Клад тверских бунтарей - Страница 6

Ранним утром пятнадцатого июля князь Савельев вышел из дома.

К нему тут же подбежал служка Владимир. Дмитрий подобрал этого сироту в торговых рядах, где тот попрошайничал.

– Я здесь, князь. Какие будут указания?

Владимиру исполнилось одиннадцать лет, возраст для тех годов почти взрослый.

– Да какие там указания. Коней поил, кормил?

– А как же, князь, само собой. Это я в первую голову сделал.

Князь улыбнулся и спросил:

– А что же ты сделал во вторую голову?

– В торговые ряды сбегал, купил разных припасов для поварихи тетки Марфы.

– И то дело.

В это время к воротам подъехал всадник.

– Похоже, гости к нам, – сказал князь.

Служка пожал плечами и спросил:

– Узнать, кто пришел?

– Узнай!

Во двор вышла и Ульяна.

– Погулять решила? – поинтересовался Савельев.

– Да, хотела к реке сходить. Ты же знаешь, Дмитрий, как я люблю смотреть на воду.

– А где служанка твоя, Надежда?

– Сейчас выйдет. Ты позволишь нам пройти к реке?

– Конечно. Если хочешь, ступай, только ради бога будь осторожна. Перед рекой спуск обрывистый да скользкий, не упади.

– Мы пойдем к причалу. А уж от него по песку.

– И не разувайся, застудишь ноги, захвораешь, а ведь ты дитя носишь.

– Какой ты у меня заботливый.

Служка от ворот крикнул:

– Дмитрий Владимирович, ратник от князя Крылова. С тобой желает говорить. Выйдешь?

– Впусти его.

Малец недовольно пробормотал, что теперь ему ворота открывать придется, снял довольно тяжелый брус, который запирал створки, приоткрыл одну.

Всадник въехал во двор и тут же спешился. Не по чину ему было говорить со знатным человеком свысока, с коня.

– Приветствую тебя, князь Дмитрий Владимирович, и жену твою!

– И тебе здравия, воин. Говоришь, от князя Крылова прислан? Что велел передать Юрий Петрович?

– Он просит тебя срочно приехать к нему.

– Хорошо! Передай, скоро буду.

– Извини, но мне приказано сопроводить тебя.

– Мы поедем не на подворье Крылова?

– Нет.

– Ладно. Минуту. – Савельев подошел к жене. – Я отъеду, Ульяна, будь, пожалуйста, поосторожней.

– Конечно, Дмитрий.

Он поцеловал супругу и вскочил на коня.

Служка распахнул обе створки ворот. Князь и гонец выехали с подворья. Они двигались вдоль реки, выбрались на посад. Там всадники свернули в какой-то проулок, остановились у небольшой усадьбы, спешились, вошли в неказистую избу, явно принадлежащую простолюдину.

В единственной комнате за столом сидел князь Крылов. Ни в доме, ни во дворе больше никого не было, не считая ратника, принявшего коней.

Крылов при виде Савельева поднялся и заявил:

– Рад видеть тебя, Дмитрий Владимирович, в добром здравии.

– И я также, князь.

– Да ты проходи, присаживайся. Здесь, конечно, далеко не хоромы, но для нашего разговора место более чем удобное.

– Я почему-то думаю, что моему отряду придется сегодня же покинуть Москву.

– Присаживайся, все узнаешь.

Дмитрий сел на лавку, простую, ничем не покрытую.

Гонец вышел и закрыл за собой скрипящую дверь. Вельможи остались одни.

– Не будем терять время, Дмитрий Владимирович.

– Да, князь.

– Значит, так. Ты что-нибудь слышал о замятне в Твери, гибели там ордынского вельможи Чолхана и всех его людей.

– Немного, – ответил Савельев.

– Тогда я напомню, что там происходило двести двадцать три года назад. Да, ровно без одного месяца. В августе в Тверь приехал из орды посол царя Узбека Чолхан со свитою, а проще говоря, с мурзой и нукерами личной охраны. Он потребовал немедленно уплатить дань. Князю Александру Михайловичу пришлось собирать ее. Все это происходило с большими, как ты понимаешь, трудностями. Ордынцы безобразничали в городе. Они насиловали и убивали женщин, не щадили стариков. Кончилось тем, что тверичи восстали и перебили все ордынское посольство. Ясно, что Узбек просто взбесился. Он поручил московскому князю Ивану Калите проучить жителей Твери, дал ему рать из татар. Тверское княжество было разорено, Александр Михайлович бежал в Псков, потом сидел в Новгороде. Узбек вроде бы простил его, а когда тот с сыном Дмитрием приехал в орду, приказал убить их. Это предыстория. Главное не в той вражде двухвековой давности. В мае сего года из Твери от воеводы князя Дмитрия Ивановича Микулинского пришло очень важное и неожиданное сообщение. Оказывается, у Александра Михайловича был верный слуга Степан Коланов. Он с семьей остался в Твери, когда князь бежал оттуда. Досталось им лиха, угнали ордынцы в полон, там они все и загинули. После разорения Тверь, понятное дело, поднялась, но уже не играла прежней роли. Надо признать, что к этому умалению города приложили руку московские князья. Но давай к главному. Так вот, Дмитрий Иванович сообщил тайно, что некий купец в Твери на посаде решил ставить новый дом. На этом самом месте когда-то жил Степан Коланов. Купец нашел там клад.

Савельев взглянул на Крылова и заявил:

– Эка новость-то. Нынче много кладов люди находят. Ордынцы закапывали в русских землях то добро, которое по каким-то причинам не могли вывезти отсюда. Наши вельможи да торговцы тоже прятали ценности, чтобы те не достались татарам.

– Все это так, Дмитрий Владимирович. Да вот только клад оказался необычным.

– И чем же он необычен?

– Тем, что в тайнике, устроенном на том месте, где прежде стояла клеть Степана Коланова, найдено не только большое количество золота, драгоценных камней, украшений, но и икона Божьей Матери, давным-давно похищенная в Афоне.

– Икона? Это та, которую до сих пор упоминают в молитвах?

– Да. Более двух веков она находилась в тверских землях. Как попала к слуге вместе с золотом и камнями, сказать трудно. Возможно, Степан знал о сокровищах Чолхана и украл их во время бунта. Не исключено, что икона была у Александра Михайловича. Он прятал ее у Коланова. Ценности же были отправлены в тайник позже. Все может быть. Важно, что икона Божьей Матери найдена. Теперь государь может передать ее афонским старцам. Разумеется, при условии, что клад с иконой сначала благополучно доберутся до Москвы.

– Что-то или кто-то мешает перевезти клад из Твери на Москву? – спросил Савельев.

– Нет. Этому вряд ли кто сможет помешать. Но ведь икону потом надо будет доставить на Афон. Вот этим и предстоит заняться твоему отряду.

Дмитрий погладил бороду и проговорил:

– Погоди, князь. Давай по порядку. Икона и клад сейчас в Твери у тысяцкого, князя Дмитрия Ивановича Микулинского, так?

– Да.

– Первый вопрос таков. Кто повезет ее на Москву?

– Дружина воеводы Ивана Кузнеца.

Савельев кивнул.

– Понятно. Вопрос второй. Дружина Кузнеца уже ушла в Тверь?

– Сегодня на рассвете.

– Ратники должны загрузить клад в обоз и вернуться с ним на Москву, так?

– Да.

– Это сто семьдесят верст в одну сторону. Надо учитывать, что отряд идет с обозом. Значит, в день он будет проходить до тридцати верст и прибудет в Тверь двадцатого числа. Далее отдых, загрузка и обратный путь. Ожидать Ивана Кузнеца на Москве можно двадцать восьмого июля или на день позже. Когда моей дружине надо быть готовой к длительному походу?

– Вы отправитесь на Афон четвертого августа. Однако государь наказал, чтобы ты держал своих людей в полной готовности к выходу уже с завтрашнего дня.

– Почему?

– Так решил Иван Васильевич.

– Добро. Завтра отряд будет готов к походу. Все сказанное тобой надо, естественно, держать в тайне?

– Само собой.

– А соблюдают ли ее люди воеводы Кузнеца и ближайшее окружение князя Микулинского?

– Вот это, Дмитрий Владимирович, извиняй, уже не твоя забота.

Савельев кивнул.

– Ну и ладно. Не моя так не моя.

– Тогда все, князь. Не смею задерживать.

– Слишком многим людям уже сегодня известна эта тайна, – проговорил Савельев.

– Почему многим, Дмитрий Владимирович? Князю Дмитрию Ивановичу Микулинскому, его ближним людям, весьма немногим, воеводе Кузнецу, тебе и мне. Ну и конечно, государю.