный взгляд на Чарльза, поднялась и объявила, что ужин готов. Пока все шествовали по залу, направляясь в столовую, Мальтрейверс размышлял о том, что означал этот инцидент, если, конечно, он вообще что-то означал.

Столовая оказалась элегантным помещением с высоким потолком. На темно-коричневой блестящей поверхности длинного стола из палисандрового дерева отражался свет двух четырехсвечных серебряных канделябров. Тускло поблескивали столовые приборы старинного серебра, разложенные в нужном порядке на зеленых кожаных подтарелочных салфетках, в центре которых на золоченом лепестке был выдавлен семейный герб. Мальтрейверса посадили между Моррисом и Шарлоттой Куинн. Она выглядела лет на сорок, но фигура, затянутая в платье цвета красного вина, вполне могла бы принадлежать молодой женщине. Темно-каштановые волосы с золотистым отливом были едва тронуты паутиной седины. Он заметил, что обручальное кольцо надето на палец правой руки.

— У нас не было возможности поговорить, — сказал Мальтрейверс, помогая ей подвинуть стул. — Я запомнил ваше имя, но не уловил, чем вы занимаетесь и кто вы.

— У меня магазин сувениров на Стриклэндгейт в Кендале. — Стыдно признаваться, но я назвала его «Куинтэссенция».

— Весьма остроумно, однако можно было придумать и поинтереснее — «Куинкирема», например, однако павлины и обезьяны могли бы создать кризисную ситуацию в торговом зале.

Она рассмеялась в ответ:

— У вас хорошая реакция и острый ум. Я использую эту идею в новом магазине, который собираюсь открыть в Кезуике. Вы не возражаете?

— Нисколько. Напротив, я буду только польщен, — ответил он, принимая из рук Шарлотты вазочку в тертым пармезаном. — Вы торгуете, я полагаю, самыми обычными сувенирами?

— Избави Бог. Конечно, нет, — ответила она. — И без меня в округе достаточно второсортных лавчонок для туристов. Им я и оставляю местные сувениры, сделанные на Тайване. Может быть, вы заглянете когда-нибудь, чтобы увидеть все собственными глазами?

— Обязательно. Магазин принадлежит вам?

— Да. После того как ушел муж, Чарльз помог мне деньгами, и я начала свой бизнес. Ужасно рада, что уже выплатила весь долг.

— Я понял по кольцу то, что вы разведены. Я сам прошел через это, но, к счастью, нас было только двое. У вас есть дети?

Задав вопрос, Гас осознал, что совершил ошибку. В ее глазах неопределенного цвета промелькнула боль воспоминания. Губы, которые только что смеялись, вдруг напряглись, как будто она старалась совладать с собой.

— Оба моих ребенка умерли от инфекционной болезни сердца, когда им не было и двенадцати лет. Муж ушел к женщине, которую я считала своей лучшей подругой, через три месяца после похорон дочери.

— Боже. Прошу вас меня извинить. Это была чудовищная бестактность с моей стороны.

— Вы не обязаны были это знать, — ответила Шарлотта. — Просто я слегка расслабилась, и вы застали меня врасплох. Обычно мне лучше удается скрывать свои чувства, когда малознакомые люди задают подобные вопросы. Я вижу, как они смущаются, услышав ответ. — В знак полного прощения она дотронулась до его рукава. — Так или иначе, все это случилось очень давно, и в любом случае предпочтительнее иметь детей и потерять их, чем вообще не знать радости материнства.

Мальтрейверс не нашел осмысленных слов, которые не прозвучали бы банальным утешением, и промолчал. Возникшее было напряжение разрядил взрыв громкого хохота на противоположном конце стола.

— У Гаса есть более интересная история на эту тему, — раздался голос Малькольма. — Расскажи, как ты интервьюировал депутата парламента — того, с говорящим попугаем.

На какой-то момент застольная беседа стала всеобщей, но затем снова потекла отдельными ручейками. Мальтрейверс заговорил с Аланом Моррисом. Утонченный и высокообразованный вдовец-викарий явно не имел склонности раздавать нищим свое богатство. Если бы англиканская церковь стала возносить молитвы за тори, Моррис оказался бы прекрасным проповедником. Он ухитрился бы, вопреки заверениям самого Творца, убедить всех в том, что богачи без труда попадут в царство небесное. Викарий предпочитал беседовать исключительно на светские темы, а когда речь зашла о литературе, служитель церкви продемонстрировал прекрасное знание книг, содержание которых, без сомнения, подверглось бы осуждению со стороны епископа. Мальтрейверс, никогда не питавший особых иллюзий по отношению к клиру англиканской церкви, подумал о том, что если бы Моррис служил Богу в то время, когда Карвелтон-холл еще строился, то он имел бы репутацию человека широких взглядов и слыл бы весьма прагматичным агентом Всемогущего на грешной земле. Оставив своего весьма занимательного собеседника, Мальтрейверс вернулся к разговору с Шарлоттой Куинн.