Клуб любителей фантастики, 1970–1971 - Страница 3

Он подошел к каждому из нас, посмотрел на приборы, бегло полистал наши рабочие тетради.

— Ну, что-нибудь получается? Есть какие-нибудь идейки? Да что вы на меня так уставились?

Действительно, я и Кучеренко смотрели на нашего руководителя, как будто видели его в первый раз. И вдруг Кучеренко ни с того ни с сего, с каким-то несвойственным ему волнением заявил:

— Вы пришли к нам с новостью, не правда ли, Валерий Степанович?

— Правда, — ответил тот. — Вам уже кто-то наболтал?

— Наболтал, — ответил Кучеренко.

Но я-то знал, что нам никто ничего не наболтал…

С этого все началось.

Я не видел, а скорее почувствовал, как вошла она, как поздоровалась почти шепотом и как подчеркнуто важно Валерий Степанович сказал:

— Надежда Ивановна, вы будете работать с этими славными ребятами. Вот ваше рабочее место.

Ее рабочее место оказалось рядом с моим, но я уткнулся в свою тетрадь и боялся взглянуть на нее.

— Я хочу вам сказать все начистоту. — Голос научного руководителя стал очень официальным. — Это моя племянница, и мне стоило немалых трудов убедить нашего директора взять ее на работу. Так вот, я хочу, чтобы вы все и Надежда Ивановна знали, что требовать от нее и от вас я буду в одинаковой степени, без всяких поблажек на родственную связь.

— Поняла, — услышал я до ужаса знакомый голос.

Кучеренко поднялся и вышел из лаборатории. Он иногда курил, а это в лаборатории не разрешалось.

Валерий Степанович нас оставил, я бессмысленно листал рабочую тетрадь, после включил микротом и стал резать на тонкие прозрачные ломтики замороженную ткань мозга белой мыши. Мне это было совсем ни к чему, но нужно же что-то делать.

— Меня приняли в качестве лаборанта, а училась я в спецшколе с биологическим уклоном. Только в прошлом году окончила. Я умею обращаться с микротомом. Давайте срезы буду делать я.

И тогда я взглянул на нее первый раз и у меня потемнело в глазах: я уже ее где-то видел!

— У вас очень приятный цвет загара.

Моя фраза выползла сама собой, ни к селу ни к городу.

Надя улыбнулась.

— Я только позавчера прилетела с юга. Из Евпатории.

— Золотистый пляж и прочее…

— Совершенно верно. Вы там были? Я жила не в новом, а в старом городе. Там песок, а немного дальше от берега трава…

Я не был в Евпатории, но то место, о котором она говорила, я знал до мельчайших подробностей.

В лабораторию вернулся Кучеренко, подошел ко мне и спросил грустным голосом:

— Ну как?

— L’aiment, — ответил я.

— То-то, — назидательно промычал Кучеренко.

И потянулась обычная рабочая пятидневка, обычная в лаборатории, но не совсем обычная вне стен нашего института.

Валерий Степанович пришел в среду к нам и торжественно вручил мне какую-то бумагу.

— Вот вам командировочное предписание. Надежда, вы и Кучеренко идите на вокзал, садитесь в электричку и езжайте по указанному здесь адресу. Это НИИ магнитных сплавов. Говорят, там есть группа сынков, которые, так сказать, в свободное от работы время, а еще точнее — во время сна, суют себе под подушку очень сильные постоянные магниты, и у них начинается… Впрочем, вы разберитесь во всем сами. Какая-то чертовщина!

В НИИ магнитных сплавов мы разыскали тех самых ребят, которые совали себе под подушку изготовленные ими же самими магниты, и они нехотя стали рассказывать, что это они делали просто так, из-за любопытства, прочитав где-то об опытах некоего доктора Мезмера и, следовательно, о мезмеризме, то есть о странных явлениях в человеческой психике, если эту самую психику потревожить магнитным полем.

— Ну и что-нибудь интересное получилось?

Я заметил, как у Володьки Кучеренко заблестели глаза.

— Да ничего особенного. Правда, мне удалось в полной темноте увидеть магнитное поле. Северный полюс подковы казался синим, южный — красным. А цвет силовых линий постепенно переходил от синего к красному. Глупость, конечно. За день так насмотришься на эти магниты, что видишь их даже в полной темноте.

— А если магнит под подушкой, сны снятся?

— У меня нет, а вот у Жорки снятся.

Жорка — лаборант из магнитометрической лаборатории, застенчивый блондин с веснушчатым носом. В присутствии Нади он краснел, сначала вообще не хотел нам ничего говорить, а после сознался.

— С магнитом под подушкой я вижу все, что будет завтра… Правда, не совсем точно, а… ну как вам сказать?.. Символически, что ли…

Жора не имел никакого представления, что такое «подсознательное» и откуда оно берется, и очень удивился, что мы именно это и изучаем.

— А для чего? — робко спросил он.

— Чтобы понять, почему существовали такие личности, как Илья-пророк, Кассандра, Магомет, бабки-гадалки, прорицатели и ясновидцы.

Парень посмотрел на Кучеренко и улыбнулся.

— Вы меня разыгрываете. Какой дурак будет тратить деньги на исследования такой чепухи?

— Ничего себе чепуха. Разве плохо знать сегодня, что будет завтра?..

Мы проинтервьюировали еще двух сотрудников. У одного магнит вызывал «жуткие кошмары», а у другого, маленького лысого старичка, эксперимент приводил всегда к одному и тому же сновидению: он всегда видел собственные похороны. Старичок был человеком с юмором и заметил:

— Похороны проходили так интересно, так душевно, что, пока я жив, я сделаю все возможное, чтобы оно так и было.

В город мы возвращались вечером. Кучеренко дремал, а я и Надежда сидели у окна друг против друга и смотрели на погружающийся в пурпур мир. Мне было все чертовски знакомым.

— Давайте выйдем на следующей остановке. А до города доедем автобусом.

Она вскинула на меня свои огромные серые глаза.

Воздух был влажным и душистым. Слева от железнодорожного полотна в долине вилась неширокая речушка, а рядом с ней — асфальтированная дорога, по которой изредка пробегали легковые автомобили. Мы шли к дороге, и я тихонько взял Надю за руку. Она наклонила голову, волосы упали на лицо, и мне показалось, что она ничего не видит и идет только ощупью.

— Нужно было бы Володю предупредить, что мы выходим здесь…

— Он это и так знает, — пробормотал я.

— Вы оба какие-то странные…

— Все люди немного странные, одни больше, другие меньше…

— Вы с ним договорились, что мы выйдем здесь?..

Вместо ответа я спросил:

— Кем работает твой отец, Надя?

Я впервые назвал ее на «ты».

— Он мой лучший друг. И вдобавок он летчик-космонавт. Только прошу тебя, не говори об этом никому…

— Я люблю тебя!

Это вырвалось само собой, девушка встрепенулась, вырвалась из моих объятий и закричала:

— Нет! Нет!..

Она бежала к автобусной остановке, задыхаясь, произнося это проклятое «нет».

— Я буду ждать тебя вечность! — нелепо крикнул я ей вслед, не делая никаких попыток ее догнать.

Я знал, что бесполезно.

Двенадцатого сентября я и Кучеренко вскрыли наши тетради с пророчеством на неделю. Содержание тетрадей было разным, но если сложить оба сюжета вместе, то недостающее у меня находилось у него, а мои записи дополняли его пробелы. Так что вместе получился неплохой прогноз. Конечно, с некоторыми мелкими неточностями…

_{Рис. Р. Авотина}

Стоя на палубе, молодая дама заметила, как третий помощник вышел из рубки и быстро прошел на край ходового мостика. То, что он нес в руках, было явно винной бутылкой. Сильно размахнувшись, он швырнул бутылку за борт.

Под вечер третий офицер оказался партнером молодой дамы в партии палубного гольфа.

— Кстати, Джимми, — заметила она, — ваши младшие офицеры в некоторых вещах заходят слишком далеко.

— Что вы имеете в виду?

— Пьянство на вахте. Я сама видела, как утром вы выбросили в воду пустую бутылку!