Ключ к Ребекке - Страница 14

Елена пожала плечами.

– Знаете, после такого предисловия я думала, меня попросят сделать что-нибудь более существенное.

– Например?

– Ну, не знаю. Например, пригласить Роммеля на вальс и опустошить его карманы.

Вандам снова расхохотался. «Я могла бы привязаться к этому смеху», – подумала Елена.

Он успокоился и спросил:

– Несмотря на то что моя просьба оказалась чуть более приземленной, вы возьметесь за это?

– Не знаю.

На самом деле она уже все знала, просто старалась продлить приятный разговор.

Вандам придвинулся ближе.

– Мне нужны такие люди, как вы, мисс Фонтана. – Ее имя прозвучало глуповато, когда он так вежливо его произнес. – Вы наблюдательны, у вас прекрасное прикрытие, и вы явно умны; простите мне мою прямолинейность…

– Не извиняйтесь, мне нравится, – успокоила его она. – Продолжайте.

– На большинство из моих людей нельзя положиться. Они делают это ради денег, тогда как у вас есть лучший мотив…

– Подождите-ка, – перебила она. – Мне тоже нужны деньги. Сколько вы платите за работу?

– Смотря какую информацию вы продаете.

– Ну сколько минимум?

– Ничего.

– Это немножко меньше того, на что я рассчитывала.

– А сколько вы хотите?

– Вы могли бы повести себя как джентльмен и оплачивать аренду моей квартиры. – Она осеклась: произнесенное звучало прелестно – ну вылитая проститутка…

– И сколько же это?

– Семьдесят пять в месяц.

Вандам вскинул брови.

– Вы что, живете во дворце?

– Цены растут. Это для вас новость? Может быть, вы также ничего не слышали о противных английских офицерах, которые оккупировали все жилье в городе?

– Ясно. – Он нахмурился. – Вам придется быть чертовски полезной, чтобы оправдать семьдесят пять в месяц.

Елена пожала плечами:

– Почему бы не попробовать?

– Вы прекрасно торгуетесь. – Он улыбнулся. – Ладно, я назначаю вам испытательный срок – месяц.

Елена постаралась скрыть торжество.

– Как мне с вами связаться?

Он достал карандаш и клочок бумаги из кармана рубашки и принялся писать.

– Я даю вам свой адрес и телефон, и в генеральном штабе, и дома. Как только я получу от вас весточку, приду к вам домой.

– Договорились. – Она написала свой адрес, гадая, что майор подумает о ее квартире. – А вдруг вас увидят?

– Это имеет значение?

– Меня могут спросить, кто вы.

– Тогда вам лучше не говорить правды.

Она усмехнулась.

– Я скажу, что вы мой любовник.

Он отвел глаза.

– Хорошо.

– Вам придется выдержать эту роль. – Она хранила непроницаемое выражение лица. – Вы должны будете приносить цветы и конфеты.

– Ну, не знаю…

– Неужели англичане не дарят своим любовницам цветы и конфеты?

Он посмотрел на нее без всякого выражения, и она заметила, что у него серые глаза.

– Я не знаю, – повторил он ровно. – У меня никогда не было любовницы.

«Ого, меня поставили на место», – подумала Елена.

– Ну, тогда вам придется многому научиться.

– Понимаю. Хотите еще выпить?

«Мне намекают, что пора расставаться, – поняла Елена. – Вы многовато себе позволяете, майор Вандам, в вас есть определенное самолюбование, вы любите командовать и чувствовать себя хозяином положения. Но я-то могу прибрать вас к рукам, сбить с вас тщеславие, причинить вам боль…»

– Нет, спасибо, – ответила она. – Мне нужно идти.

Вандам поднялся.

– Буду с нетерпением ждать от вас вестей.

Она пожала ему руку и ушла, прекрасно сознавая, что он и не подумает проводить ее взглядом.

Вандам переоделся в гражданскую одежду для приема в Англо-египетском союзе. Он бы никогда не пошел на подобное мероприятие, будь его супруга жива: она считала, что ходить туда «весьма плебейски». Он напоминал ей, что такого наречия не существует. Так говорят только провинциальные снобы. Жена спокойно возражала, что она и есть провинциальный сноб… И вообще не будет ли он так добр прекратить выставлять напоказ свое классическое образование?

Вандам любил ее до сих пор.

Ее отец, сказочно богатый человек, подался в дипломаты просто потому, что ему нечем было заняться. Перспектива свадьбы дочери с сыном почтальона не вызвала у него восторга. Не помогло даже то, что Вандам окончил престижную частную школу (получая стипендию) и Лондонский университет и считался одним из самых многообещающих молодых офицеров. Впрочем, дочь проявила завидное упрямство, и наконец отец был вынужден уступить ей в этом, как и во всем остальном. Удивительно, но отцы влюбленных более или менее поладили с первой же встречи, в то время как матери возненавидели друг друга, так что всякие семейные сборища были невозможны.

Все это не имело значения для Вандама; не беспокоили его и дурной характер жены, ее высокомерное поведение и отнюдь не великодушное сердце. Грациозная и красивая, Анджела, обладавшая чувством собственного достоинства, была для Уильяма воплощением женственности, и он почитал себя самым счастливым мужчиной на земле.

Более разительный контраст с Еленой Фонтана сложно даже вообразить.

Вандам отправился в союз на своем мотоцикле марки «BSA 350» – чрезвычайно удобном средстве передвижения по Каиру. Майор мог ездить на нем круглый год – погода, как правило, это позволяла; на мотоцикле было удобнее лавировать в пробках, в которых подолгу стояли частные машины и такси. К тому же мощность мотора позволяла развивать приличную скорость, и это дарило водителю тайное наслаждение, возвращавшее его к отроческим годам, когда он мечтал о таких мотоциклах, но не мог позволить себе подобную роскошь. Анджела не любила мотоцикл: на ее взгляд, это тоже отдавало плебейством, но тут Вандам твердо шел наперекор ее вкусам.

На улице становилось прохладнее. Майор припарковался возле здания союза. Проходя мимо клуба, он заглянул в окно и увидел, что там в самом разгаре партия в бильярд. Уильям не поддался искушению и вышел на лужайку.

Взяв стакан кипрского шерри, он смешался с толпой, кивая, улыбаясь и обмениваясь шутками со знакомыми. Для непьющих мусульманских гостей подавали чай. Впрочем, таковых было немного. Вандам пригубил шерри и задумался над тем, можно ли бармена научить делать мартини.

Он кинул взгляд на здание клуба египетских офицеров и пожалел, что не слышит, какие там ведутся разговоры. Кто-то произнес его имя, и он обернулся. Ему снова пришлось задуматься, прежде чем он вспомнил имя окликнувшей его дамы.

– Доктор Абутнот.

– Здесь мы можем не соблюдать формальностей, – сказала она. – Меня зовут Джоанна.

– Уильям. Ваш муж тоже здесь?

– Я не замужем.

– Прошу прощения. – Теперь она предстала перед ним в новом свете. Она одна, он вдовец, и вот они уже третий раз за неделю мило разговаривают в публичном месте: теперь весь английский контингент в Египте вознамерится немедленно их поженить.

– Вы хирург? – осведомился Вандам.

Джоанна улыбнулась:

– Сейчас это вряд ли можно так назвать. Я просто зашиваю людей или ставлю на них заплатки, но перед войной я действительно была хирургом.

– Как вам удалось им стать? Это не женское дело.

– Мне было нелегко добиться уважения. – Она все еще улыбалась, хотя в ее голосе прозвучал отголосок обиды за те унижения, через которые ей пришлось пройти. – Насколько я знаю, вам тоже приходится несладко.

Вандам не сразу понял, о чем идет речь.

– В смысле? – удивился он.

– Вы один воспитываете ребенка.

– У меня нет выбора. Даже если бы я захотел отправить его в Англию, то не смог бы: разрешение уехать отсюда дают только недееспособным или генералам…

– Но вы же и не хотите…

– Нет.

– Об этом я и говорю.

– Это мой сын, – ответил Вандам. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь другой воспитывал его. И он этого не хочет.

– Понимаю. Просто многие отцы посчитали бы, что это… не по-мужски.

Он удивленно вскинул брови и вдруг заметил, что доктор Абутнот покраснела.