Клеймённые (СИ) - Страница 102

Ручка у орудия одна, но кнут разделялся на три черные, кожаные плети.

— На колени! — услышала приказ, который был настолько тихим в голове, будто я почти глухая. Светловолосый Каратель рядом, держал рукоять кнута и давил орудием вниз. Заставлял тем самым под увеличивающейся болью и сдавленностью на шее, послушно спадать коленями на пол-кафель. — Гектор, ты с ней закончил? Дай, я поиграю?

— Ее допросом займусь я лично! — расслышала глухой ответ, который заставил, превозмогая боль и удушье, сжать пальцами плети на руках и вспыхнуть. Не морально, а физически направить жар в руки и в лицо. В зрачках вспыхнуло яркое пламя. От пальцев загорелись плети и сожглись вплоть до рукояти кнута.

Каратель пренебрежительно сбросил сгоревший инструмент, цокнув недовольно языком. Ах, потерял игрушку.

Руками я оперлась на прохладный пол.

— Андрей, можно меня...здесь? — задала просьбу своему побитому отражению на полу. Андрей где-то здесь поблизости — единственный Каратель, у которого как мне показалось есть сердце. К нему я и обращалась с просьбой подарить вечное успокоение. — Я не хочу в темный дом!

— Нет. Нельзя тебя здесь! — услышала холодный, безэмоциональный ответ Гектора. Больше не Ильи, а Гектора.

Новый Каратель передо мной. Не тот, что страстно любил три дня назад. Словно это не он был глубоко во мне. Будто не он с воодушевлением целовал. Не он обнимал, ласкал мое тело, словно ничего более красивого не встречал прежде. Будто я для него самая красивая и желанная!

Сейчас было равнодушие в его глазах, направленных на меня. Я не выдержала равнодушия.

Покорно опустила взгляд на ладони и колени. На пол, на котором сидела жалкой псиной на коленях. По воле высших созданий ждала правосудия.

Как хотелось испачкать сияющий свет над головой.

Хочу разбить этот свет. Осквернить эту чистоту. Голову или лоб опустить на плитку и рассечь череп. Свою глупую, доверчивую голову навсегда разучить доверять.

Глупая...маленькая...наивная...

Я предала свой род в обмен на это ...сидеть, подобно твари, на коленях перед ними.

Я поверила тебе... я простила тебя опять...

Я ВСЕХ предала, каждого, кто был дорог ради одного — твоих темных, прищуренных в насмешке глаз. Надеясь на тебя. Я верила тебе! У меня была надежда, что получится!

Смех истерически рвался изнутри, из самой глубины тела, из горла, из сердца. И я, отняв лицо от пола, задрала его высоко на люстру. Прикрыла глаза ладонями от чужого любопытства или боялась ослепнуть от света над головой. От люстры.

Я хохотала и хохотала, а смех издевался надо мной. Повторялся в каждом уголке зала. В идеальной тишине. Нас так мало: несколько Карателей и я на коленях. А смех, как дикая песня-гимн обреченности.

Моя глупость привела сюда на колени.

Я перестала надсадно смеяться, а Каратели недоуменно переглядывались, будто вопрошая об умственном состоянии.

Нет. Я в порядке. В порядке.

Ладонью оперлась, поднимаясь с холодного пола. Мне позволили подняться на шатких ногах, которые с трудом держали вес тела. Если толкнуть — упаду навзничь и разобьюсь о пол кровавыми осколками.

За прядями собственных волос скрывалась от Карателей. И только на одного смотрела по центру, не позволяя себе моргнуть или отвернуться. Поглощая эту тьму, запоминая, как чернота проникла сегодня в сердце и заставляла его сейчас гнить и болезненно корчиться.

— Ты идеальный актер... — хриплым голосом говорила и не узнавала его. Как у престарелой женщины, которая доживала последние дни. А мой взгляд, спрятанный за волосами, должно быть безумен. Я сейчас и чувствовала себе обезумевшей. Сильнее ранить невозможно, даже если избить до кровавых соплей или зажать нож и всадить по рукоять сквозь ребра мне в сердце, я бы не испытала большей боли. Сейчас пик!

— Ты так долго добивался моего внимания, бегал за мной, на свидания звал...

Молчание на мое замечание. Я сдула прядь волос с лица и повторила очень тихо, но хрипло. Голос охрип от криков.

— Ааа... теперь понятно, — как обезумевшая пальцами постоянно убирала волосы с лица. Сильно раздражали. — Теперь ясно, зачем был нужен жучок на куртке? Это ведь не для того, чтобы изолировать от других мужчин? А чтобы дать тебе чертов путь на остров!

Опять глухое молчание. Я бы подумала, что Гектор выключился, организм пришел в негодность, временно приостановил работу, но это не так. Мужчина дышал, руки сложил под грудью и спокойно смотрел на меня, на раненное животное, пойманное в ловушку. А он ждал когда убить, пожалеть, не дать больше корчиться в предсмертных муках.

— Оставьте нас... — бросил небрежно своим псам-Карателям и двинулся вперед, как по команде. По отданному приказу.

— За этим запер в Темном доме? Чтобы показать, где такие, как я, должны сидеть? Да!? — дышала громко и глубоко.

— Поэтому взял девственность так будто наказывал, а не любил?

— Проще сказать изнасиловал, чтобы мне было максимально больно?

— ДА?

— Клейменная не заслуживает нежности?

— И за этим, тварь, запечатал? Да?!

Взвыла с болью я. Голос отражался от стен, разбивался о красивые, холодные стены помещения, о герб Карателей.

— Чтобы я стала твоей полноценной зверушкой и сидела на поводке?

— И, в любом бы случае, рано или поздно поведала вход в наш мир?

— Ведь я теперь принадлежу тебе?

А он молчал. Противно молчал, словно я собака, с которой не стоит разговаривать, ведь та только и умеет жалобно скулить, сидеть и лежать. На большее не способная. Она не имеет права голоса. Я сорвала голос, в горле запершило.

Гектор не двигался, стоял на расстоянии трех метров, опасался моего выпада, или удара сумасшедшей.

Пришла внезапная мысль. Достав из ворота водолазки красивую цепочку, полюбовалась на букву «И».

— Ты сказал не снимать. Это ведь не моя защита? Да? — демонстрировала переливающуюся светом букву «И». — Это очередной жучок? ДА?

Сняла через шею дорогое украшение. Цепь длинная, свободно проходила через голову. Напоследок сжала холодный металл, на секунду опять кольнуло в груди. Что за боль? Я уже испытала максимальную боль. Уже нечем ранить. Мне не жаль эту железяку. Отвела руку за спину и отправила в полет красивое украшение-напоминание об Илье. Нет Ильи. Есть Гектор — зам начальника Карателей по округу Приам, в чью ловушку я по наивности попала.

— Отдай своей настоящей женщине!

Я думала, Гектор отреагирует, но он, как стоял молча, так и продолжал стоять. Украшение ударилось ему в щеку. Мог легко поймать, но нет, позволил железке ударить себя, и только потом выставил руку перед собой. Украшение опустилось змейкой в его ладонь. Пальцы сжали холодный металл, пытаясь раздавить. Да, мне тоже хотелось раздавить все воспоминания о нас.

Я вздрогнула, но заставила себя не бежать, не пугаться, принять все что он сейчас сделает.

Гектор остановился совсем близко, протянул руку, большим пальцем пригладил прядь моих волос, бережно убрал, чтобы не мешались. Улыбнулся. Но от этой мерзкой улыбки, ощущение, что змея улыбнулась, готовая к финальном укусу ядом.

Сгиб указательного пальца мужчина прислонил к моей нижней губе, погладил ее повелительно, словно имел на это право.

— Я постараюсь сохранить тебе жизнь, если дашь информацию... — холодно сказал Илья. От его прикосновений раньше становилось тепло, теперь же противно. Гадко. Это не человек. Это — мерзкое отродье.

— Пойдем... — Гектор аккуратно подхватил за бедра и закинул к себе на плечо, заставил перегнуться через себя. — Мой трофей.

Эта фраза. Он постоянно озвучивал ее вслух, давал подсказку кем считал. Военный трофей. Клейменная для Карателя — военный трофей, с которым можно поступать так, как заблагорассудится.

Резвым движением, пока Гектор быстро шел в направлении выхода (скоро должен прозвучать взрыв) я протянула дрожащую руку и успела выхватить из штанов раскладной нож.

Гектор поздно понял и попытался скинуть с себя. А я нажала на кнопку, раскладывая короткое, но опасное лезвие. Замахнулась орудием. Уже в падении, когда Гектор скинул с себя ударила лезвием ему под правое широкое плечо. Целилась в сухожилие. Порвать его сухожилия, чтобы его чертова рука пришла в негодность! Не навсегда, но хоть сейчас, чтобы потерял способность двигать мерзкими, отвратительными руками! Чтобы никого не мог ими убить.