Клиническая ординаДура - Страница 2

Женщина возмущенно фыркнула и отвернулась. Кирилл взглядом указал Пряникову на дальний конец пустого последнего ряда, в котором кроме них никто не сидел. Дальний конец был хорош тем, что три ряда кресел перед ним пустовали – идеальное место для разговоров.

Переходя вдоль ряда, Пряников деликатно пригибался, чтобы его маневр остался незамеченным для сидевших в президиуме. Кирилл же шел, выпрямившись во весь рост, и не особо торопился.

«Мажор, но приятный», подумал о новом знакомом Пряников.

«Чудик, но в целом ничего», подумал о нем Кирилл.

– У нас в Туле ординатура неинтересная, – начал объяснять Пряников, когда Кирилл уселся в соседнее кресло. – Если честно, то просто скучная. Дают палаты, ходишь на обходы, все точно так же, как и на шестом курсе. И преподаватели все знакомые. Они чему могли, тому уже нас научили в студентах…

– Уверяю тебя, что здесь будет то же самое! – перебил Кирилл. – Еще и написанием статей будут грузить не по-детски, потому что кафедра в отношении публикаций очень активная.

– Так это же хорошо! – оживился Пряников. – Я ничего не имею против научной работы. Каждая статья – это новые знания, расширение кругозора. Но это не самое главное. Я ведь почему именно в РУДС хотел ординатуру проходить? Потому что здесь обучаются иностранцы, а уж их-то нужно готовить по-настоящему, так, чтобы после ординатуры они сразу же могли бы работать на уровне опытного врача! Стандарты здесь другие, плюс широкие международные связи. Это же сколько возможностей! А общаясь с иностранными ординаторами и аспирантам я смогу свой английский подтянуть. Столько преимуществ, аж дух захватывает! Странно, что ты этого не понимаешь.

– Не понимаю, – честно признался Кирилл. – Говорю же тебе, здесь все точно так же, как и везде. И даже хуже. Во всяком случае, среди столичных медицинских вузов самым передовым традиционно считается Первый мед, а наш универ – на последнем месте. Есть даже такая поговорка: «Никуда не пролез – вали в РУДС!».

– Свое всегда кажется не очень привлекательным, это естественно, – продолжал гнуть свою линию Пряников. – Вот я с детства считал, что Тула – так себе город. А когда после восьмого класса побывал у маминых родственников в Ромнах, то понял, в каком замечательном городе я живу. Все познается в сравнении. Когда я прочел на сайте университета двенадцать причин по которым нужно учиться именно здесь, я понял – вот мой университет. Да что там университет! Только от того, что я буду проходить ординатуру на кафедре академика Манасеина, по учебникам которого я учился…

– Во-первых, Славик пока еще не академик, а только членкор, – снова перебил Кирилл. – Знаешь пословицу: «каждый академик был членкором, но не каждый членкор будет академиком»? Во-вторых, видишь в президиуме носатую брюнетку в очках, крайнюю справа? Это доцент Сторошкевич Алла Никитична, зав учебной частью кафедры, кличка – Страшила. Это она написала все те учебники, по которым ты учился, а не Славик. Весь кафедральный порядок держится на ней. Шеф же то на симпозиуме, то на конференции, то в министерстве. На месте его почти никогда нет. А Страшила всегда здесь, верная и надежная. Приходит в полвосьмого утра, уходит в десять вечера. Кстати, она – гениальный диагност. Кроме шуток. Доктор Хаус перед ней младенец. В больнице говорят: «Если Сторошкевич диагностировала у мужика внематочную беременность – надо срочно оперировать». Прикинь, какая репутация. Будут проблемы с пациентом – иди к ней, падай в ноги и умоляй помочь. Дам тебе по дружбе ключик к ее каменному сердцу. Надо сказать, что кроме нее никто с этим сложным случаем разобраться не сможет, даже сам Славик. Скажешь эти волшебные слова – она все дела бросит и пойдет твоего гаврика смотреть. Но если там окажется не что-то этакое, – указательным пальцем правой руки Кирилл нарисовал в воздухе спираль, – а банальная пневмония, то ты крупно огребешь за тупизм, имей это в виду и не злоупотребляй. Кстати, дружище, а кто твои родители?

– Отец заведует неврологическим отделением в областной больнице, а мама – начмед в детской инфекционной, – с затаенной гордостью ответил Пряников. – По отцовской линии у нас в роду пять поколений врачей, я – шестой.

– Ух ты! – восхитился Кирилл, на этот раз искренне. – А чего же тебя, с таким-то анамнезом, в кардиологию занесло? Что в невропатологи не пошел или в инфекционисты?

– Кардиология мне нравится больше, чем что-то другое, – слегка смущенно ответил Пряников. – Особенно – неотложная. Надеюсь, что после ординатуры, буду работать в кардиореанимации.

– Ты решительно уникум! – констатировал Кирилл. – Приперся из Тулы в нашу богадельню, ждешь от ординатуры чего-то невероятного и собираешься работать в кардиореанимации! Ну, Пряник, ты даешь! Жжешь напалмом!

– А что тут такого? – Пряников удивленно посмотрел на собеседника. – Неужели сидеть в поликлинике на приеме интереснее? У тебя же самого отец неотложной кардиологией занимается.

– Одно дело руководить отделом в институте и совсем другое – вламывать на дежурствах, – резонно заметил Кирилл. – У отца карьера так сложилась, по неотложной линии, но лично я хочу для себя другого.

– Чего же?

– О, на этот вопрос так сразу и не ответишь, – усмехнулся Кирилл. – Опять же, собрание уже заканчивается. Вот если ты все же решишься составить мне компанию, то за кружкой пива я выложу тебе все, что лежит у меня на душе. А заодно познакомлю тебя с самыми достойными людьми современности, которым выпала нелегкая планида проходить ординатуру в нашем университете. Решайтесь, сударь! Сегодня ничего интересного не будет, только нудная лекция и распределение рабов по плантациям. Я тебе сразу скажу, что все ординаторы-кардиологи отправляются в кардиологическое отделение, которым заведует доцент Максим Семенович Цаплин. Вон он сидит в президиуме рядом со Страшилой. Максимка даст каждому по палате и прочтет в своем кабинете лекцию на тему «Наша служба и опасна, и трудна». Затем он поведет ординаторов первого года в кардиореанимацию, которой заведует другой доцент Мукул Пракашевич Рам по прозвищу Маленький Мук. Его здесь нет, он не любит собраний и всегда находит отговорку, чтобы на них не присутствовать…

– Мукул Пракашевич? – переспросил Пряников. – Он индус?

– Самый натуральный, – подтвердил Кирилл. – Приехал учиться, женился на москвичке, сменил гражданство. У индусов, чтоб ты знал, все зависит от касты. Брамины и кшатрии возвращаются домой, а представители низших каст норовят остаться на чужбине, где им никто не будет колоть глаза их низким статусом. Мукул из какой-то самой низшей касты, чуть ли не из неприкасаемых, на которых браминам даже смотреть западло, не говоря о большем. Здесь ему куда лучше, чем дома – доцент, завотделением, уважаемый человек, жена в мэрии работает. Он вообще-то хороший мужик, но очень вспыльчивый. Впрочем, достается от него преимущественно сотрудникам, к студентам и ординаторам Мукул относится по-человечески.

– А все остальные – не по-человечески? – уточнил Пряников.

– Поживешь – увидишь, – ушел от прямого ответа Кирилл. – Не стану окончательно разбивать твои иллюзии, а то ты меня, чего доброго, возненавидишь. Да и бесполезно все это. Человек ничего не понимает, пока его жизнь носом в лужу не ткнет… Ну так что, сваливаем на посиделки? Какую палату тебе дали узнаешь завтра утром, во время обхода заведующего. А вводную лекцию я тебе в баре прочту. Кстати, весьма вероятно, что к нам присоединится Нарендра Кумар Чопра, ординатор второго года. В общении с ним ты невероятно подтянешь свой инглиш, а заодно и русиш. Лично я такого знатока матерщины больше не встречал…

– Я бы с огромной радостью, но не могу, – Пряников по-восточному прижал к груди обе ладони. – Может в другой раз? Или, хотя бы, вечером? Мне в четыре часа надо по поводу общежития переговорить, а потом я буду свободен. Скажи мне свой номер, я позвоню, как освобожусь.

Вместо ответа Кирилл протянул Пряникову визитную карточку. На плотной шершавой бумаге золотыми завитушечными буквами было написано «Жужель Кирилл Викторович, эсквайр». Далее шли два телефонных номера, мобильный и домашний, адрес электронной почты и скайповский логин.