Клетка для разума (сборник) - Страница 9

Он прошел на крыльцо. Повернулся. Закрыл дверь за собой. Снова обернулся лицом к приятелям. И в этот раз пожал руки каждому человеку-животному. Наррлу последнему. Тот сказал:

— У нас масса времени. Заседание комитета не возобновится до одиннадцати.

Снова ярко светило солнце. Модьун вдыхал воздух, который был все так же чистым и свежим. Не было никаких примесей. Модьун непринужденно спросил:

— Как прошло вчерашнее слушание?

Четыре возмущенных стона были ответом ему.

— Эти напыщенные люди-гиены! — пожаловался Дуулдн.

Другие выражали похожие чувства, и из слов вскоре выяснилось, что им не разрешили высказать свое мнение потому, что они не были соответствующим образом одеты. И поэтому они сидели среди публики и, расстроенные, слушали, а неуместные свидетельства в пользу их точки зрения поставили их в глупое положение в глазах комиссии.

— Мы уверены, что сегодня этому будет положен конец, — пробормотал Дуулдн своим мурлыкающим голосом.

Его узкие глаза и намек на кошачью ярость ягуара (о чем свидетельствовал яркий румянец на щеках) придавали его словам определенную свирепость.

Модьуну, помнившему о том, что сказал Нунули — что место назначения экспедиции уже выбрано, — стало жаль своих приятелей. И тут его что-то подтолкнуло.

— Почему бы мне не пойти с вами? — спросил он. — Мне бы хотелось лично понаблюдать за этими людьми-гиенами. Я не буду выступать. Просто наблюдать.

И это было правдой. Ему действительно хотелось посмотреть на этих животных.

Его приятелей обрадовало это предложение.

— Мы хотели бы, чтобы вы рассказали им о Нунули, — сказал Иччдохз. — Но ему нужно найти одежду получше, — проворчал Руузб. — Пусть оденется как мы.

— Я не собираюсь выступать, — повторил Модьун.

Утро уже было в самом разгаре, когда они позавтракали и нашли для него костюм. Модьун вместе с приятелями торопливо направился к улице, по которой мчались автомобили. Почти тут же остановилась одна машина и подобрала их.

Целью их путешествия было высокое здание, расположенное в центре города. На лифте они поднялись на верхний этаж. Оказавшись в коридоре, его спутники стали выказывать выражение подобострастного уважения, и вскоре они шепотом обратились к восьмифутовому человеку-гиене, стоявшему перед закрытой двойной дверью, очевидно, в конференц-зал. Это существо кивнуло им, попросило соблюдать тишину и очень тихо открыло дверь ровно настолько, чтобы они могли войти по одному.

Модьун сидел сзади и смотрел поверх огромного количества голов странных существ. Здесь были даже представители нескольких видов насекомых — конечно, не носильщиков. И они тоже, как выяснилось, пришли сюда, чтобы выступать и отстаивать свою точку зрения. Модьун не прислушивался к этим выступлениям, поэтому и не понимал, что они хотят.

Все его внимание привлекла комиссия: одни лишь люди-гиены. Это было удивительно. Он ощутил сильное желание приблизиться к ним. Модьун заметил, что люди, подходившие поближе, выступали перед публикой, и поэтому ему в голову пришло, что если он собирается оспорить право комитета принимать решение по этому вопросу, то должен разузнать побольше об этих людях-гиенах. А Почему бы и нет?

Поэтому, когда Наррл — чуть попозже — высказал свои страстные доводы и был отпущен, Модьун махнул ему рукой, чтобы он подошел, после чего прошептал ему, что он передумал и хочет, чтобы его имя было внесено в список выступающих.

Человек-лиса, наклонившийся к Модьуну, когда тот прошептал свою просьбу, выпрямился во весь свой двухметровый рост и громко и удивленно произнес:

— Конечно, мы запишем ваше имя прямо в начале списка. Мы хотим, чтобы вы рассказали им о Нунули.

Его громкий голос мгновенно привлек внимание комиссии, и секретарь собрания резко постучал по столу, призывая к порядку и тишине. Но в нужное время Модьун оказался на месте оратора. После этого один из членов комитета вежливо обратился к нему:

— Тут сказано, что вы обезьяна. Я видел обезьян, но по-моему, вы не очень-то похожи на обезьяну.

— Существует много видов обезьян, — повторил Модьун аргумент, высказанный одним из его приятелей-животных в машине.

— И какой же породы вы? — не отставал спрашивающий.

Модьун не обратил внимания на этот вопрос, больше занятый разглядыванием людей-животных, правивших Землей. Те люди-гиены, которых он видел раньше, во дворе столовой и в своей спальне накануне, были ввиду своего болезненного состояния неподходящими объектами для изучения.

Модьун подозревал, что, наверное, так же трудно отличить человека, страдающего жестокими желудочными спазмами или артритом, от здорового.

Поэтому теперь он внимательно приглядывался к ним.

И сразу же четко увидел одно отличие…

На первый взгляд у них был обыкновенный внешний вид измененных животных. Форма головы гиены осталась прежней, но только… ведь точно так же дело обстояло и с остальными измененными животными. Как и у них, облик людей-гиен был почти человеческим: благодаря тщательным биологическим манипуляциям им придали человеческий облик.

Разница существовала, хотя и неуловимая, но очевидная. Модьун заметил в них чувство превосходства. Это было логично: они правят планетой, поэтому они и выше.

В его голове возник вопрос: понимают ли они то, что они — агенты инопланетной расы? Сознательно ли они помогают Нунули? Ответ на этот вопрос нельзя было получить от людей-гиен, занимавших главенствующие места в комитете.

Когда цепочка этих ощущений завершила свой скорый путь в мозгу Модьуна, он решил бросить прямой вызов имеющемуся положению вещей.

Поэтому он сказал:

— Не могли бы вы процитировать мне указания людей, позволяющие человеку-гиене рассматривать вопросы подобного характера?

В публике началось волнение. Шарканье ног. Появилось даже тяжелое дыхание и бормотание.

Председатель опустил молоток, требуя тишины. Член комитета, уже начавший было говорить, приподнял брови и откинул назад голову, потом сел в прежнее положение и сказал:

— Ваш вопрос не относится к тем, по которым этот комитет может выносить решения. Мы работаем по указанию правительственного департамента и уполномочены решать вопросы, входящие только в этот ограниченный круг. Вас удовлетворяет этот ответ?

Модьун вынужден был молча согласиться. Он не заботился о том, кому бросал вызов: Модьун узнал, что противостоит второстепенной организации. Это была одна из тех, не бесконечных, но крупных, цепей управления, вроде разговора с компьютером, а не с человеком, который запрограммировал его, и потому совершенно бесполезного.

«Они все джентльмены», — подумал Модьун.

Все действительно выглядело очень цивилизованно и благопристойно. Модьун понял, что он не испытывает вражду к тем, кто достиг их уровня культуры.

— При подобных обстоятельствах, — обратился он к комитету, — мне больше не о чем говорить.

Когда Модьун поднялся, чтобы сойти с помоста, человек-ягуар выкрикнул из публики:

— Эй, а как насчет Нунули?

Очевидно, для человека-гиены это было слишком, и он в ярости опустил молоток. В конференц-зал ворвались люди-гиены в униформе, и через несколько минут помещение было очищено от публики, и в коридоре было зачитано объявление о том, что слушание возобновится после трех часов дня.

Модьун, направляясь вместе с приятелями к лифту, завернул за угол и увидел, что около двадцати человек-гиен в униформе блокировали коридор в ста футах впереди. Когда зрители и выступающие, которые присутствовали на слушании, подошли к этому живому барьеру, каждый останавливался и что-то говорил. И всегда, как заметил Модьун, ответ, похоже, был удовлетворительным: человеку позволялось идти дальше по узкому проходу, сделанному между двумя рядами людей-гиен в униформе.

Их маленькой группе из пяти человек пришлось дожидаться своей очереди. Наррл, который был впереди, вскоре вернулся с сообщением:

— Они спрашивают у каждого его имя, после чего пропускают.