Книга Амадея - Страница 14

– И вам, мессер. Выглядите против прежнего неплохо, – Горча протянул хозяйке взятый в коптильне окорок, – думаю, довольно будет.

Амадей свалил у очага дрова, присмотрелся к гостю – выспавшийся, умытый, сытый парень, и никакой скорби на лице. Ишь, как пирог уписывает. Такой довольный, что любо-дорого.

Уложив дрова, Амадей прислушался – в тишину осеннего дня вмешивались какие-то звуки… кажется, к ним скоро пожалуют еще гости.

– Ты тоже их слышишь? – Дионин встал из-за стола. – Это за мной. Пойду, встречу их самолично.

Через несколько минут во дворе «Копченого хвоста» остановились два всадника. Амадей был спокоен – он видел, что приехавшие были не просто почтительны с Дионином – они действительно были счастливы, что нашли его, они обнимали его, хлопали по спине, и на лицах их явственно читались облегчение и радость. И Дионин тоже явно был доволен тем, что его нашли. Накрыв на стол, Амадей помчался на кухню – гости намерзлись и наплутались по лесам, и накормить их было делом милосердия.

– Два камерани и один луковый.

– Почему так? – Стафида уже привыкла, что Амадей никогда не ошибается в выборе супа для гостя, но ей до сих пор было любопытно, как у него это получается.

– Они голодны, но разборчивы. Рыжий носом поводит что твоя гончая. Так что камерани, но запечем слегка – чтобы они свой аппетит не проглотили.

– А луковый?

– А луковый Дионину. Он недавно пирог с потрохами съел, ему плотного супа не надо. И поострее, ки Стафида, не жалейте перца.

В четыре руки они живо управились: обжарили пшеничные гренки, ломти ветчины, сладкую репу и маленькие луковички, ошпарили порей и сельдерей. Все это выкладывалось слоями в глиняные миски, заливалось бульоном из вечного котла, посыпалось самым острым сыром – и отправлялось в печь, ненадолго, только чтобы сыр расплавился.

Выбор оказался верен и на этот раз. Амадей следил, чтобы гости ни в чем не испытывали недостатка, рассматривал их и прислушивался к разговору.

Один из приехавших за Дионином был среднего роста, худощав и очень ярок: породистое тонкое лицо, крыжовенно зеленые глаза и рыжие волосы, обрамляющие высокий лоб. Одет он был почти так же, как и Дионин, двигался с изяществом кота, идущего по краю карниза, его длинные пальцы, унизанные кольцами, то и дело поглаживали холеную бородку. А еще он был изрядно лопоух, и при этом не пытался это скрыть, напротив – в его ушах поблескивали крупные бриллианты, а левое вдобавок было украшено массивным каффом. Получилось впечатляюще – ухо топорщилось и само по себе, и острыми шипами из черного золота.

Второй заметно отличался от спутника хотя бы тем, что человеком не был. Высокий, длиннорукий орк пригнулся, входя в дверь, иначе расцарапал бы свою лысую голову о притолоку. Тяжелый, подбитый медвежьим мехом плащ он небрежно свалил на скамью, уселся и вытянул к огню ноги в подкованных сапогах. Повадками орк напоминал сторожевого пса, причем неоднократно травленного. Живоглот, обычно не удостаивавший постояльцев и взглядом, к этому гостю подошел и поздоровался. Амадей успел заметить, как они показали друг другу клыки и, кажется, остались довольны знакомством.

– Ваше высочество, когда ты в следующий раз решишь на ночь глядя исчезнуть в глухом лесу, предупреди, что делаешь это по своей воле, чтобы я успел уговорить тебя передумать. – Лопоухий готов был с ногами залезть в камин и вполне отчетливо постукивал зубами. – Чтоб мне всю жизнь одну воду пить, мы с пяти утра тебя по лесам разыскиваем! Я в жизни так не мерз! Давай в следующий раз ты будешь теряться в садах Влихады, – и он подмигнул Дионину.

– Не уезжай один. – Орк ограничился этим советом и взялся за ложку.

– Бедный я, несчастный принц. – Дионин улыбнулся. – Захотел немного потосковать, погрустить в одиночестве, – так нет, и здесь вы меня настигли. Я думал, вы приедете ближе к вечеру. А вот и мой суп. О боги. Вот это благодать. Дайте поесть спокойно, потом все расскажу.

– Они называют его «ваше высочество», – сообщил Амадей на кухне. – Но при этом обращаются на ты.

– Принц Дионин, – покачал головой Горча. – Сын Гиласа, короля Тринакрии. Вот кого приманил твой свет, Амадей.

– Не запугивай его, Горча, – отозвалась хозяйка. – Нам без разницы, кто эти молодые господа, лишь бы расплатились. Ну, что еще?

– Ки Стафида, верзиле супа мало. Таких мясом задабривают.

– Твоя правда, белыш. – Хозяйка оглянулась на очаг. – Кролик готов. Забирай и тащи на стол.

Появление кролика орк воспринял более чем благосклонно, а вот рыжему хватило и камерани. Он откинулся на спинку стула, потягивал вино и с интересом оглядывался.

– Что за место, Дионин? Кухня здесь приятно удивляет, согласен. Я такого супа в жизни не ел, даже во дворце. А в остальном… куда тебя занесло?

– А лучше мне было замерзнуть в лесу, да, мой лопоухий друг? Чем осквернить себя соломенным тюфяком и шерстяным одеялом. Если бы не «Копченый хвост», я бы ночевал под деревом в мокром снегу. А уж какой подарок я здесь получил… – Дионин подмигнул Амадею, – Но ты не поймешь, поэтому я тебе ничего не расскажу. Амадей! Подойди сюда.

Амадей приблизился к гостям, поклонился.

– Знакомься, это мои лучшие друзья: Цатх – Пара Слов и Рейнар Бреттиноро. А это, друзья мои, Амадей, преемник мэтра Панфило, который превзойдет его во всем и станет славой нашего королевства.

Рыжий присвистнул, орк ограничился пристальным взглядом и пожатием плеч.

– Мессер Дионин, – Амадей постарался не выдавать своего волнения, – я бесконечно вам признателен за доброе слово, но я бы не прочь узнать, кто такой мэтр Панфило и что я должен сделать, чтобы не обмануть ваши надежды. Если он был придворным альбиносом, тогда, конечно, я вас не разочарую.

– Постой-ка, – названный Рейнаром Бреттиноро озадаченно смотрел на принца, – ты хочешь сказать, что трактирный слуга из глухомани способен заменить мэтра Панфило?

– Ага. – Дионин выглядел весьма довольным собой. – И погоди ты со своим высокомерием, успеешь еще начваниться. Пока этот парень утром трудился, хозяйка показала мне его книги. Амадей, умеешь ли ты читать и писать?

– Умею, мессер.

– А как насчет арифметики?

– Прошел «Начала» Аль-Джазира.

– Натурфилософия?

– Знаю «Великий флорарий», «Законы и установления природного царства», «Описания Тринакрии и материковых земель», «О светилах» Сорана эр-Риды.

– Парень, да кто тебя учил? – Изумился Рейнар. – Это же первая ступень университетского курса!

– Четыре года назад у нас остановился ученый из Аль-Джелы, мэтр Ибн Сина. Он сильно заболел в дороге и был вынужден задержаться: сначала долго выздоравливал, потом ждал лета, потому как в холода путешествовать не мог, а для него все, что холоднее кипятка, теплым называться недостойно. С сентября по июнь он у нас жил, я это хорошо помню. Читать и писать меня еще до того выучил ка Горча, я ему за то вечно благодарен буду. Но мэтр Ибн Сина так за меня принялся – я думал, не выживу. А уж как интересно было, милостивые государи, того и не передать.

– Тебя учил сам Ибн Сина? – Рейнар изумился еще сильнее. А потом вдруг перешел на шаммахитский язык. – Да хранит его Вседержитель! А по какой грамматике вы занимались?

– По его собственной. – Не замедлил с ответом Амадей. Он свободно говорил на шаммахитском; практиковаться получалось нечасто, но он никогда не упускал случая переговорить с тамошними купцами на их языке. – И он проследил, чтобы я выучил ее наизусть. И подарил мне все книги, что были у него с собой. Когда сам мэтр уехал, они продолжили его дело.

– Ну что, убедились? – Дионин торжествовал. – Парень образован не хуже любого придворного бездельника.

– Лучше многих. – Подал голос Цатх.

– Но Дионин, этого недостаточно, чтобы заменить мэтра Панфило!

– Милостивые государи! – Амадей был не в силах более терпеть неизвестность. – Да кто такой этот ваш мэтр?

– Мэтр Панфило был мастером ритуалов. – Ответил ему Дионин. – Амадей, кажется, я начал не с того конца. Позови-ка сюда твою хозяйку.