Клиника: анатомия жизни (Окончательный диагноз) - Страница 75

— Простите, я должен был сказать об этом с самого начала, — ответил О’Доннелл. — Пока мы прекратили прием новых больных. Приемное отделение уже поставлено об этом в известность. Но мы, конечно, надеемся, что отделение патологической анатомии сумеет быстро выявить носителя и клиника снова начнет принимать больных. Есть еще вопросы?

Вопросов больше не было. Скользнув взглядом вдоль стола, О’Доннелл спросил:

— Доктор Коулмен, вы хотите что-нибудь добавить?

Коулмен отрицательно покачал головой:

— Нет.

О’Доннелл закрыл лежащую перед ним папку.

— Очень хорошо, леди и джентльмены. Предлагаю приступить к работе.

Когда задвигались стулья и загудели разговоры, О’Доннелл спросил Пирсона:

— Джо, я могу поговорить с вами?

Они отошли к окну, отделившись от потока выходивших из зала людей. О’Доннелл негромко, чтобы его не слышали, сказал:

— Джо, естественно, вы останетесь заведующим отделением до тех пор, пока мы не справимся со вспышкой инфекции. Но все, что касается остального, остается в силе.

Пирсон медленно кивнул.

— Да, — сказал он, — это я уже понял и сам.

Как полководец, инспектирующий армию перед битвой, доктор Джозеф Пирсон осматривал лабораторию. Кроме него, здесь были Дэвид Коулмен, Роджер Макнил, Карл Баннистер и Джон Александер.

Пока Пирсон, Коулмен и Макнил были на совещании, лаборанты подготовили лабораторию к срочной работе.

Закончив осмотр, Пирсон обратился к подчиненным.

— Наша задача, — объявил он, — поистине детективная. Из девяноста пяти человек — работников кухни — нам предстоит выявить одного носителя, распространяющего по клинике бациллы брюшного тифа. Очень важно работать быстро. Чем дольше будем искать, тем реальнее возникновение эпидемии. Кал на анализ начнет поступать уже сегодня, но основную массу исследований придется сделать завтра.

Пирсон остановил взгляд на Макниле.

— Ваша задача на ближайшие дни — освободить лабораторию от второстепенных задач. Просмотрите все заявки на анализы и решите, какие из них надо сделать в первую очередь, а какие можно на пару дней отложить. Срочные анализы будет делать Карл Баннистер, но не загружайте его сверх необходимости, так как все остальное время он будет делать анализы кала. — Макнил согласно кивнул, и Пирсон добавил: — Вы, кроме того, займетесь патолого-анатомическими заключениями для хирургического отделения. Обрабатывайте только те материалы, которые сочтете срочными, остальные отложите на будущее. Если у вас возникнут диагностические затруднения, обращайтесь к доктору Коулмену или ко мне.

— Я все понял и сейчас начну заниматься хирургическими препаратами. — Макнил вышел.

Остальным Пирсон сказал:

— Мы будем использовать отдельную чашку Петри на каждую культуру кала. Я не хочу рисковать и высевать в чашку по несколько культур. Они могут наложиться друг на друга, и тогда нам придется все переделывать. — Он посмотрел на Александера: — Достаточно ли у нас среды Макконки для выращивания сотни культур?

Джон Александер всего лишь полчаса назад вернулся от жены — бледный, с покрасневшими глазами. Но на вопрос он ответил сразу и по существу.

— Нет, — сказал он, — среды нам хватит не больше чем на пару дюжин культур. Обычно этого хватает на несколько дней.

Сказав это, Джон на мгновение задумался. Он дал ответ, повинуясь привычке и профессиональному навыку. Теперь он попытался разобраться, каковы его чувства лично к доктору Пирсону. Джон вдруг понял, что не может определить их однозначно. Он должен ненавидеть этого старика, по халатности которого потерял сына, и, наверное, со временем эта ненависть появится, но пока Александер не чувствовал ничего, кроме тупой душевной боли и глубокой печали. Как хорошо, что на них свалилось так много работы! Погрузившись в нее с головой, он сможет отвлечься от горя.

— Я понял, — сказал Пирсон. — Тогда отправляйтесь в цех и проследите, чтобы там подготовили достаточное количество культуральной среды. Мы должны получить чашки уже сегодня.

— Хорошо, — ответил Александер и тоже покинул лабораторию.

Теперь Пирсон принялся рассуждать вслух:

— У нас будет девяносто пять культур, ну, скажем, сто. Допустим, пятьдесят процентов будут лактозопозитивными, значит, оставшиеся пятьдесят нам надо будет исследовать более детально. Да, думаю, не больше. — Он посмотрел на Коулмена, словно ища подтверждения.

— Я согласен с вами.

— Хорошо. Кроме того, нам понадобится по десять пробирок на одну культуру. Пятьдесят культур, десять пробирок на каждую. Пятьсот пробирок. — Обернувшись к Баннистеру, Пирсон спросил: — Сколько у нас пробирок — стерилизованных и готовых к применению?

Баннистер задумался.

— Где-то около двух сотен.

— Вы уверены? — Пирсон испытующе посмотрел на старшего лаборанта.

Баннистер покраснел, потом признался:

— Сто пятьдесят.

— Закажите еще триста пятьдесят. Позвоните в отдел снабжения и попросите их прислать пробирки сегодня же и без проволочек. Скажите, что все нужные бумаги мы оформим позже. Покончив с заказом, приготовьте их наборы по десять штук — девять пробирок для сахаров и одна для культур, образующих индол. Проверьте также, каковы наши запасы сахаров. Вам понадобятся глюкоза, лактоза, фруктоза, сахароза, мальтоза, маннитол, ксилоза, арабиноза, рамноза. — Выпалив все эти названия без запинки, Пирсон едва заметно улыбнулся и сказал Баннистеру: — Список сахаров и реагентов для выявления брюшнотифозных сальмонелл вы найдете на шестьдесят шестой странице руководства по лабораторному делу. Ну, все. Идите работать.

Баннистер торопливо направился к телефону.

Обернувшись к Коулмену, Пирсон спросил:

— Я ничего не забыл?

Коулмен отрицательно покачал головой. Хватка старика, быстрота мышления и внимание к деталям удивили его, заставили почувствовать к нему невольное уважение.

— Нет, — сказал он, — мне нечего добавить.

Пирсон внимательно посмотрел на молодого коллегу и предложил:

— В таком случае пойдемте выпьем кофе. Другой возможности в ближайшие несколько дней у нас, наверное, не будет.

После ухода Майка Седдонса до Вивьен вдруг дошло, какая пустота ожидает ее, пока он будет отсутствовать, какими долгими покажутся ей дни без него. Однако она нисколько не сомневалась в своей правоте. Короткая разлука позволит им обоим привыкнуть к создавшемуся положению и подумать о будущем. Самой Вивьен не надо было ни о чем думать — она была уверена в своих чувствах. А вот перед Майком она решила поставить дымовую завесу. Зачем? Она вдруг поняла, что потребовала от Майка доказательств его любви, в то время как свою любовь считала бесспорной.

Но она вовсе не хотела никаких доказательств. Вивьен овладело смятение. Вдруг Майк решил, что она не доверяет ему, не верит в его преданность и отказывается принять его любовь. Нет, кажется, он понял ее правильно. А вдруг все-таки подумает, что она, Вивьен, отвергла его чувство? Ей захотелось послать ему письмо, объяснить свои истинные намерения, написать, что уверена в его любви. Но уверена ли она в ней — теперь? Иногда бывает так трудно мыслить трезво. Сначала делаешь то, что считаешь правильным, а потом начинаешь думать, не поймут ли тебя превратно, не припишут ли твоим действиям смысл, о котором ты сама не имела ни малейшего понятия. Как можно быть уверенной в том, что делаешь самый правильный шаг? В этом не может быть никакой уверенности… ни в чем… и никогда.

Раздался короткий стук в дверь, и в палату вошла миссис Лоубартон. Вивьен сразу забыла, что ей полных девятнадцать лет, что она уже взрослый человек, способный принимать решения. Она раскинула руки и всем телом подалась ей навстречу.

— Мама, — воскликнула она, — я совсем запуталась!

Врачебный осмотр работников кухни проходил быстро. В одном из предназначенных для этого кабинетов поликлинического отделения доктор Харви Чендлер заканчивал осмотр повара.