Ключи от неба - Страница 4

– Мать моя родная! – сокрушается Семен. – Тут же профессором надо быть, чтоб в такой чертовщине разо­браться!

Операторы самодовольно посмеиваются.

Из за угла шкафа, где находится место офицера наве­дения, смотрит на Семена Иван Кириллов. Семен не за­мечает лейтенанта и продолжает искренне интересоваться устройствами кабины:

– Верное слово, академиком надо быть.

– Вы правы, тут каждый в своем деле академик, – говорит Кириллов.

Лагода, увидев лейтенанта, пытается скорчить рожу, но, поняв, что поздно, конфузливо улыбается.

– Вы мне кого-то напоминаете, – говорит Кириллов Семену.

– Да, понимаете, какое дело… Я это… Я похож на одного киноартиста… Малоизвестного… Вот и путают меня с ним.

– Возможно, – задумчиво говорит Кириллов.

Столовая в квартире полковника Андреева. Андреев, в расстегнутой форменной рубашке с погона­ми, сидит за накрытым столом и торопливо ест суп. Вхо­дит его жена Елена Дмитриевна – еще молодая, красивая женщина. С привычной изящностью она ставит на стол тарелку с голубцами и говорит:

– Позвонил бы хоть, что домой приедешь обедать.

– Так получилось, Леночка! – Андреев с виноватой улыбкой смотрит на жену и принимается за голубцы. – Понимаешь, потребовалось съездить в подразделение. Ре­шил переодеться в полевую форму.

– Вечно у тебя что-то получается, – с любовной на­смешкой замечает Елена Дмитриевна и указывает на ку­шетку, где лежат аккуратно сложенные гимнастерка и бриджи. – Переодевайся, с утра приготовила.

– Откуда ты знала? – удивляется Андреев.

– Я о тебе все наперед знаю.

– Ты у меня хиромант, – посмеивается Андреев. – Переложи, пожалуйста, документы из кителя в гимна­стерку.

Елена Дмитриевна подходит к креслу, на спинке ко­торого распят китель, забирается рукой в нагрудный карман…

Андреев с аппетитом ест голубцы. Вдруг его что-то встревожило: он смотрит прямо перед собой застывшими глазами, затем кладет на стол вилку, нож, с трудом про­глатывает еду и опасливо поворачивается к жене.

Так и есть: Елена Дмитриевна уже рассматривает об­наруженную в кармане фотокарточку Ани.

– Саша!.. – с изумлением восклицает Елена Дмит­риевна. – Да ты с ума сошел!.. Пли верно говорят: седина в висок, а бес в ребро?!

В столовой появляется чопорная старушка в белом переднике. Это мать Елены Дмитриевны. Она несет на блюдце стакан с компотом. Увидев в руках дочери фото­карточку, сбоку рассматривает ее и восторженно вос­клицает:

– Какая славненькая! Как ягодка! Кто это, Леноч­ка? – и ставит на стол компот.

– Это моя подруга, мама, – с напускным безразли­чием отвечает Елена Дмитриевна и прислоняет фотокар­точку к вазе, стоящей на верхней крышке пианино. За­тем опять к матери: – Отнеси, пожалуйста, тарелки на кухню.

Старушка собирает со стола тарелки и, еще раз по­смотрев на фотографию, уходит.

– Зачем ты сказала маме неправду? – спокойно спра­шивает Андреев, придвигая к себе компот.

– А что я должна была ей сказать, если ты молчишь?

– Да я и подумать не успел!

– Подумать или придумать? – Елена Дмитриевна смотрит на мужа с такой улыбкой, что тот невольно чув­ствует себя виноватым.

– Да не глупи ты, Леночка! – Андреев без всякого аппетита отхлебывает из стакана компот. – Там на обо­роте есть какая то надпись.

– Не имею привычки читать чужие надписи.

– Понимаешь, на огневой позиции поднял, – Андреев объясняет так, будто действительно сочиняет. – Лейтенант один выронил из книги… Хотел тут же отдать, но ему надо было садиться за электронную аппаратуру. Думаю, разволнуется… А потом позабыл…

Комната общежития офицеров-холостяков. Вечер. Го­рит электрический свет.

Перед небольшим зеркалом, приставленным к стопке книг на тумбочке, сидит в майке лейтенант Самсонов и аккуратными кольцами укладывает на мокрой голове волосы.

– Зачем терзаешь себя каждый вечер? – насмешливо спрашивает лейтенант Маюков – розовощекий крепыш в очках. Он склонился над столом, на котором лежат раз­личные инструменты, запчасти, радиолампочки. На краю стола – обнаженный блок обучающей машины, из кото­рого выбиваются жгуты разноцветных проводов. Кажется что Маюков плетет из этих проводов хитроумную паутину.– Если хочешь быть курчавым, сходил бы в дамскую парикмахерскую.

– Какой же уважающий себя мужчина так низко па­дет? – посмеиваясь, отвечает Самсонов. – Давай лучше со­образим какой-нибудь электронный прибор для завивки волос.

– Эврика! – восклицает Маюков. – Родилась идея соз­дания нового кибернетического устройства! Ваня, сделай где-нибудь зарубку для истории! – обращается Маюков к лейтенанту Кириллову, который озабоченно перелисты­вает на своем столе книгу за книгой. Он ищет пропав­шую фотокарточку и не слышит обращенных к нему слов.

– Лейтенант Кириллов! – снова окликает его Маю­ков.

– Га?! Что?..– очнулся Кириллов.

– О чем так обстоятельно размышляешь? Может, ста­бильность параметров нарушена?

– Да нет, – вяло улыбается Кириллов и, поднявшись с места, подходит к Маюкову.

– Включи красный провод. – просит Маюков.

Кириллов берет красный провод со штепселем на кон­це и ищет нужное гнездо на щитке.

В это время под окном призывно сигналит машина. Лейтенант Самсонов с повязанным на голове полотен­цем подходит к окну, распахивает его и тут же испуганно отшатывается.

На асфальтовой дороге, проходящей мимо дома, где живут молодые офицеры, стоит «Волга».

– Лейтенант Кириллов дома? – слышится из машины голос полковника Андреева.

Андреев сидит на переднем сиденье, рядом с держа­щей в руках руль женой. Елена Дмитриевна безразлична ко всему происходящему.

К машине подбегает Иван Кириллов.

– Товарищ полковник, по вашему приказанию лейте­нант Кириллов…

– Отставить! – хмуро обрывает его Андреев и протя­гивает в открытое окошко фотоснимок Ани. – Ваша?

– Так точно, товарищ полковник! – Кириллов удив­лен и обрадован. Он берет фотографию и не знает, куда деть себя от смущения.

– Кто это? – интересуется Андреев.

– Моя… знакомая… бывшая, – с чувством неловко­сти отвечает Кириллов.

– Почему бывшая?

– Да так… Одна дурацкая история… Разошлись до­рожки.

– Вот именно – дурацкая история, – Андреев заку­ривает папиросу.

Елена Дмитриевна, не дождавшись конца разговора, заводит мотор и, дав газ, включает скорость.

Иван Кириллов растерянно смотрит вслед удаляющей­ся машине.

Солдатская казарма после отбоя. В тусклом свете де­журной лампочки поблёскивают смешливые глаза Юрия Мигуля. Он лежит в постели и ехидно спрашивает:

– Сеня, ну скажи, зачем ты так мило позировал се­годня перед начальством?.. Я чуть заикой не стал из-за тебя.

– Это у меня нервный тик, – серьезно отвечает Се­мен Лагода. Его кровать стоит рядом с кроватью Юры.

– А почему в столовой тебя этот тик не трогает?

– В столовой нервы обедают… Спи! – Семен повора­чивается на спину, задумчиво смотрит в потолок. Его постепенно одолевает сон.

…Растворяется в сумраке казарма. Где-то рождается мелодичный звон, будто крохотные молоточки ударяют по серебряным наковаленкам… Нет, это позванивают ко­локольчики на палочках-сторожках, к которым прикреп­лены лески донных удочек. Такого клева Сеня еще не видел. Кругом клубится непроглядный туман, а Семен Лагода, одетый в свои старые рыбацкие доспехи, сума­тошливо выбирает из воды натянутую леску, на конце которой бьется огромнейшая рыба. Кольца лески закры­вают все днище лодки, опутывают ноги Семена. И вот наконец рыба делает «свечу». Однако это не рыба! Это лейтенант Иван Кириллов вынырнул из воды и, огла­шая все вокруг демоническим хохотом, медленно надви­гается на Лагоду. Семен чувствует, как на голове у него шевелятся волосы, а глаза лезут на лоб. Он хватает вес­ла и гребет, гребет… Но что это? Лодка оказывается не на озере, а на суше, на знакомой ракетной позиции. А Кириллов все ближе. И больше не смеется, а смотрит хищно, будто собирается убить Семена, уже одетого в солдатскую форму.