Клинки максаров (Сборник) - Страница 4

– Ты молодой или старый?

– Не знаю. А твой отец какой?

– У него есть дети. Значит, он старый.

– Выходит, что и я старый. Хотя детей у меня нет.

– В той стране, где ты родился, у всех серые глаза?

– Нет. Бывают и черные, и синие, и даже коричневые.

– Это хорошо, – задумчиво сказала девочка. – Наверное, это очень скучно, когда у всех серые глаза. Ну ладно, я пойду.

Однако она не сдвинулась с места и продолжала стоять напротив Артема, слегка покачиваясь и обхватив себя руками за плечи.

– Ты не сказала: как тебя зовут? – мягко спросил Артем.

– Разве? Ты просто забыл мое имя. – Она рассмеялась и, резко повернувшись, бросилась бежать, но не к дому, а совсем в другую сторону. – Мое имя давно известно тебе! Ты слышал его во сне или в какой-то иной жизни! Ты должен обязательно его вспомнить! Это очень важно!

Надежда, почему-то подумал Артем. Я буду звать ее Надеждой!

Сон быстро пришел к Артему, а вместе с ним пришли воспоминания, давно уже не посещавшие бодрствующий трезвый мозг, занятый каждодневными заботами о пропитании, крове и безопасности.

Снова он увидел тех, кто послал его в этот удивительный, неизвестно какими силами природы созданный мир: не имеющее ни формы, ни облика существо, живущее одновременно в нескольких измерениях, бессмертную птицу в кроваво-красном оперении и сурового воина по кличке Душегуб – человека, волею случая принявшего на себя нечеловеческие обязанности.

Снова они молча глядели на него через беспредельное пространство, словно вопрошая о чем-то, и снова он не получил от них ничего – ни приказа, ни совета, ни хотя бы ободряющего знака. Он не был забыт, но и помочь ему не могли.

Если мир, в котором он оказался, действительно тот загадочный мир – Тропа, соединяющий все сущие во Вселенной пространства, то ему неизвестно даже верное направление, которое суждено выбрать на этой тропе. Куда идти? С одной стороны раскаленный ад, время от времени выплевывающий в сопредельные пространства страшное, губительное Лето. С другой – заповедник огромных травоядных тварей, непробиваемые панцири которых тем не менее носят глубокие отметки чьих-то исполинских клыков или когтей. Слева и справа – полная неизвестность: может быть, какие-то другие страны с совершенно непредсказуемыми природными условиями, а может быть, невидимые, но непроницаемые стены, раз и навсегда отделившие эти клочки пространства от материнских миров, частью которых они когда-то являлись.

Какой путь выбрать ему в этом вселенском лабиринте? И существует ли здесь вообще какой-то верный путь? Как добраться до того самого Изначального мира, на поиски которого он послан? Как уцелеть среди этого водоворота опасностей, как прорваться через миры, искони не предназначенные для существования живых существ? Нужно иметь броню вместо кожи и атомный реактор вместо сердца, чтобы пройти невредимым эту Тропу от начала до конца. Ведь такое не под силу ни Фениксам, постигшим тайны времени, ни властелинам пространства – Незримым. Почему же в такой путь послали его – слабого и смертного человека?

Разные люди и нелюди приходили к Артему во сне, но никто не сказал ему доброго слова. Последнее, что он запомнил из этих сумбурных видений, была девочка в венце смертницы. «Никому не дано заранее знать свое предназначение, – говорила она. – Люди, рожденные царствовать, весь свой век трудятся носильщиками, а пастух становится потрясателем Вселенной. Не стремись избежать неизбежного, не изнуряй себя напрасными упованиями. Будь стоек и терпелив, и судьба сама укажет тебе верный путь».

Когда Артем проснулся, было уже светло, хотя это вовсе не значило, что наступил день. Вслед за Синей ночью могла следовать, например, Желтая, отличающаяся от дня только цветом и фактурой неба – постоянно меняющиеся оттенки синевы уступали место тускло-лимонному глухому занавесу.

Росы на траве не было, а из-за далеких холмов явственно тянуло теплом. Черепахи с прежней тупой настойчивостью ползли куда-то, словно подгоняемые этим, пока еще приятным ветерком, однако их стало значительно меньше, и среди них попадались настоящие гиганты.

Пройдя через все еще настежь открытые ворота Убежища, Артем спустился в одну из подсобных галерей и стал готовить свою машину к дороге.

Трудно было сказать, как давно она изготовлена. Судя по всему, в прошлом ею совсем не пользовались, а в сухом, бедном кислородом воздухе Страны Забвения сталь почти не подверглась коррозии. Но скорее всего подобные машины стали строить уже после катастрофы, вырвавшей из неведомого измерения этот лоскут обитаемой суши. В ней не было ничего, способного гореть, – ни пластмассы, ни резины, ни дерева, а только металлы, керамика и жаропрочное стекло. Даже смазку заменял тонкий серовато-синий порошок. Какое-то время, очевидно, она могла идти даже сквозь огонь, тем более что ее двигатель не нуждался в доступе воздуха, а экипаж мог дышать парами отработанного горючего – обыкновенной азотно-кислородной смесью.

Издали машина (которую можно было назвать вездеходом: пятиметровые рвы и трехметровые стены не являлись для нее препятствием) напоминала огромного таракана. Из продолговатой стальной коробки, лишенной каких-либо признаков дизайна, торчали четыре пары голенастых лап, казавшихся неправдоподобно тонкими по сравнению с массивным корпусом, увенчанным сверху круглым стеклянным колпаком. Впечатление дополняли два длинных гибких щупа, торчавших далеко вперед. Любые признаки электрооборудования, а тем более электроники напрочь отсутствовали. Самое сложное устройство – блок синхронизации движения лап – было похоже на внутренности концертного рояля. Множество рычажков, клапанов и противовесов управляли целой паутиной струн разной длины и толщины. В общем, конструкция вездехода была проста и надежна, как у паровоза Стефенсона. Все узлы, кроме корпуса, лап и маховика-гироскопа, были сдублированы. На немногочисленных рычагах управления имелись незамысловатые и понятные пиктограммы: «Вперед», «Назад», «Влево», «Вправо», «Быстрее», «Медленнее», «Остановка».

Топливный бак был почти полностью заправлен жидким воздухом, которого, по расчетам Артема, должно было хватить километров на сто. Установив рычаги в положение «Вперед медленно», он вывел вездеход на поверхность. Впервые за долгое время механический экипаж топтал траву и цветы Страны Забвения.

Через стекло кабины Артем мог видеть, как, переламываясь сразу в двух сочленениях, семенят могучие лапы вездехода. Первая левая, вторая правая, третья левая, четвертая правая – вперед, остальные на месте. Затем все наоборот. Даже на минимальной скорости не так-то легко было уследить за их мельканием. Машина шла плавно, слегка покачиваясь. Едва только щупы обнаруживали впереди какое-нибудь препятствие, как ломаные тараканьи лапы мигом вытягивались, превращаясь в трехметровые столбы, а корпус резко взмывал вверх. Однако, несмотря на эту сложную автоматику, безопасность машины во многом зависела от внимания и сноровки водителя.

Остановив вездеход в таком месте, где он был бы заметен из дома судьи, Артем принялся ждать. О том, что будет, если Надежда не достанет нужного количества жидкого воздуха, он старался не думать. То, что он привык называть временем и что не имело никакого названия в Стране Забвения, тянулось невыносимо медленно. Он тряпкой протер пыль во всех местах, где она могла собраться, подтянул все гайки, которые можно было подтянуть, и тщательно проверил весь взятый в дорогу инструмент.

Девчонка все не появлялась.

Рядом с машиной прошли несколько женщин, и Артем поймал себя на мысли, что это уже не первые люди, которые проследовали мимо него в одном и том же направлении – к дому судьи.

– Что случилось? – крикнул он им вслед.

Одна из женщин на миг обернулась. Хотя она и ничего не ответила, было что-то такое в выражении ее лица, что заставило Артема спешно покинуть вездеход. Чувствуя в душе смутную тревогу, он пошел вслед за женщинами.

«На следующий день мы обязательно отправимся в путь, но… Но перед этим случится что-то страшное», – так, кажется, сказала девчонка.