Клин клином (СИ) - Страница 5
- Я не сделаю тебе больно, обещаю, - прошептал Айрон, глядя прямо в сапфировые омуты глаз врага. – Доверься мне, Таймури.
Тимо светло улыбнулся, совсем как тогда, на площади, поднял руку, скользнув пальцами по скуле вампира, и Принц Ночи поймал это ускользающее тепло в ладони, трепетно поцеловал тонкое, изящное запястье, чтобы в следующий момент погрузить клыки в голубоватую паутинку вен. Тимо крупно вздрогнул, с приоткрытых губ сорвался тихий всхлип, и тёмные ресницы скрыли синий, льдистый взгляд.
Айрон жадно глотал восхитительную горячую кровь, чувствуя, как наполняется силой и жизнью каждая клеточка его тела, как магия вновь возвращается к нему, струится под кожей огненным потоком, вызывая эйфорию и экстаз. Этот вкус, не сравнимый ни с чем, наполнял существо вампира, вёл за собой, словно наркомана, дорвавшегося до вожделенной дозы. Мягкий, сладкий, как изысканное вино, пленительный, страстный, словно огненный танец над пропастью… Не было нужных слов, чтобы описать его в полной мере, выразить всю глубину наслаждения, с которым Айрон делал новый глоток. Роскошный, исключительный вкус, могущий принадлежать лишь бессмертному существу.
Император застонал, и этот тихий, жалобный звук привёл вампира в чувство, заставил остановиться на самой грани, чувствуя, как неровно, будто спотыкаясь, бьётся сердце жертвы. Виновато зализывая две крошечные ранки, Владыка Эргона, не отрываясь, смотрел в побледневшее лицо врага, на бескровные губы, чуть приоткрытые, словно для последнего, смертельного поцелуя, на тёмные тени, собравшиеся под ресницами, и заострившиеся скулы… Хватит ли того, что осталось, чтобы Тимо смог выжить?
- Айрон, почему так жарко? – Вдруг спросил старлинг, приоткрывая затуманенные глаза. Крошечная слезинка, сверкнув на прощание, исчезла в седых волосах.
Пытаясь скрыть свою тревогу, Принц Ночи пожал плечами:
- У тебя всё не как у людей, Лайтонен! Обычно перед смертью люди чувствуют холод.
- Но я и не человек, верно? – Тонкие губы исказила короткая, злая усмешка. – Знаешь, в моих странствиях по мирам мне доводилось слышать и видеть немало абсурдных вещей, так вот, жители одного из островов считают, что лучший способ победить жар – это согреть больного. Клин клином.
- Ты предлагаешь мне согреть тебя? – Недоверчиво переспросил Айрон, начиная догадываться, в чём причина подобного нескромного поведения Императора.
Тимо всё тем же непонятным взглядом смотрел на вампира, проведя кончиком языка по пересохшим губам.
- Ты мне должен.
- Вообще-то, на твоём месте я бы слегка опасался за своё здоровье, - мягко намекнул Айрон, вкрадчиво проникая рукой под плащ, укрывавший Тимо, и подтверждая свои догадки. В конце концов, пусть Лайтонен и гордился своим нечеловеческим происхождением, реакция на укус вампира у него такая же, как у простых смертных.
- У меня есть весомый аргумент, - согласно кивнул Император в ответ на ошеломлённый взгляд напарника.
- Ты просто похотливая скотина, верно? – Продолжая ласкать твёрдый до каменного состояния член Лайтонена, пробормотал Айрон, наклоняясь ближе и целуя врага, отбросив прежнюю осторожность и нежность - свирепо, яростно, головокружительно.
- Ну, с этим можно поспорить.
Они оба привыкли носить свои маски – как способ защиты от жестокой реальности мира. Бессмертие тяжким грузом сгибало гордые плечи, и всё меньше и меньше верных друзей оставалось рядом. Пока в один далеко не прекрасный момент они не осознали горькую истину: одиночество – их единственный спутник. Только бесконечному холоду и абсолютной тьме могли они доверить свои желания, похоронить несбывшиеся мечты и проститься с надеждой. Каждый из них по-своему переживал утраты, которых было значительно больше, чем побед. И если Айрон выбрал для себя образ циничного Владыки, смеющегося в лицо недругам, то Тимо отгородился от мира ледяным равнодушием.
Этих масок было много, на все случаи бесконечной жизни, и каждую они любовно шлифовали, оттачивая своё актёрское мастерство. Даже будучи вместе и переживая моменты близости, оба знали – впереди ждут только гостеприимные объятия ледяной тьмы, так зачем рвать себе душу истинными чувствами? Не проще ли надеть привычные личины, зная, что враг поймёт и примет эту невольную слабость? Смеясь над собственной наивностью, пережившей совесть и то немногое хорошее, что ещё оставалось в их сердцах, слепо вытягивая руки в надежде наткнуться друг на друга в окружающем мраке, вместе греться у крошечного лепестка пламени, упрашивая его не гаснуть слишком быстро… Кто может понять эту боль, этот страх – в следующий раз не узнать, обмануться фальшивым образом, пройти мимо?..
Айрон, задыхаясь, покрывал быстрыми, торопливыми поцелуями лицо, шею и плечи Тимо, оставляя алые метки там, где, будучи слишком несдержанным, прикусывал в порыве страсти нежную кожу изумительного золотистого оттенка. Он впервые не чувствовал преград, только доверие – такое непривычное, пугающее и вместе с тем желанное. Император не сопротивлялся слишком резким, даже грубым ласкам, он лежал на шкурах, чуть запрокинув голову, и ждал, когда Айрон освободит его из огненного плена. Седые волосы, намокнув от пота, тонкими прядями липли ко лбу и скулам, в беспорядке разметались по импровизированной подушке. Сбитое, неровное дыхание рывками поднимало и опускало широкую грудь, и этот ритм был восхитителен!
Беззащитность Лайтонена казалась Айрону верхом эротичности, он смаковал каждое мгновение, наслаждался чувственностью, с которой старлинг отзывался на любые прикосновения, тихо вскрикивая и подаваясь навстречу жадным губам и ладоням. В мозгу билась пойманной птицей лишь одна мысль: «Не бойся, я всё сделаю правильно. Я не предам твоего доверия!»
- Знаю, - так же тихо ответил Тимо, притягивая Айрона ближе, сплетаясь с ним в причудливом танце страсти. – Верю.
Никогда прежде Айрон не чувствовал столько искренности в каждом движении любовника. Словно открывая эту неизвестность заново, он старался запечатлеть в памяти каждый миг их единства, то, как Тимо запрокидывает голову, когда вампир вторгается в его тело – дерзко, быстро, свирепо. Из-под ресниц влажно сверкали белки глаз, с приоткрытых губ слетали короткие, ритмичные стоны, и в груди самого Айрона рождалось сдавленное рычание. Его буквально затягивало в огненную тесноту, сдавливало, вынуждая двигаться ещё быстрее в погоне за невероятным наслаждением. Шершавым языком Айрон вылизывал соски врага – твёрдые, упругие комочки, с изощрённым удовольствием чувствуя, как содрогается, подчиняясь волнам экстаза, восхитительное тело Лайтонена.
Закинув стройные ноги Императора себе на плечи, Айрон со стоном погрузился на всю длину изнывающего от напряжения члена, понимая, что разрядка уже близка, но ему хотелось больше, ещё больше!
Тимо отчаянно вскрикнул, изогнувшись в сладкой судороге, в поисках опоры вытянул руку, и Айрон, схватив тонкое запястье врага, прижался к нему губами, едва не теряя сознание от накатившего оргазма. Ноги любовника конвульсивно напряглись, сдавив шею вампира тисками, отчего удовольствие Айрона взлетело на недосягаемые вершины, и он с удовлетворением увидел, как бурно изливается себе на живот и грудь распятый упоительным блаженством Тимо.
Тяжело дыша, Лайтонен прикрыл лицо локтем, будто отгораживаясь от изумрудного взгляда, плечи его слегка вздрагивали. Встряхнув тяжёлой волной чёрных волос и отбросив их за спину, Принц Ночи ласково сказал:
- Нет смысла скрывать нечто настолько прекрасное. Ты – удивителен, Таймури! Настолько, что я теряю способность здраво рассуждать, когда вижу тебя таким. Посмотри на меня.
Тимо, сдавшись, опустил руку. В сапфировых глазах блестел тающий лёд. Прерывающимся, незнакомым исковерканным голосом спросил:
- Разве это не странно? Я могу разгадать любую головоломку, но вычислить тебя, Айрон, невозможно. Ты навсегда останешься моей неразрешимой загадкой.
- Значит, мне будет для чего жить, - с облегчением улыбнулся вампир.
С сожалением покинув тело любовника, Владыка Эргона лёг рядом, бережно обнимая самую непостижимую из всех тайн Вселенной. Они провели вместе немало самых разных ночей, и ни одна не была похожей на предыдущие. Многогранность Тимо была поистине потрясающей, он заставлял Айрона чувствовать неутолимый голод, едва ли отличающийся от кровавого безумия. И сейчас, несмотря на полное удовлетворение, вампир продолжал желать своего врага. Похоть, страсть, нежность и любовь – всё это сплелось в тугой комок и притаилось под сердцем. Не хотелось отпускать то удивительное чувство – наверное, оно называется «благодарность», Айрон не был точно уверен.