Клятва рода - Страница 3

Смысловые пакеты закончились. В реальном мире прошло восемнадцать секунд, две трети из которых заняло ожидание нападения между невербальными диалогами.

– Ладно, давай руку, пойдём, – Обронил Скорпион вполне вербально. Его голос был басовит, но без гнева.

– Зачем руку? Я давно вроде не маленький. Или ты так рад меня видеть, что решил проявить братские чувства в такой крайней форме?

Скорпион, посмеиваясь, всё же взял за руку. По брату соскучился не меньше, чем по матери.

– Не глупи, Сёма. Просто так быстрее. – Ответил Сергий и положил вторую руку на голову Когтя.

Все трое исчезли.

Тигрица Марта задумчиво посмотрела из кустов на опустевшее место и тихо вздохнула.

Запах другого тигра остался витать в воздухе и манил, как медведя мёд.

Серая птица лишилась управления и разрезала небо одинокой дымной линией. Металлический монстр класса «Боинг» последней модели больше не подчинялся ни первому пилоту, ни второму. Экипаж не мог объяснить отсутствие связи с землей. Силовой кокон окутал корпус махины, и все двигатели вышли из строя. Всё что оставалось делать самолёту без управления и мощностей – падать. Чем он и занимался, всё ближе и ближе приближаясь к поверхности спокойного, безмятежного океана.

Кислородные подушки и спасательные жилеты не спасли пассажиров от гибели. Самолёт, падающий с высоты более чем десяти километров, с такой силой ударило о водную гладь океана, что корпус развалился на несколько частей, потерял крылья и быстро начал тонуть. Хвост и задняя часть самолёта успели вспыхнуть недожжённым в баках керосином, прежде чем пошли ко дну. Но этот прощальный всполох ритуального огня вряд ли кому повредил – люди погибли ещё при столкновении. Силовое поле воли нескольких сверхсильных существ мира сего добавило мощи, приложив конструкторское изделие о поверхность с утроенной силой.

Непотопляемый мусор всплыл с салона и закачался на волнах. Части кресел, пластиковая мелочь и прочие плавучие предметы, в том числе обломленное с двух сторон крыло с внутренними пустотами, медленно расползлись по океану, подгоняемые течением. Среди мусора всплывали и тела тех, кто успел надеть жилеты. Их кровь быстро растворялась в солёной воде и акулы за десятки километров уже знали, где будут пировать.

Над одним из тонущих частей корпуса материализовалась тело, нелепо шлёпнулась о воду, и тут же ухватилось за тонущий кусок металла. Крик смешался с бульканьем в воде:

– Будь ты проклят, Мёртво! Ты за это ответишь!

Странный выживший пассажир, кривясь от боли в отшибленной при падении спине, набрал в грудь побольше воздуха и нырнул в морскую гладь. На поверхности он показался спустя три с половиной минуты. И не один.

Парень с татуировками скорпиона и орла на предплечьях вытащил светловолосого собрата с татуировками леопарда и тигра из воды и затащил на обломок крыла. То не собиралось полностью тонуть, выглядывая из воды. Полости с воздухом внутри алюминиевой конструкции надёжно держали на плаву.

Давить на грудь на обломке крыла самолёта было неудобно. Оно плохо держалось на воде и грозило перевернуть обоих пассажиров, а то и вовсе пойти ко дну, едва начнется сильная качка. Вихрастый, чернявый парень дрожащими руками подтянул к себе тело блондина, обхватил грудь и сдавил, как смог. Затем ещё раз, крепче.

Из лёгких спасённого брызнула вода. Затем тело странно затрясло, словно от электрического разряда.

От рук Сергия к груди Семёна пошло тепло. Диафрагма его сжалась, надавливая на лёгкие, разряды запустили остановившееся сердце. Отдельным потоком энергия устремилась к мозгу, чтобы лишённые кислорода клетки не спешили умирать.

Без контроля со стороны хозяина они безвозвратно умрут и тогда спасение напрасно. Тело жить будет, откаченное, а вот бывшее сознание угаснет.

Губы Скорпиона побелели, словно от обезвоживания. Накатила великая слабость. Зато Леопард открыл глаза. Зрачки расширились – не мог дышать. В лёгких по-прежнему оставалось немало воды, а чтобы закашляться требовался воздух, который никак не хотел проходить внутрь. Паника возобладала над спасённым.

– Замри! – Послал невербальный импульс чернявый спаситель.

Повелительная команда тараном прошлась по сознанию Леопарда. Блондин остановился, усмиряя страх. Скорпион схватил за шею, подтянул к себе и прокачал в лёгкие немалую порцию воздуха. Своевременное искусственное дыхание позволило Сёме вытолкнуть из лёгких остатки воды. Закашлялся, бешено хватая ртом воздух.

Спасённого стошнило остатками завтрака и морской водой. Желудок отчистился, как и легкие, забрав последние силы. Обессиленный Леопард распластался по крылу, насколько позволяло место, и отключился. Рядом прилёг истощённый спасатель, позволяя и себе забыться в тревожном сне.

Океан, словно в раздумьях, кидал кусок крыла по волнам, намереваясь то ли потопить, то ли выбросить на берег. Старики Посейдон и Тритон ещё не решили, что делать с жертвами искусственной катастрофы.

Сёма очнулся посреди поля. Тела не ощущалось. Морской плот странным образом был далеко. Блондина после клинической смерти выкинуло в дебри родовых снов или астральных наведений. Леопард, в отличие от Скорпиона, в этом не слишком разобрался. Но судя по рассказам брата, это была проекция прошлого. А по ощущениям так и вовсе, словно сторонний наблюдатель присутствовал в этой картине.

«Неужели каждый момент прошлого сохранился? Неужто Вселенная помнит всё, что когда-либо происходило? Но для кого эта память? Или прошлое и будущее неразрывно связано, как всё в зримом и незримом мире? Если всё связано и предопределено, тогда Творец рано или поздно устанет от бесконечных повторений комбинаций прогнозируемого мироздания. Или когда Великий в депрессии, за дело берётся Хаос?»

У стен незнакомой крепости на большой поляне друг напротив друга замерли противоборствующие рати. Одна, что больше, сплошь состояла из конных. Всадники были облачены в лёгкие, кожаные доспехи. Через плечи были перекинуты короткие луки и ятаганы, редкие булавы были подвязаны у сёдел, рядом с округлыми щитами. По школьному курсу и рисункам в учебниках, Леопард признал степняков. То ли хазары, то ли половцы, а может и вовсе печенеги.

Свита лучших телохранителей сгрудилась вокруг чернявого предводителя. Он посмеивался и переговаривался со своими. Предстояли переговоры, но войско на случай их неудачи, вооружалось и готовилось к битве. Луки легли поперёк сёдел, тулы[1] за плечами были полны коротких стрел.

Вторая рать была более знакома глазам: длинные волосы торчали из-под яловидных шлемов, широкие плечи несли кольчугу, в руках были топоры, мечи, булавы, реже луки. Русовласые и светловолосые, голубоглазые и зеленоглазые, хмурые русичи, не ждали ничего хорошего от переговоров. Меньшей частью они были конными, большей – пешими. В небо смотрел стяг с бородатым мужиком в ореоле света и нимба. В центре войска стоял угрюмый, бородатый князь в сияющих, неполных доспехах. Шлем и сбруя его сияла золотом, а глаза были странно пустыми – витал в своих мыслях.

Сёма заинтересованно захотел приблизиться к русичам, но от обоих войск отделились представители-дипломаты. По трое. Один впереди и двое чуть поодаль. Леопард не особо удивился, когда оба приблизились к тому месту, где он стоял, и застыли в пяти шагах друг от друга. Первым заговорил моложавый степняк с серьгой с красным камнем в ухе.

Сёма неожиданно для себя понял каждое слово.

– Печенежский князь мудр. Не обнажая мечей, решит он исход битвы. Велит он Владимиру: «Выпусти ты мужа своего, а я своего, пусть борются». Как наш победит вашего – данью откупитесь. А как ваш нашего – уйдём.