Клетка для души (СИ) - Страница 109

Впервые за тысячи лет его сотрясли рыдания... Говорят, мужчины не плачут, но он находил какое-то извращенное удовольствие в этом. Боль уже не так драла душу в лохмотья острыми когтями; судорога, сдавившая горло, постепенно отпускала, давая снова дышать, вот только голова начала болеть, и слабость... Он ведь так и не остановил кровь... Да и Мрак с ней... «Не хочу...» - вертелось и вертелось у него в голове.

Витан очнулся, только ощутив под своей щекой, прижатой к чужой груди, биение сердца... Сердца… Сердца? Сердца! Оно - билось!!!

- Вот уродище... – восхищенно пошептал он, вытирая слезы рукой.

Посмотрел на запястье, останавливая кровь; подумал, что надо бы себе ожоги от расплавившихся на руках браслетов тоже залечить, и понял, что сил просто нет...

Сил не было даже пошевелиться, не то что подняться. Он так и заснул, сидя на полу возле дивана, уткнувшись лицом в руку Харальда и обнимая его одной рукой за бедра.

А сердце билось, медленно разгоняя по телу человека энергию крови перворожденного чиэрри... Ему было для кого биться…

Глава 81.

Глава 81.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

Семь лет воздержания, ярости, гнева…

И смехом призывным прорваться из плена,

Чтоб снова утратить свободу и ясность,

Теряться в лобзаньях, в объятиях страстных…

Кричать, изнывая в желанье и неге,

Остаться в плену и забыть о побеге!

*** Материк Камия. Страна Тариния. Замок Витана.

Харальду снился сон...

Он был один в холодном, гулком и темном подвале... Он знал, что должен выйти оттуда, но каждый шаг давался с трудом, острые камни резали босые ступни, пронизывая все тело болью. И все же он шел, потому что где-то там, далеко наверху, его звал и ждал Витан. Рогатый был очень настойчив, да Харальд и сам стремился к нему. Демон был единственным, кто дарил тепло и покой, а Харальду так хотелось согреться... Ему так хотелось прижаться к горячему сильному телу, он так замерз, так смертельно замерз... Ему так хотелось выбраться, хотелось, чтобы все это закончилось, и он знал, что только одно существо на всем этом свете способно ему помочь: только рогатый даст ему это чувство защищенности, чувство свободы и плена одновременно, плена, из которого он не захочет освободиться. Только это вспыльчивое и такое упрямое существо поделится с ним своей силой, укроет его от бед и успокоит его страхи. Надо лишь добраться, и тогда все будет хорошо.

И Харальд шел вперед, несмотря на боль, несмотря на усталость, которая требовала лечь прямо тут и отдохнуть; несмотря на холод, который все сильнее сковывал движения. Он поднимался по лестнице наверх, окрашивая ступени своей кровью, цепляясь за острые выступы стен руками, рисуя на них кровавые узоры... Он из последних сил рванулся вперед и, наконец, вышел туда, где в конце бесконечно большого серого холла виднелись распахнутые двери в солнечный мир, пахнущий разомлевшими на солнце цветами. Там, в дверном проеме стоял Витан. Харальд радостно шагнул вперед, но волна холода, добравшись до сердца, потянула его назад... Он упирался, хватаясь руками за все, что попадалось, и тогда, видя его потуги, пол просто превратился в болото, и Харальд рухнул вниз, в липкую страшную холодную жижу чёрной трясины...

Тут не было ориентиров, времени и хоть капли света. Только темнота. Темнота, холод и одиночество... Харальд медленно погружался в эту темноту, и она принимала его в себя, дарила забвение и отбирала тепло. Забвение? Нет! Он не хотел этого! Он не хотел забывать Витана! Все что угодно, но почему-то только не это... Демона хотелось помнить и согреваться этими воспоминаниями... Он помнил последнее, что увидел. Витан на фоне светлого прямоугольника двери протягивал к нему руки. Такой теплый... такой... Родной? Когда это рогатый изверг стал для него родным? И ведь стал же, паразит... И Харальд рванулся вверх, туда, где ждал его демон. Но трясина, ласково опускающая его вниз, вдруг выпустила тысячи когтей и вцепилась, терзая его тело. Боль прошила каждую клеточку, проскреблась по каждому нерву. Харальд затих. «Забудь», - ласково пела трясина, снова утягивая его вниз. Нет! Витана внизу не было! И снова упрямый хельдинг рванулся вверх. Когти вцепились в живое еще тело, сдирая кожу, разрывая мышцы... Но, захлебываясь криком, он рвался туда, где слышал такой же отчаянный крик Витана... Увидеть... еще хоть разочек... хоть на миг...

Харальд и сам себе никогда бы не признался, зачем ему это... Рваться навстречу деспоту, срывая мышцы с костей; рваться, чтобы увидеть еще раз и умереть... Смешно. Но увидеть хотелось больше всего на свете. Больше боли, которую он никогда не мог терпеть, а сейчас просто наплевал на нее; больше жизни, которую он уже потерял, и сердце в предсмертной агонии выстукивало, словно сумасшедшее, только одно: Увидеть... Увидеть... Увидеть...

Красные горячие ленты спускались в вечную черноту холодного болота. Это Витан! Харальд ухватился за ленты, чувствуя поддержку, словно кто-то родной подставил плечо. Витан! Он ждет его, Харальд ему нужен! Он не был нужен никому, только рогатому... И только для него через боль, через страдания хельдинг рвался из трясины - рвался на голос, на рыдания, горячим дождем согревавшие замерзшее сердце...

И вот он снова в темном холле. Еще шаг и... Солнечный день принял его в свои объятия. День, напоенный негой и зноем, полный света, тепла и голосов птиц; день, подаренный ему одним нелюдимым, вспыльчивым, резким... и таким дорогим его сердцу врагом.

Харальд открыл глаза.

Он снова был в лаборатории, снова лежал на диване, а рядом, сидя на полу и собственнически обхватив его за бедра, спал Витан, уткнувшись лицом в опущенную руку Харальда.

Хельдинг другой рукой осторожно провел по твердому золотистому рогу, упиравшемуся ему в бедро, осязание дарило острое чувство наслаждения... и он зарылся пальцами в теплый шелк серебряных волос... Витан во сне что-то тихо сказал... Ладонь опалило прикосновение горячих губ, словно ставящих на ней тавро принадлежности. Харальд тихо засмеялся от удовольствия.

Он не понимал, что происходило сейчас с его телом, чувствовал только невероятный восторг от той силы, которая играла в мышцах, от того давно забытого ощущения беспричинного счастья. Он огляделся... Серый хмурый вылинявший мир вокруг вдруг стал цветным! Яркие краски заставляли спросонья щурить глаза, но он все равно открыл их и замер от восторга... Цветной! Словно с мира стерли пыль и паутину... И звуки... Харальд прислушался... Стоило только сосредоточиться, и он сквозь стены слышал пение птиц на дворе! Все восприятие, расширившись, выходило далеко за маленький мирок, закрытый стенами его тюрьмы! А запах... Харальд втянул носом чуть пряный зовущий запах... Что это? Он принюхивался, вдыхая все глубже... Внизу живота потяжелело... Да что же... Нет, не что, а кто! Он вдруг понял... Витан! Зверь... самец... Но как же сладко... Значит, говорите, тавро принадлежности... Харальд хрипло, призывно рассмеялся... Тавро... Да! Сделай это...

Витан, услышав этот зовущий смех, проснулся вдруг и сразу, словно и не спал. Он поднял голову и с удивлением уставился на хельдинга. На молодого хельдинга...

Черты лица оставались прежними, вот только исчезли горькие морщины возле рта, глубокая складка между бровей стала едва заметной... Северянин смотрел на него ясными, разумными глазами и маняще улыбался...

- Что с тобой случилось? - спросил Харальд, протягивая руку, убрал прядь волос Витана, упавшую на его лицо и заложил ее за ухо. – Ты выглядишь таким утомленным... – пальцы в обратном движении нежно прошлись по щеке демона.

Витан неуверенно улыбнулся, пристально вглядываясь в синеву глаз хельдинга.

- Как ты себя чувствуешь? – чуть хрипло спросил чиэрри.

- Я? – удивился Харальд. – Я – прекрасно. А вот ты... – в этот момент Харальд, заметив ожоги на руках демона, вздрогнул. – Постой! Но ведь надо перевязать... надо мазь... надо врача... – запаниковал он и уже собирался вскочить с дивана, но был вовремя остановлен обнимавшей его рукой.