Китобой - Страница 1

– Живодёры проклятые! Ну ничего, мы им покажем, они ещё узнают, как в наш порт заходить! – Ленка шипела как змея, с ненавистью глядя на приближающийся корабль, расцвеченный яркими огнями, на корме которого развивался белый флаг, с красным кругом по середине.

– Да-да, мы не хуже Гринписа сработаем, о нас тоже заговорят! – вторил ей кучерявый и нескладный Борис, подслеповато щурясь. Ночь на дворе, а Борька в огромных очках. Смотрел всё же Боря больше на фигуристую брюнетку, которая с бутылкой масленой краски, устроилась на носу моего катера, чем на застывшего на рейде японского китобойца.

– Только давайте быстро. Кидайте свои бутылки, и ходу оттуда – энтузиазма зоозащитников я не разделял, но чего только не сделаешь, если тебя просит красивая девушка, подкрепляя свою просьбу не только поцелуем в щёчку.

– Испугался? – презрительно и высокомерно говорит мне Боря, красуясь перед девушкой. Не по комплекции быкует псина, отрихтовать бы ему ребра, но я отвечаю предельно вежливо, всё же он Ленкин друг и имеет на неё определенное влияние.

– Нет Боренька, просто присесть не хочу. На борту катера номер написан, и его можно легко запомнить. Вам то, что, спрыгнули с лодки, и хвостов к вам никаких нет, а эта посудина на меня зарегистрирована.

– Мы прятаться не собираемся, пусть все знают, что это мы сделали! – продолжает выезживаться Боря, сам не зная, по какому тонкому краю ходит. Моё терпение не безгранично, а учитывая то, что я сейчас на нервах, то Боре несказанно повезёт, если я не сорвусь.

– Павлик, мы только тихонько подойдем к заду этой лодки и повесим наш плакат и верёвку на винт ему намотаем, чтобы он в рейс не вышел – разговаривая со мной, Ленка сменила своё злое шипение, на медовый голосок – спасибо что помогаешь нам.

– К корме… – автоматически поправляю я – и не к лодке, а к гарпунному судну.

– Да какая разница! – возмущается Борис – они убивают китов! Нам крайне повезло, что эта живодёрня сломалась, и зашла к нам в порт на ремонт, так мы сможем до неё добраться и сделать что-то значимое!

Между тем серая корма китобойца «Yushin Maru No. 3», порт приписки Иокогама, Япония, неумолимо приближался.

С Леной я познакомился две недели назад в ночном клубе. Эффектная брюнетка сразу поразила меня в самое сердце и остальные части тела, особенно в нижние его отделы. Она красиво танцевала в окружении подружек, а мне хотелось чего-то нового, неизведанного – да чего там говорить, её мне страсть как захотелось.

Я прожигал свою жизнь, почти ни в чем себе не отказывая, практически безгранично тратя родительские деньги. В мои годы, у меня было всё, о чем только смеют мечтать мои сверстники. Квартира в центре Владивостока, хорошая машина, этот дурацкий катер, что подарил мне отец, когда я закончил ненавистное нахимовское училище, и высокооплачиваемая работа, на которую я мог в принципе и не ходить.

Да, я себе могу позволить не выходить на работу, только потому, что не хочу, отец всё равно меня не уволит, побурчит только, да и простит. У него по отношению ко мне комплекс вины, и я этим беззастенчиво пользуюсь.

Если вспомнить детство, то отца я практически и не видел. На пару месяцев в году он появлялся и тут же снова пропадал почти на год. По-моему, тогда он то ли штурманом, то ли старпомом работал на сухогрузе, который возил фрукты, из экзотических стран. Каждый раз приходя из рейса, он привозил нам с матерью кучу дорогих подарков и импортных шмоток. Так и жили, дома было практически всё, а отца у меня не было. Ну а потом Союз развалился и мой отец, в отличии от многих миллионов других людей из бывшего СССР, сумел развернуться и хорошо подняться. Сейчас у него транспортная компания и около тридцати собственных судов.

Как всегда, когда у человека появляются большие деньги, он старается поменять всё что у него есть на лучшее: машину, квартиру, вещи, часы, и даже жену. Молодая девка, все достоинства которой крылись только в миловидной мордашке, третьем размере груди и длинных ногах, заняла место моей матери.

Маман в принципе тоже не долго горевала, получив хорошие откупные после развода, нашла папику замену довольно скоро. А может и не искала вовсе, а только легализовала свои отношения? Всё же она проводила по десять месяцев одна дома, не верю я, что у неё кроме отца никого не было. Ну а я остался где-то посередине, так сказать лишним.

Проблему мои родители решили кардинально. В один из не очень для меня хороших дней, меня отвезли в город герой Ленинград, и оставили в Нахимовском военно-морском училище, причем вполне себе рабочий филиал этой школы юных моряков был у нас в городе, но видимо родители посчитали, что чем дальше я от них буду, тем лучше.

Перед своим отъездом домой, отец напутствовал меня словами о том, что все Наумовы были моряками, и я должен продолжить семейную традицию. Я должен не подвести череду славных, просоленных морских волков, и стать таким же волком позорным! Так и начались пять лет моего персонального ада. Личное время всего два часа в день, подъём и отбой по расписанию, шагистика и подъём флага, поверки, прогулки, физподготовка. Мне казалось, что я чем-то провинился перед родителями, потому меня и отправили в эту тюрьму, где все ходят строем и в одинаковой форме. Я просил, я умолял, я плакал, но меня так и не забрали обратно домой. Ну а потом я привык, хотя и не смирился. В душе моей поселилась обида и тоска, которую я начал выплёскивать на окружающих, ввязываясь во всевозможные истории и драки. Я быстро возглавил список залетчиков всего потока.

Ещё с детства я решил, что моряком никогда не буду. На мне славная династия капитанов дальнего плавания Наумовых и оборвется. Ну что это за жизнь такая? Проводить самые интересные и молодые годы в стальной коробке нещадно избиваемой морскими волнами не по мне. Я делал всё, чтобы меня исключили, и я своего добился. Вместо положенных семи лет, я отучился пять, и на этом моя морская жизнь закончилась. Ну да, в этой колыбели морских волчат, можно выпуститься и раньше, чем через семь лет, получив аттестат о среднем образовании. Я теперь просто ненавижу море, даже купаться предпочитаю в бассейне.

На выпуск, отец подарил мне новенький японский катер, с мощным двигателем, и красивыми обводами. Лучше бы тачку новую подарил, джип какой ни будь, это корыто мне пригодилось только сегодня, и то если бы не Ленка…

Дурацкая конечно затея. Мне этот китобоец вообще до одного места, а вот Ленка оказалась ярой поклонницей Гринписа. Как только узнала, что на рейд стало японское гарпунное судно, так тут же примчалась ко мне с просьбой, мило улыбаясь, облизывая свои пухлые губки и на ходу заплетая волосы в пучок, что бы не мешали… И зачем я ей только сказал, что у меня катер есть…

– У меня не получается! Я его не вижу! – чуть не плачет Боря, пытаясь завести стальной канат, под корму судна. Трос нужен, чтобы сломать или повредить винт судна. При вращении винта, он наматывает на себя трос, и с каждым поворотом плотность намотки будет становится все больше. По этой причине бывают случаи, когда под воздействием этой силы смещается вал. Как правило, чем больше оборотов сделал винт, тем сложнее снять намотку. А со стальным тросом, иногда даже нужно проводить водолазно-сварочные работы. Это идея Лены, уничтожить гребной винт корабля. Только вот я не уверен, что он у него один, да и кораблик то, арктический, а значит всё у него усиленно и дублировано многократно.

– Подвинься чудище – лезу я помогать любителю китов. Надо закончить всё побыстрее и валить, зря я конечно ввязался в эту авантюру – и не ори так. Услышать могут.

Не знаю, услышали нас японские моряки или нет, сделали они это случайно или специально, но в тот момент, когда мы всё же завели стальной трос в воду, винт судна неожиданно ожил, корабль двинулся на нас задним ходом, подминая под себя мой катер, и всю нашу дружную компанию зоозащитников. Я помню, как трос резко вырвало у меня из рук, и свободный конец хлестнул по искажённому в ужасе лицу Бориса, превращая его в кровавое месиво. Я отчетливо видел, как Ленка, с отчаянным криком бросилась за борт, а потом высокая корма корабля наехала на катер, и холодная вода ноябрьского, Японского моря, захлестнула меня с головой. А ведь Ленка то без купальника, промелькнула последняя, дурацкая мысль в моей голове, перед тем как меня поглотила тьма и адский холод сжал в тисках моё сердце.