Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов - Страница 67
– Она знает, Мелани.
– О! – миссис Брэдшоу прикрыла лицо веером. – Как вы догадались?
Появился слуга с подносом. Он поставил его на стол, поклонился и вышел.
– Из-за волос? – спросила она, изящно наливая чай левой ногой.
– Отчасти, – согласилась я.
– Я говорила тебе, пудра не поможет, – сварливо заметила миссис Брэдшоу своему супругу, – а бриться я не стану. Потом все так чешется. Один кусочек или два?
– Один, спасибо, – ответила я и спросила: – Разве это проблема?
– Здесь – нет, – сказала миссис Брэдшоу. – Я часто появляюсь в книгах моего мужа, но нигде не говорится, что я не человек.
– Мы женаты уже более пятидесяти лет, – добавил Брэдшоу. – Проблема в том, что мы получили приглашение на Букверовку на следующей неделе, а мемсахиб несколько неловко чувствует себя на публике.
– Да пошли они все, – возмутилась я. – Тот, кто не может смириться тем, что ваша любимая женщина – горилла, недостоин зваться вашим другом!
– Знаешь, Траффорд, – сказала миссис Брэдшоу, – мне кажется, что она права.
– Конечно! – улыбнулся он. – Люблю женщин, которые понимают, что перед ними горилла. Ура! Кому лимонного тортика?
Я поднялась на лифте на тридцатый этаж и вышла в вестибюль Совета жанров, сжимая в руках выданный мне приказ.
– Извините, – обратилась я к секретарше, которая набирала номер на комментофоне. – Мне велено явиться к мистеру Соломону.
– Седьмая дверь налево, – ответила она, не поднимая глаз.
Я влилась в толпу сновавших туда-сюда по коридору бюрократов. Они стискивали свои толстые папки так, словно от этого зависела их жизнь. Может, и правда зависела.
Нужная дверь нашлась быстро. Она открывалась в большую приемную, полную уставших людей, которые вертели в руках листочки с номерами и от нечего делать разглядывали потолок. В конце приемной виднелась другая дверь, рядом с которой сидел за столиком одинокий секретарь. Когда я протянула ему листок, он уставился на него, обнюхал и сказал:
– Откуда вы узнали, что я одинок?
– То есть?
– Вы только что дали мне такое определение.
– Я имела в виду, что вы за столом один сидите.
– А. Вы опоздали. Я подожду десять минут, чтобы вы с «его лордством» познакомились, потом впущу первых. Хорошо?
– Давайте.
Я открыла дверь и попала в другую длинную комнату, на сей раз с единственным столом в самом ее конце. За столом восседал пожилой усатый мужчина в длинном одеянии и диктовал стенографисту письмо. Стены комнаты украшали копии писем от благодарных клиентов – хозяин кабинета явно очень серьезно к себе относился.
– Спасибо за ваше письмо от седьмого числа сего месяца, – сказал он, когда я подошла ближе. – С сожалением сообщаю, что эта контора больше не занимается проблемами спама. Предлагаю вам обратиться непосредственно в отдел жалоб и предложений комментофонной службы. Сердечно ваш, Соломон. Вот так будет хорошо. Да?
– Четверг Нонетот, докладываю о прибытии.
– А! – Он встал и пожал мне руку. – Потусторонница! Это правда, что там двое или больше человек могут разговаривать одновременно?
– По Ту Сторону такое происходит сплошь и рядом.
– А кошки еще что-нибудь делают, кроме того, чтобы спать?
– Не особенно.
– Понятно. А что это такое, на ваш взгляд?
Он взял со стола маленький дорожный конус и театральным жестом протянул его мне.
– Это… это дорожный конус.
– Редкая вещь, да?
Я постаралась тщательно выбрать слова:
– Во многих частях мира По Ту Сторону они не известны вообще.
– Я коллекционирую потусторонние предметы, – с гордостью сказал он. – Вам надо посмотреть мою новую коллекцию чайных чашек.
Он сел и жестом пригласил меня занять кресло напротив.
– Меня очень опечалило известие о смерти мисс Хзвишем. Она была лучшим оперативником беллетриции за все время существования агентства. Когда панихида?
– В четверг.
– Надо будет послать цветы. Добро пожаловать в Соломонов суд. По большей части мы занимаемся вопросами арбитража, немного – лицензированием. Нам нужен человек, который следил бы за толпой снаружи. Иногда они слишком волнуются.
– Вы – царь Соломон?
Старик рассмеялся.
– Я? Шутите! Одному Соломону просто времени в сутках не хватит. Как только он изрек свое «разрубите младенца пополам», все, и его дядя в том числе, захотели, чтобы он судил всё – от приобретений корпоративных пакетов акций до споров на игровой площадке. Поэтому он сделал то, что сделал бы любой здравомыслящий бизнесмен: завел себе представителей. Откуда, думаете, он взял средства на храм, колесницы, флот и все прочее? Думаете, выручил от продажи земель Хираму Тирскому? Как же! На самом деле меня зовут Кеннет.
Я с некоторым сомнением посмотрела на него.
– Знаю, что вы подумали. «Кеннетов суд» звучит несколько глупо, именно потому мы получили лицензию на судопроизводство от его имени. Все чисто, будьте спокойны. Приходится, конечно, покупать плащ, отращивать бороду и проходить курс обучения, но дело идет как по маслу. Настоящий Соломон работает дома и в последнее время занимается в основном разгадкой смысла существования.
– А что, если лицо, получившее право его представлять, станет судить нечестно?
– Ну, тут все просто, – улыбнулся Кеннет. – Нарушителя сместят и бессрочно засадят в самые глубокие бездны ада на вечные муки к безжалостным демонам-садистам. Соломон насчет этого очень строг.
– Понятно.
– Хорошо. Давайте первых.
Я подошла к двери и вызвала номер тридцать два. Небольшой человечек с портфелем подошел вместе со мной к Кеннету. Когда он дошел до стола, у него задрожали колени, но он все же сумел взять себя в руки.
– Фамилия?
– Мистер Шорёк из Главного текстораспределительного управления, ваша честь.
– Причина?
– Прошу изменить правила образования родительного падежа во множественном числе еще для некоторых слов.
– Опять?
– Это часть программы СуперСлово™, ваша честь.
– Хорошо, продолжайте.
– «Обе – обоих».
– Принято.
– «Чулки – чулков».
– Принято.
– А также для слов бактерии и микробы.
– То есть?
– Например, не «убивает всех бактерий» а «убивает все бактерии». То же для микробов.
– Принято.
– На данный момент это все, – сказал человечек и протянул Кеннету свои бумаги на подпись.
– Вот вам Соломоново решение©, – медленно проговорил Кеннет. – Эти слова отныне подчиняются общему правилу образования родительного падежа во множественном числе, согласно пункту семь «бэ» Кодекса случайного произношения, утвержденного Советом жанров.
Он поставил печать, и маленький человечек поспешил прочь.
– Следующий!
Я задумалась. Хотя мне и советовали не обращать внимания на трех ведьм, но их предсказание о «множественном числе» оправдалось! На самом деле и слепой пес пролаял, и еж прогладился, и миссис Прохожи вскричала «Пора! Пора! Пора!». Неужели в этом что-то есть? Неужели они и правда думают, что я стану Глашатаем? И что это за «три прочтенья»?
– Я занятой человек, – сердито посмотрел на меня Кеннет. – Мечтатели мне не нужны!
– Простите, – извинилась я, – я просто задумалась о том, что мне наговорили три ведьмы.
– Шарлатанки! – заявил представитель Соломона. – Хуже того – конкурентки. Если еще раз встретите, постарайтесь стащить список их клиентов, хорошо? А пока впустите следующего.
Я впустила просителей. Это оказались несколько персонажей «Грозового перевала», и все они с такой злобой смотрели друг на друга, что даже не узнали меня. Хитклиф был в темных очках и молчал. Его сопровождали личный агент и адвокат.
– Излагайте!
– Тяжба о рассказчике в «Грозовом перевале», – сказал адвокат, кладя на стол лист бумаги.
– Посмотрим, – проговорил Кеннет, изучая докладную записку. – Мистер Локвуд, Кэтрин Эрншо, Хитклиф, Нелли Дин, Изабелла и Кэтрин Линтон. Все здесь?