Книга 1. Прорыв - Страница 3
– Извините, что доставил вам неудобства. Я лететь не собирался, но тут получил сообщение… Неожиданное… Вот и пришлось срываться с места…
– Бывает, – сдержанно сказал Макнери. – Возможно, в неожиданностях и состоит вся прелесть жизни.
– Возможно, – согласился сапиенс уже не так громко, следуя за капитаном в коридор. Там поджидал, поглядывая на часы, парнишка-стюард из практикантов.
– Как говорится, движение – всё, конечная цель – ничто, – не упустил Макнери случая продемонстрировать свою склонность к философствованию.
Развитию этой склонности способствовало пребывание в долгих рейсах – ведь при перелетах от планеты к Дыре и от Дыры к следующей планете у капитана не слишком много работы. Для работы есть экипаж, а капитан наблюдает за общим состоянием дел, при необходимости общается с пассажирами да устраивает головомойки подчиненным, если что-то вдруг идет не так. Впрочем, боги Космоса благосклонно относились к Линсу Макнери, оберегая его от беды. Самой страшной бедой было бы погружение в космоворот – они возникали временами то здесь, то там, совершенно непредсказуемо, и поглощали корабли. Еще ни разу не было обнаружено ни кусочка пропавших судов, и капитану Макнери подчас представлялось огромное кладбище космического транспорта, расположенное в каких-то иных пределах. Но, как уже говорилось, боги Космоса не создавали ему больших проблем… до поры?
– Тут можно и поспорить, но не стоит, – отреагировал на изречение капитана сапиенс и в сопровождении стюарда направился к лифту.
Линс Макнери даже не подозревал, что это суждение о движении и цели было высказано еще в Темные века – он пришел к нему самостоятельно, когда «Пузатик» поставили на внеплановую профилактику в бурдужангском порту. Случилось это три года назад – тогда, после аварии с «Космозавром», был срочно составлен список кораблей, на которых надлежало незамедлительно проверить квинтатурбокомплексы. Непредвиденное двухнедельное пребывание на Бурдужанге способствовало тесному общению Макнери с капитаном «Синего змея» Владо Ларио (старенький «Синий змей» тоже попал в этот список и стоял в соседнем доке). Как-то ночью, допив все, что у них было, два бравых капитана пустились в путь из портового общежития в портовую же таверну… а местный порт явно проектировали одни люди, а строили совсем другие, с противоположными воззрениями… или же все-таки дело было в количестве выпитого… Последнее, пожалуй, вероятнее всего. В общем, когда Макнери и Ларио к рассвету добрались-таки до таверны, выпивать им уже не хотелось. Разумеется, они проявили присущую капитанам Космофлота волю, перебороли себя и все-таки выпили… но ожидаемого удовольствия не получили. Возможно, и потому еще, что напиток им подали какой-то подозрительный. После первого же стакана на Макнери напала перманентная икота, сотрясавшая все его дубленое нутро космического волка, а Владо Ларио ввалился на кухню и стал требовать от тамошнего персонала немедленного старта таверны и вывода ее на околопланетную орбиту. Вот тогда в растормошенных икотой мозгах Макнери и родилось изречение: «Движение – всё, конечная цель – ничто». И, как ни странно, капитан его запомнил…
Стюард и сапиенс уже вошли в кабину, и Макнери, бросив взгляд на часы, тоже поспешил к лифту – только к другому, служебному, который мог доставить капитана прямо в рубку. Нужно было до старта усесться в капитанское кресло… традиция – мать порядка!
Старт прошел штатно – сколько их уже было в жизни Линса Макнери, таких стартов! – и «Пузатик» потрюхал по гладкой космической дороге к Дыре, расположенной за пределами планетной системы Беланды, над плоскостью эклиптики. Путь туда занимал одиннадцать часов, а от Дыры до первой остановки – еще больше, так что можно было и всякие массмедиа пробежать глазами, и бокс по унивизору посмотреть, и подумать о вечном в собственной каюте за стаканчиком коньяка, и проверку устроить кое-кому из команды – из тех, кто имел воспаленные глаза и часто пил воду… да мало ли что еще можно успеть за такой-то срок. Космическим бабочкам капитан дал отбой – придется им возвращаться на Лабею и пока простаивать или устроить себе техосмотр и прочую профилактику… А чтобы некоторым членам экипажа жизнь медом не казалась и чтобы нюха не теряли, Макнери нагрянул в машинное отделение и прошелся по всем уголкам и закоулкам, которых там было немало. В общем, был при деле, дабы хорошую форму поддерживать.
Не успели толком и ход набрать согласно графику движения, как с Лабеи, вдогонку, поступило сообщение: на Велозии очередная заварушка на футбольной почве, и, возможно, космопорты будут закрыты – а их там и было-то всего два. Так что садиться придется на соседней планете, а оттуда пассажиры доберутся каботажниками. Что ж, курсерам лишняя головная боль, да и из графика можно было запросто выбиться. А это удар по престижу Космофлота, это жалобы, испорченное настроение и прочие совсем не прелестные прелести. «Летайте дальнолетами Космофлота! Мы отвечаем за нашу работу!» Вот и ответили… И появляется шанс для конкурента – набирающего силу Звездофлота. У него и Дыры свои, и с кораблями в последнее время дела получше обстоять стали. И всякие культурно-развлекательные мероприятия на борту проводят, «звезд» шоубиза приглашают и деньги им платят немалые. «Звездофлот отправляет «звезд» в полет!» Для лайнера «Звездный ковчег» конкуренты раскошелились даже на дорогущий концертный рояль «Стейнвей», и музицировал на этом рояле не кто-нибудь, а лауреат всяких межпланетных конкурсов Серж Коре! И не что-нибудь играл, не какой-нибудь там марувийский шансон или зунский блатняк, а классику Темных веков – Баха, Моцарта, Шостаковича… Правда, космопортов своих пока у Звездофлота раз, два и обчелся, стартуют-финишируют и обслуживаются, в основном, на принадлежащих Космофлоту. А потому (плюс зазвездные гонорары «звездам») билеты у них дороже и рейсов меньше. И, соответственно, пассажиров. Но это дело такое – сегодня ты на низкой орбите, а завтра, глядишь, в другую галактику стартанул!
Впрочем, Велозия была четвертой в перечне остановок, и теплилась надежда, что к прибытию «Пузатика» в эту планетную систему футбольные страсти улягутся и проблем с посадкой не будет. Страсти эти бушевали на Велозии давно, болельщики бело-синих вели бои не на жизнь, а на смерть с болельщиками оранжево-черных, и не было конца-краю этому противостоянию. Но до закрытия космопортов дело еще не доходило, и хорошо бы, чтобы и не дошло.
Линс Макнери выпил по этому поводу лишний стаканчик коньяка и, решив пока ничего не сообщать пассажирам, пошел прогуляться по барам и ресторанам – их было предостаточно на каждой палубе «Пузатика». Других, как говорится, посмотреть, себя показать… Хотя себя показывать во всей красе капитан не собирался – это он время от времени проделывал в другой компании, благо здоровье позволяло.
В питейных заведениях, как обычно в любом рейсе, было негде упасть не только яблоку, но и другому, гораздо меньшему плоду. Люди и прочие сапиенсы, на время отрешившись от обыденных дел, спешили использовать межзвездный перелет по полной, чтобы потом было что вспомнить. Или не вспомнить – если случится перебор. Капитан заглядывал в распахнутые двери, улыбался, слушал музыку и разговоры, смотрел на пьющих и танцующих пассажиров и временами делал страшные глаза, заметив слишком уж раскрасневшиеся физиономии кое-кого из официантов. Сапиенсы тут были на любой вкус и цвет, вели себя каждый по-своему, но ни один из них, пожалуй, не думал, что ест-пьет-веселится в самом ближайшем соседстве с космической пустотой – страшнейшим врагом жизни. В любой момент она могла ворваться в нутро корабля… да что там корабля! В любой момент она могла содрать слой атмосферы с шариков планет, пройтись по их поверхности ледяным своим языком и уничтожить все живое.
Такие мысли появлялись иногда у капитана после внепланового стаканчика коньяка, и подавить их можно было лишь еще одним стаканчиком. Поэтому Макнери вернулся в свою каюту и торопливо восстановил пошатнувшееся было душевное равновесие. И, как всегда, сказал себе, что для того-то и находится здесь, на корабле, чтобы пустота не проникла под обшивку и пассажирский контингент мог беззаботно проводить время, перемещаясь от звезды к звезде.