Клетка (СИ) - Страница 3

“Зачем это хранить? Разве что лишь бы не держать пустым холодильник.”

Захлопываю дверцу и достаю сотовый, набирая номер пиццерии, как делал уже несколько недель подряд. Заказ у меня принимают довольно быстро, обещая доставить в течении получаса две пиццы, а за пивом я спускаюсь на первый этаж в “Перекресток”. Там же прихватываю что-нибудь пожевать, когда пицца закончится: батон копченой колбасы, буханку хлеба, каких-то солений и чай.

Когда вновь захожу домой, из спальни матери выходит какое-то чмо, совершенно голое.

— Ты кто такой? — оно ещё и разевает свою поганую пасть на меня.

— А ты? — буркаю в ответ, уже готовясь к обороне и нападению. — И что делаешь у меня дома?

— Саша? Это ты, Саша? — мама показывается в дверях, завязывая пояс халата.

— Да, а ты снова весело проводишь время, вместо того чтобы найти себе нормальную работу и мужчину.

— Не твоё дело, наглый щенок, с кем я сплю, надо ещё посмотреть, с кем ты сам спишь. Может, поэтому Алина и не дождалась тебя!

Сжимаю кулаки, стараясь дышать медленно и глубоко. Любого другого на её месте я бы уже закатал в асфальт, но это же мать, хоть её слова и задевают что-то живое, ещё оставшееся во мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍“Да, я не монах, и член на узел не завязывал, но разве справедливо обвинять меня в том, в чем нет моей вины. Я же в армии был, а не гулял по барам и ресторанам.”

Вдох-выдох. И ещё раз, стараясь взять себя в руки, прежде чем раскрыть рот и что-то сказать. Ухажер матушки, видя моё лицо, сперва пятится, как рак, назад, а после и вовсе скрывается в коридоре, прихватив с собой свои скромные шмотки. Молча разворачиваюсь на пятках и возвращаюсь в кухню, ставя на стол упаковку пива. Мать уже тут как тут, смотрит на железные банки, словно кошка на живую рыбу.

— Сынок, ты прости, — заискивает женщина. — Я погорячилась, не хотела тебя обижать, но сам подумай, дело ли, чтобы сын мать морали учил.

Лебезит, а сама не сводит глаз с упаковки “Карлсберга”.

“Бл**ь, ну почему всё должно быть именно так?”

— Хочешь? — чисто для проформы спрашиваю, и она кивает, как загипнотизированный удавом кролик. Хотя в этом и есть какой-то смысл, не зря же алкоголь называли зеленым змием. — Угощайся.

— Спасибо, родненький, — она даже не замечает, как выражение отвращения появляется у меня на лице: я не могу спокойно воспринимать эту конченную женщину как свою маму. Ту, что сидела ночами возле моей кровати, когда я болел. Ту, что дула на ранки, когда я сбивал колени в кровь. Эта же, опустившаяся на самое дно, никак не может быть моей матерью.

“Может, в клинику её отправить?”

Чтобы промыли организм, провели курс психо-помощи и вернули мою маму. А что? С Косарем денег скоро хватит не только на частную клинику, но и на то, чтобы отослать мать в путешествие. Это будет самым лучшим решением, она отвлечется и не станет мешаться под ногами.

Провожаю взглядом маму, прихватившую с собой ещё одну банку, и достаю мобильник, который дал мне Косарь. Вызовов нет, но это временно. Я не собираюсь сидеть в охране у него до скончания века, но для того, чтобы оказаться в этих кругах, лучшего способа и не придумать. Теперь надо себя зарекомендовать как следует, чтобы стать приближенным. А остальное будет видно дальше.

И, как по заказу, спустя два часа, когда я уже набил живот “пеперони” и добил всё это банкой пива, этот самый телефон начинает трезвонить.

— Слушаю, — одно слово, но таким тоном, что на том конце на несколько секунд наступает пауза.

— Черная мамба, тебя ждут на встрече в клубе “Лофт”. Там состоится встреча Косаря и какой-то политической шишки.

Черт, опять Лофт, опять голые девки, какие тут могут быть разговоры, когда все нормальные мужики начинают думать членами. Ну, надо — значит, надо.

— Буду на месте через десять минут.

— Нет, тебя заберет на машине Косарь, и вместе с ним вы приедете.

— Вот так честь, — тихо проговариваю, когда на том конце раздаются гудки. Однако сидеть некогда, поднимаюсь и, прихватив свой любимый арсенал, накидываю на плечи кожаную куртку, что отлично скрывает оружие на поясе за спиной. И через пару минут я уже стою возле подъезда и прикуриваю сигарету. Огонек мелькает в темноте, освещая моё лицо слегка зловещим красным светом. Черная мамба. Да, это моё прозвище с армии, а зеки неплохо потрудились, раз узнали позывной. Интересно, что ещё они накопали за столь короткий промежуток времени. А прозвали меня так за скорость реакции и точность выстрелов. Ну и за любовь к черному, наверно. Кто их поймет, этих вояк. Но приклеилось прозвище, да так и осталось, словно логотип с названием. Если кто-то говорит о Черной мамбе, значит, речь идет об Александре Ворошилове.

Прибываем в клуб мы чуть позже открытия его, в начале одиннадцатого, поэтому и гостей здесь ещё не так много, один столик сидит перед сценой, ещё двое — у барной стойки. Девушки ещё ходят по залу, до начала шоу час или полтора, но я неосознанно ищу взглядом одну. Однако её нигде не видно, может, и не работает сегодня.

— Что, Саня, хочется женских прелестей? — гогочет Косарь.

— Нет, — резко отворачиваюсь от стайки пташек в разноцветных платьях в пол. Вроде бы платья вечерние, но сквозь тонкую ткань абсолютно всё просвечивается, особенно, когда свет от прожектора попадает на неё.

— Да, ладно, я же вижу, — продолжает ухмыляться урка, а мне в этот момент хочется плюнуть на всё и заехать ему по роже. — Но ты не переживай, как только мы поговорим, сможешь остаться и расслабиться в комнате для привата. Или даже в випе.

Я на это ничего не отвечаю, да и не хотят от меня ничего слышать, направляясь к випу, закрытому от остальной части зала не просто шторками, но и дверями.

Устраиваюсь по правую руку от Косарева, стараясь в упор не смотреть на политика, но вслушиваюсь в каждое слово. Новый груз прибывает из Шанхая завтра, да, всё на таможне готово, да, оплата уже получена. Ещё несколько минут о делах, о договорах на следующую поставку, Косарь просит больше, настаивая, что территория увеличилась. Политик обещает подумать. После чего холеный лысоватый мужик поднимается и направляется к выходу, и только тут я понимаю, что видел его в этом клубе раньше. Именно со спины. Не хватает только рыжеволосой девчонки на его плече. После переговоров урка в отличном настроении выходит в зал и на радостях начинает осыпать девочек стодолларовыми купюрами. Я же отхожу чуть в тень и достаю сигарету. Лысый политик о чем-то спорит с холеной женщиной возле барной стойки, но после всё же разворачивается и уходит.

“Неужели рыжую искал?”

Поворачиваю голову и едва не давлюсь собственной сигаретой. Та самая рыжая выглядывает из-за шторы, с выражением полнейшего ужаса глядя на удаляющегося политика.

— Эй, Мамба, хочешь себе девочку? Выбирай, Танюшка любую обеспечит, правда ведь?

— Конечно, Косарек, — как заправская “мамка”, та самая холеная женщина подплывает ко мне, осматривая с головы до ног. Стою, не шевелясь, лишь только бровь приподнял, но, вероятно, её устраивает то, что она видит. — Кого же ты желаешь, солдатик?

— Как узнала? — теперь уже обе брови подняты мои.

— Выправка выдает, — она улыбается одними губами. — Был у меня один, ох, и горяч оказался. Так кто же тебе из девушек приглянулся?

Раз можно гулять на полную, то зачем ограничивать себя в чем-то? Киваю на штору, за которой мелькнули рыжие локоны.

— Ева? Но она только танцует.

— А мне больше ничего и не надо, — складываю руки на груди, демонстрируя, что возражения не принимаются. — Я видел один раз, как она танцевала, хотелось бы посмотреть на бис, — обвожу взглядом переполненный уже к началу шоу зал и уточняю: — Но не здесь.

— Разумеется, — “мамка” разворачивается и манит пальчиком за собой, направляясь к небольшой комнате с развешанными по стенам зеркалами, в центре которой стоит пилон, окруженный диванами. — Подожди здесь, пожалуйста, тебе принесут какие пожелаешь напитки, а скоро подойдет и Ева.