Ключи к смыслу жизни - Страница 39

Эмиль Золя в девятнадцать лет, по его собственным воспоми­наниям, заболел и чуть не умер от воспаления мозга: «Я часто думал, что эта болезнь оказала громадное влияние на характер и всю мою дальнейшую жизнь и, может быть, изменила самый мозг, даже... повела к развитию известных талантов».

Русский композитор Виссарион Яковлевич Шебалин перенес тяжелую травму левого полушария мозга, лишившую его речи.

Именно после этого он создал лучшую, по отзывам Шостакови­ча, из своих симфоний.

Существуют даже научные теории о том, что отмирание опреде­ленных зон нейронов коры головного мозга словно отпускает тор­моза врожденных способностей, которые мешали им всю жизнь.

Михаил Врубель до конца жизни считал, что стал творцом по­сле тяжелейшего стресса — смерти горячо любимой матери. Сю­жеты его картин приходили в видениях, которые, по его расска­зам, были присланы ему покойной матерью.

В детских воспоминаниях, которые возникли гораздо раньше, чем разум, основанный на сформировавшихся связях коры пе­реднего мозга, для многих гениальных людей скрывалась тайна вдохновения.

Дар людей, которых мы называем «экстрасенсами» и «яснови­дящими», сегодня не принято относить к категории гениально­сти. Однако так было не всегда. Именно их впервые стали назы­вать «гениями» древние греки. Сократ — гений скепсиса — весьма серьезно относился к мантике и предсказаниям. Да и общение с собственным «даймоном» роднит его с подобными людьми. История Сократа полна намеков на детскую травму, в результате которой его голова была изуродована.

Истории большинства из тех немногих людей, необычные спо­собности которых признаны большинством исследователей, на­чались с тяжелой черепно-мозговой или психической травмы.

Еще одну хорошую иллюстрацию к этой проблеме можно найти в автобиографии одного из знаменитых ясновидящих XX века — голландца Петера ван дер Хурка, более известного как Пе­тер Хуркос (его сценический псевдоним).

В 1943 году, во время войны, когда Хуркос работал маляром, он упал с лестницы и проломил себе череп. Очнувшись в боль­нице в Гааге, он обнаружил, что обрел дар ясновидения. Он знал о мыслях своих соседей по палате, даже не разговаривая с ними.

Надо сказать, что это чуть не стоило ему жизни. Как-то, пожимая руку одному пациенту, которого должны были выписать, он вдруг понял, что этот человек является британским агентом и что через два дня его застрелит гестапо. В результате такого предсказания Хуркос оказался на волоске от гибели как предатель голландского сопротивления. К счастью, ему удалось доказать придирчивым следователям, что он действительно обладает даром ясновидения. Правда, у приобретенной Петером Хуркосом способности были и свои серьезные недостатки. Так, например, он не мог вернуться к своей работе маляра. Он потерял способность концентрации внимания на внеших событиях.

С социальной точки зрения Хуркос был ни на что не способен, пока у него не возникла идея воспользоваться необычными спо­собностями для выступления на сцене. Насколько мне известно, именно Петер Хуркос стал первым человеком, который консуль­тировал отдел убийств полицейского управления на предмет рас­крытия преступлений с помощью прикосновения к одежде жерт­вы и считывания хранящейся в ней информации. Достоверно описаны по крайней мере четыре случая, в которых Хуркос помог обнаружить преступника. Кроме того, именно он стал первым человеком, который консультировал историков и археологов, пытаясь воссоздать определенные исторические события, при­касаясь к предметам или документам, принадлежащим к разным историческим эпохам.

Похоже, что магические силы — ясновидение или телепатия — не являются факторами первостепенной важности для эволюции человека. Они представляют собой глубоко запрятанную в глу­бинах нашей души способность, которой обладает большинство животных. Трудно представить себе существование стаи без спо­собности к телепатии у каждого из ее членов. Телепатией у живот­ных много (и доказательно!) занимался В. Л. Дуров — основатель легендарной династии дрессировщиков.

Подобные способности часто просыпаются у человека, на­ходящегося в кризисном состоянии, особенно если ему грозит смертельная опасность, а разум просто не успевает реагировать.

Можно предположить, что мы забыли эти способности, вы­брав абсолютно другой путь эволюции — путь наращивания объ­ектного, или суетного, разума.

Следовательно, способности эти — часть утраченного нами «инстинкта смысла жизни». Без них не мог обойтись Адам из Ветхого Завета. Как бы он без телепатии справился с животными, которым давал имена, как он мог общаться с ними?

Но способности эти все же не были главным его инстинктом — главным был инстинкт творения мира, а «сверхъестественные» способности представляли собой его естественное следствие, один из необходимых его элементов. Ведическая духовная тра­диция сохраняет во многом схожий взгляд на способности по­добного рода.

Может быть, стоит поучиться у животных?

Давайте пойдем не вперед к идеальному «Я», а «назад» к живот­ным инстинктам.

Мы с вами можем попробовать ощутить на себе эволюционный процесс. Я предлагаю вам упражнение — игру, цель которой будет заключаться в том, чтобы мы включили эволюционные контуры нашей памяти. Мы в буквальном смысле попробуем стать этапа­ми эволюции нервной системы.

Можно быть сторонником теории эволюции Дарвина, можно отрицать ее, но тот факт, что человеческий зародыш в ходе разви­тия проходит животные стадии эволюции, отрицать невозможно. Попробуем вернуться назад и пережить их вновь.

Роберт Уилсон, ученый и писатель 60-х годов прошлого века, вы­делил восемь «контуров», совместно функционирующих в челове­ческой психике. Подчеркну, что контур Уилсона — это чисто пси­хический механизм, закладывающийся в процессе роста младенца.

Первый контур он назвал «биовыживательным», или ораль­ным. Он связан со стадией рыб, с кормлением и чувством без­опасности. Этот контур включается в нашей психике при возник­новении опасности и обеспечивает автоматическое избегание всего вредного и хищного.

Второй контур — анальный, или территориальный, он отвеча­ет за владение своей территорией, за нашу иерархию в стае (в от­ношениях между людьми своей группы), за доминирование или подчинение.

Третий контур — смысловой, связывающий время. Он упоря­дочивает информацию об окружающем мире и создает наши жиз­ненные схемы, наши «тоннели реальности».

Четвертый контур — моральный, «социосексуальный». Здесь раскрываются те способности личности, которые связаны с от­ношениями с другими людьми, процессами социализации.

Пятый контур — «нейросоматический» — отвечает за связь со­знания и тела, за то удовольствие, которое мы получаем в про­межутках между периодами напряжения, за достижение нами чувства комфорта.

Шестой контур — «нейрогенетический», здесь находятся юн-говские архетипы коллективного бессознательного (боги, демо­ны, магические формулы, поэты), то есть та часть коллективной памяти человечества, которая определяет его судьбу.

Седьмой контур — это контур власти над собой. Он позволяет человеку анализировать самого себя и выбирать свою судьбу.

И наконец, восьмой контур — квантовый, или «нелокальный». Он отвечает за экстрасенсорику, значимые совпадения, изменен­ные состояния сознания. Этого контура достичь сложно. С точки зрения Уилсона, он характерен как раз для поздних стадий эво­люции или для гениального мышления.

Роберт Уилсон связывал каждый из своих контуров психи­ки с определенной стадией человеческой эволюции. Например, первым наиболее выраженным чувством безопасности облада­ли рыбы. Впервые начали выделять свою территорию амфибии. Связывать и упорядочивать информацию об окружающем мире стало необходимо рептилиям, когда они окончательно вышли на сушу. Общественные отношения, переживание отношений с другими особями стало важно на уровне первых примитивных обезьян. Высшие обезьяны научились испытывать блаженство в результате напряжения, для них стали важны эмоциональный комфорт в стае и здоровье отдельных особей.