Книга магов (антология) - Страница 64

— Спасибо — не надо. — Линго подался назад, изо всех сил стискивая зубы. — Мне, может, тоже… нужны победы…Вот что, не будем тянуть! Я знаю, какая победа нужна вам. Вы незаурядны, вам мало внешних врагов. Вы способны осознать, что самая большая победа, какую только может одержать человек, — это его победа над собой, так что вы можете… Победить свою натуру и отринуть ненависть.

— О! — Рианальт хохотнул. Зубы Линго скрипнули («Тей-чан… Не сметь о ней сейчас думать! Точка!!!»). — Стараетесь подловить меня на слове? Как в анекдоте: «А слабо с моста головой?» Ловкач же вы, однако… Один-ноль в вашу пользу! Подобный вызов сложно не принять — отказ уже поражение. Не так ли?

— Я плохо себя чувствую, — уставился на лестницу Линго, не зная, хватит ли у него сил спуститься вниз самому. — Решать вам. Я пришел сюда не сам: меня пригласили вы. Я определил, что надо делать. Остальное — в ваших руках…

— Ну-ну! Давайте-ка я все же помогу вам спуститься… Любопытную же вы задачку подкинули, ну честное слово!

Камень засветился в четвертый раз уже в комнате, которую Линго привык считать своей и в которой он успел прожить еще одну свою жизнь.

— Значит, остаюсь я… — заключил Норкрион.

Морщин на его лице стало больше — или это прежние удлинились, создавая такое впечатление? За первые два дня пребывания Заложника в селении он постарел с виду лет на пять, за последние пару часов — на все двадцать. Перед Линго сидел сейчас древний старик.

— Вам плохо… — зачем-то сказал заложник вслух.

Тревога за Тейчан не унялась, но стала уже чуть глуше. Хуже ран тягуче ныла совесть. То, что происходило с Норкрионом, усугубляло ощущение вины, хотя здесь Линго точно знал, что делает все как положено. Он был обязан заставить этого человека посмотреть на себя самого со стороны, признаться в том, в чем он признался, совершить то, что он должен будет совершить. И осознавал — намного лучше, чем когда увидел старейшину впервые, — что понимание, признание и решение для Норкриона окажутся мучительными, но этого страдания не избежать.

Все равно было неприятно.

— Не важно… Эх, Линго!.. Вы все-таки человек из иного мира, пусть он и существует на нашей земле. Да будь я способен забыть все и отказаться от ненависти — разве я не пошел бы в Храм лично, вместо Корлингораса или Гихора? Побежал бы, но ведь я же об этих ваших условиях слышал! Много ли вы о себе помните?.. Человек без прошлого, это уже не тот человек, это — что-то не то. Другим меня ничем не напугаешь. И тут вы приходите и устраиваете «вилку», что ни сделай, все — хуже некуда, вы же пытаетесь меня заставить сомневаться в том, ради чего я жил все время.

— Так надо…

— Да знаю я, что надо! В этом-то вся беда… Знаю — а меняться уж поздно. То, что копится годами капля за каплей, не зачеркнешь одним взмахом руки. Вы не тело — вы душу решили помучить. Прийти из своего мира и доказать мне, что, мол, я, старый дурак, занимался всю жизнь черт знает чем…

— Не так, Норкрион, — затряс головой Линго. Сердце щемило от новой жалости. — Вы очень многое сделали… для своих людей. Вы их сплотили, собрали… Многое создали. Это я как человек человеку вам говорю. Но что делать, если «вилка» образовалась сама собой? Я сказал только то, что знаю…

— Не надо — еще не хватало, чтоб вы меня утешали! — Старик закрыл лицо ладонями. — Ведь все равно, будь я в состоянии, я бы и эту жертву принес. Чего мне терять? Я год за годом ходил над пропастью и водил за собой других. А теперь не могу никого вести, стоит мне хоть чуть-чуть усомниться в своей способности пройти, и дорога одна — в бездну. А что с селением будет?.. Ведь и в другом вы правы: одной смертью весь мир целиком не изменишь, опасность останется. Ну у вас и логика — чтобы убить, надо простить…

— Перестать ненавидеть, — уточнил Линго.

— А! Одно и то же… А как поднять руку на прощенного? Еще скажите — полюбить… От одного того, что я это у себя спрашиваю: «Может ли такое быть?», я уже сам себе начинаю казаться не тем человеком… Наверное, я — уже не я… Норкрион был собой, потому что не знал сомнений, потому что дорога его была прямой. А сейчас будто на одном месте петляю. И еще скажу: не знай я, что ты — из Храма, — старик на миг оживился, — на месте бы тебя за эти слова придушил как врага. Но ведь получается, что на самом деле вроде как не ты мне приказываешь, а то самое, высшее… А раз так, я, получается, кругом не прав. Вроде. — Потухшие глаза Норкриона вдруг нехорошо блеснули. — Вот ты, Заложник, можешь представить себе, что будет, если ты возьмешь и не выполнишь своего долга? А? Ты от одной жизни отказался, стал тем, чем есть. А во что превратишься, если откажешься от своего предначертания? Невозможно, да? Так почему для меня это должно быть возможным? И что ты будешь делать, если у меня так и не получится?.. Похоже, что и ты попал в переплет, дружище!

— Да. — Линго был почти рад приступу физической боли, позволившей не выдать охватившие его чувства.

Разве не может случиться невозможное в мире, в котором бывает все?

— То-то же! — не без горького удовлетворения заметил старик.

— Да… — повторил Линго. — Но все равно зря вы так… Это же была ваша инициатива. Ваше дело. Ваша просьба. Мне придется смириться со всем, что бы со мной ни произошло, а вы свою неудачу прочувствуете куда сильней!

— Что значит — «так»? Я — никак. Я всего лишь говорю… Если бы можно было просто умереть и поставить на этом точку! Ну не могу я отказаться от ненависти и от себя — в этом все дело. Спроси свой камень — вдруг он примет какую-нибудь другую жертву?

— Это невозможно.

Стон на стон. Вздох на вздох.

— А для меня невозможно ЭТО.

Тупик. Линго не видел (и не увидел бы, даже не находись где-то рядом Тейчан, невольно заполонившая все его мысли), где находится тот рычаг, которым можно было повернуть в нужную сторону монолитную, но давшую трещину душу старейшины. Эту душу можно было обратить в щебень (но тогда не осталось бы и жизни), но не изменить ее форму.

— Я понимаю — мне и самому было бы проще принести другую жертву.

— Тогда придумай, — вытянул вперед шею и снизу вверх заглянул ему в глаза Норкрион. — Что сделать со мной? Мне же надо как минимум заново родиться, с нуля все начать — не меньше. Вот ты возьми и заставь меня. Силой, колдовством, чем угодно — отказаться от этой ненависти. Только поскорее. У нас мало времени.

— Это произойдет, когда произойдет.

— Я не о том! Я что — не сказал? Мда-с, приехал Норкрион… — То ли короткий смешок, то ли всхлипывание вырвалось из старческого горла. — Дожил! Те ребята, которых вы вытащили, случайно «засветились» на окраине Города с нашей стороны. Молодо-зелено… теперь надо ждать облавы!.. А вы это… невидимками нас можете сделать? Тапранон говорил… лишь бы о вашем приходе кто не проболтался. Третий вариант, называется… Нет, не надо невидимок, я же сказал, придумай, заставь меня! Я сказал — любым способом!

— Магия не действует на души.

В гранях кристалла Линго снова мерещилось лицо Тейчан.

— Не придумывайте — вы уже и так вторглись туда, что дальше некуда!

— Для того чтобы сказать то, что сказал я, вовсе не нужно было прибегать к помощи высших сил. — Линго было стыдно за радость, которую он ощутил, поняв этот простой принцип: на людей влияют люди.

— Можно подумать, я бы стал вас без них слушать! И не важно сейчас… — Норкрион и впрямь внутренне торопился, потому что тут же перепрыгнул на новую мысль. — …А может, мне напиться? Спьяну многие добреют… Вдруг и я — тоже?

— Подозреваю, что для такого простого выхода ваша воля слишком сильна.

— А как еще можно не ненавидеть? Во сне? После смерти?

…Ну придумай же ты, чтоб тебя разорвало! Переделай! Замени!!! Пусть я и впрямь стану не собой во всех смыслах. Все равно я ничего не стою без дела!

— Ваша ненависть слишком настоящая… — покачал головой Линго. — Я ничего не могу.

— Но ведь я обязан, о Боги! — Норкрион воздел руки к потолку. — Что же делать? Мне некуда отступать!!!…Если бы я мог начать жизнь сначала!