Книга 3. Авалон - Страница 1

Когда солнечные лучи добрались до поляны, что зеленела неподалеку от входа в пещеру, Родрагил расстелил на траве чистое белое полотно. Поставил по углам тяжелые чурбачки, чтобы ветер не тревожил ткань, и принялся раскладывать на ней коренья багалуса. Старый ведун собрал их, действуя так же, как и в прошлые годы, – этому научил его когда-то отец. Дождался самой короткой ночи, совершил омовение в ручье, призвал на помощь покровителей рода и босиком, возложив на седую голову венок из стеблей цикеры, направился к лесному оврагу. Там, в окружении кустов, среди влажного мха, и рос балагус – верное средство от многих хворей. Собирать его нужно было при свете обеих лун, и счастье, если ночь выдавалась ясной, иначе балагус терял немало своей живительной силы. Прошедшая ночь именно такой и оказалась, порадовав Родрагила. Теперь коренья нужно было просушить на солнце, а потом мелко порубить… Растолочь… Отварить… И браться за другие лекарственные растения. Забот хватало на все лето, да и осенью их будет не меньше. Такова уж доля ведуна, ее не выбирают, и по этой дороге нужно идти, никуда не сворачивая, и делать свое дело, независимо от того, что творится вокруг.

А вокруг творилось неладное. Из-за лесов шла молва о том, что чужаки, полчищами явившиеся с заката, устанавливают в городах и селениях свои порядки, запрещают исконных богов, заставляют поклоняться зловещему черному диску с тремя рогами. Чернорогие… Откуда они взялись, из каких краев? Нагрянули, прошли темной волной через мирные земли, уничтожая тех, кто пытался сопротивляться, – и где, у кого теперь искать защиты? Оставалось надеяться лишь на то, что не сунутся они в дремучие леса, подступавшие к горному хребту, и беда пройдет стороной.

Родрагил длинно вздохнул и продолжил выкладывать коренья из мешка под утреннее, еще нежаркое солнце, едва поднявшееся над лесом. Но закончить свое занятие не успел. До чуткого слуха ведуна донесся приближающийся топот, и на лесной тропинке, что вела от селения к пещере Родрагила, показалась невысокая тонкая фигурка. Босоногий вихрастый подросток, в одних заплатанных портах до колен, мчался так, словно за ним гнались болотные хохотуны, и у ведуна сжалось сердце от нехорошего предчувствия. Этого белявого парнишку, сына кузнеца Полташа Криворота, старый знахарь выходил позапрошлым летом после укуса пятнистой змеи, и малец не забывал дорогу к пещере, скрытой в отроге. Да и не только он не забывал – чуть ли не каждый день навещал Родрагила кто-нибудь из сельчан. Шли со своими немочами, приносили еду, хотели услышать совет… Но, судя по перепуганному лицу Полташонка, бежал он сюда с какой-то другой целью.

Ведун выпрямился и настороженно ждал, когда мальчонка приблизится. Тот промчался через поляну, подскочил к Родрагилу и, захлебываясь собственным быстрым дыханием, выговорил в несколько приемов:

– Ведун… меня батя послал… предупредить… К нам идут чернорогие!.. Много!..

Это были именно те слова, которые боялся услышать Родрагил.

Чужаки подступают к селению. И, конечно же, они заметят тропку, уходящую к горам. И, конечно же, они знают, что в стороне от местных селений живут ведуны – те, кто не только лечат односельчан, но и являются служителями богов. Истинных богов, а не мрачного рогатого диска, под которым эти пришлые вторгаются в иные земли.

Полташонок умчался назад, а ведун принялся действовать. Собрал коренья обратно в мешок и вместе с полотном унес в пещеру. Побросал в яму чурбачки. Расшатал и вытащил из земли деревянных богов, стоявших на берегу ручья. Одного за другим отволок их в густой кустарник на склоне, сложил там, присыпал прошлогодней листвой. Вновь зашел в пещеру, быстро собрал заплечный мешок. Кроме еды, взял отцовский камешек-амулет и огниво, заткнул за пояс нож и топорик, накинул плащ – завернувшись в него, можно будет спать на земле. Шагнул к куче сена и сухой коры, наваленной в нише, которую создала в каменной стене природа, порылся там. И извлек серый цилиндрический сосуд с руку толщиной, а высотой в две трети локтя. Его когда-то принес из Гиблого места, затерянного среди болот, отец Родрагила и строго-настрого запретил сыну ходить туда. Мол, есть там путь в иные края, но эти края не для смертных. И Родрагил никогда не смел и думать о том, чтобы нарушить запрет – иначе не было бы покоя отцу в мире ушедших…

Ведун с усилием отвинтил плоскую крышку, подошел к грубо сколоченному столу, где уже была приготовлена маленькая фляжка с притертой пробкой. Тонкая тягучая коричневая струйка полилась из цилиндра, и по пещере поплыл сладковатый запах, похожий на аромат каких-то нездешних цветов. Родрагил сунул фляжку в заплечный мешок, до упора закрутил крышку цилиндра и оглядел свое жилище. Хотя сквозь вход в пещеру проникал утренний свет, дальняя ее часть терялась в полумраке. Высотой эта полость в каменной толще раз в шесть-семь превосходила рост ведуна, а в длину тянулась шагов на пятьдесят, постепенно сужаясь со всех сторон, подобно конусу. Стены ее были изрезаны трещинами, кое-где виднелись углубления – некоторые служили Родрагилу кладовками. Старый ведун осторожно поставил цилиндрический сосуд возле одной из трещин и немного побродил по пещере, подбирая подходящий камень. Вернулся к трещине, засунул туда цилиндр – насколько хватило руки, – и обухом топора загнал туда же каменный обломок. Теперь вряд ли кто-то догадается, что за камнем находится полость с сосудом. Ведун отступил от стены и немного постоял, разглядывая тайник. Потом торопливо, но четко и безошибочно совершил ритуал запечатывания. Удовлетворенно кивнул и, забрав мешок, покинул пещеру.

В небе не было ни облачка, вокруг стояла тишина, и только изредка вскрикивала в лесу кикинка. Как гласило поверье, ее «ки-и… ки-и…» позволяло охотникам определить, сколько тилинтилек попадется в силки – и бывали случаи, что кикинка не ошибалась. Сам Родрагил считал это простым совпадением, но свое мнение никому не навязывал. Пусть верят, если хотят – вреда от такой веры никакого. Вскинув мешок на плечи, ведун посмотрел на поросший лесом горный склон, который вел, казалось, прямо в небеса. Там, в горах, и придется ему жить какое-то время. Родрагил очень надеялся на то, что чернорогие не задержатся в селении. И еще он страстно желал, чтобы истинные боги проявили себя и превратили в пыль чужой черный диск с тремя рогами…

Ведун не успел далеко уйти от своего жилища. Когда он, цепляясь руками за покрытые жестким мхом каменные глыбы, начал подниматься по крутому склону, прилетевшая из леса стрела вонзилась в мешок за спиной. А вторая, метнувшись вслед за первой, пробила затылок, и наконечник ее вылез из левого глаза ведуна. Родрагил упал лицом на камни и уже не видел, как на поляну перед пещерой выезжают усатые всадники в длинных темных халатах…

Космическая яхта «Изумруд», совершившая посадку в столичном космопорте планеты Тиндалия, не стала объектом чьего-либо особого внимания. Хоть и была она изящной, но далеко не последней модели, и ее обшивка давно потеряла свой изумрудный цвет под воздействием космического излучения. С борта яхты сошли двое широкоплечих бородатых мужчин – один повыше, другой пониже – и совсем невысокая крепенькая женщина с круглым лицом и короткими темными волосами. На всех троих были обычные полетные комбинезоны стального цвета и такие же неброские ходунцы. И возраст у них был примерно одинаковый – где-то за сорок, расцвет второй молодости, когда многое уже позади, но впереди гораздо больше. Если, конечно, ты не любитель экстремальных развлечений из числа недозволенных, каковые практиковались в некоторых местах Межзвездного Союза. И в цели их посещения Тиндалии не было ничего экстраординарного: туризм. Именно такое пояснение получила регистрационная служба космопорта, когда яхта, вынырнув из Дыры, приблизилась к планете.