Китайская бирюза (СИ) - Страница 45

– Вы позволите взглянуть? – спросил Лину еще один китаец в форме, сидевший до этого молча в углу комнаты. На его столе Лина заметила лупу и заподозрила неладное.

Лина, ничего не понимая, стянула с пальца колечко и положила на стол. Полицейский взял лупу и включил настольную лампу.

Эксперт повертел кольцо в руках, внимательно рассмотрел его под лупой. Потом вздохнул и взглянул на женщину с сожалением:

– Извините, госпожа Томашевская, но вас обманули. Бирюза в кольце – фальшивка. Как и все камни в ювелирных изделиях, которые собирались вывезти в Россию наши подозреваемые. Масштабы этой аферы оказались намного крупнее, чем мы думали…

– Пускай камень фальшивый. Главное, что муж настоящий…, – улыбнулась Лина и посмотрела на Петра с любовью. – А колечко верните, пожалуйста. Все-таки его мне муж купил в память о медовом месяце. Так что мне без разницы – настоящий камень или фальшивый, я же продавать его не собираюсь. Между прочим, удержаться в седле, точнее – продержаться в монастыре кольцо мне и вправду помогло.

– Благодарим вас за помощь полиции, госпожа Томашевская, – сказал маленький полицейский, возвращая кольцо, и пожал Лине руку своей горячей, узкой и суховатой ладошкой. – Господа туристы, вам пора на посадку. А господ подозреваемых просим остаться, – с легкой издевкой сказал переводчик. И обратился к ученому:

– Вы задержаны. Все трое. Полагаю, теперь вам придется остаться в Китайской Народной Республике надолго.

Лина, Петр и Башмачков простились с полицейскими и с радостью вышли «на свободу». Мужчины молчали, с немым укором поглядывая на Лину.

– Ну ладно, дорогие мои, не дуйтесь, – улыбнулась она, – лететь нам долго, еще успею вам все-все рассказать. Обещаю: теперь без утайки!

Огромный самолет разбежался, оторвался от земли и стал набирать высоту. Когда погасла надпись «пристегнуть ремни», пассажиры задвигались, зашуршали пакетами, принялись ходить туда-сюда по салону.

– Ну, Лин, давай-ка не тяни резину, рассказывай, а то мы с писателем сейчас лопнем от любопытства, – попросил Петр жену.

– И наши осколки разнесут самолет, – поддакнул Башмачков.

– Ладно, – улыбнулась Лина, – только, пожалуйста, наберитесь терпения. Эта история началась не вчера и даже не месяц назад, а в далекие «лихие девяностые». Сергей Петрович Куницын тогда действительно работал в солидном научном институте востоковедения, в отделе Китая. В те годы он и вправду был довольно известным китаистом, а точнее – специалистом по искусству и истории Китая.

– Что значит – был? – перебил ее Петр.

– А то и значит, – вздохнула Лина. – что в девяностые, когда люди делали состояния, наш ученый решил, что довольно работать на науку, пора бы немножко потрудиться и на себя. Вспомним, что пример Бориса Березовского тогда у всех был перед глазами. Тоже ведь ученым был, в НИИ Академии наук работал, докторскую защитил. А потом такие аферы заварил – мама не горюй! Вот и наш Сергей Петрович устроился хранителем в фонды одного крупного столичного музея.

– Какого? – перебил Лину Башмачков.

– Не суть важно, – отрезала Лина, – если вы оба будете меня постоянно перебивать, я никогда не закончу эту запутанную историю.

– Молчу, молчу, – сдался Башмачков и даже закрыл рот ладонью для пущей наглядности.

– Так вот, – продолжила Лина, – несколько лет подряд Куницын проработал хранителем фондов. Материально ответственным лицом, так сказать… Однажды в музей нагрянула ревизия. И оказалось, что многие ценнейшие экспонаты… исчезли. В общем, в итоге Куницын провел несколько лет в местах не столь отдаленных.

– Ну ни фига себе! – присвистнул Башмачков. – А по нему и не скажешь: такой благообразный и интеллигентный старичок…

– По вам, Валерий, тоже не скажешь, что вы романы ужасов и рассказы о смерти пишете: такой вы разговорчивый и жизнерадостный, – ехидно заметила Лина и продолжила свой рассказ: – Вот там-то, в учреждении отнюдь не санаторного типа, Сергей Петрович и встретил некоего Карася – то есть Георгия Карасева, матерого вора-рецидивиста. У этих двух заключенных, столь не схожих между собой по образованию, воспитанию и кругу общения, неожиданно обнаружились общие интересы. Карась, хоть образование у него было восемь классов и два курса ПТУ, быстро сообразил, что этого «прикольного» «ботана-пахана» ему послала судьба. Он понял: его «крыша» и профессиональные знания Куницына – та закваска, на которой в новое смутное время взойдет их будущее благополучие. В общем, соседи по камере придумали гениальную схему. Карась ссужал деньгами «пацанов» из его родных мест и отправлял этих «челноков» в Китай для закупки ювелирных украшений. А после возвращения «купцов» Куницын проверял камешки на подлинность, отсеивал наиболее ценные изделия для продажи в Москве и Петербурге, а кое-что даже готовил для подделки под антиквариат и искусственное «состаривание».

– Тогда я ничего не понимаю, – подал голос Петр. – Если «пацаны» и Куницын действовали заодно, то кто тогда убил Вована? Не сам же он себя?

– Конечно, не сам. – Лина на секунду замолчала и сжала пальцами подлокотник. Было заметно, что теперь каждое слово дается ей с трудом. Но она продолжала. – Вована убил Китаист. Правда, не по собственной инициативе, а по заказу Карася. Впрочем, это его совсем не оправдывает. – Дело в том, что в изделиях, которые парни привозили Карасю, стали в последнее время попадаться фальшивые камешки. И Карась решил проследить, кто это его так нагло «кидает». Для этого и отправил в Китай своего ученого подельника – ну вроде как «в командировку». Дешевле всего сюда слетать было по туру, да и туристическую визу получить несложно. В общем, Сергей Петрович быстро обнаружил, что парни «закупаются» отнюдь не у тех поставщиков, на которых указал Карась, а у более дешевых оптовиков, торгующих подделками. Ссориться с партнерами Карасю и ученому было ни к чему, однако тихое внушение результатов не принесло. Владимир Калабашкин не внял угрозам, напротив стал зарываться и угрожать «наглому старикашке». С утра на рынке между ними случилась ссора. Китаист, сделав вид, что «сломался» и готов пойти на попятную, кинулся к Вовану с объятиями и … внезапно уколол парня длинной иглой. О, наш ученый друг хорошо подготовился к дальнему путешествию! В капсуле на конце иглы содержался сильнейший яд. Попадая в кровь, это зелье создает типичную картину смерти от сердечного приступа. Пройдя тюремную школу, заключенный Куницын хорошо усвоил уроки «воров в законе»: действовать в «разборках» надо сразу, не мешкая, чтобы тебя не опередили – это раз, и чтобы другим было неповадно – это два.

Так не стало Вована – их подельника и соратника, в назидание всем остальным. Тем, кто впредь решится «кинуть» Куницына с Карасем. Китаист специально расправился с Вованом прямо на месте «преступления». Он решил преподать страшный и наглядный урок еще одному их подельнику – Бобу. Мол, так будет с каждым, кто пойдет против тандема Китаист – Карась.

– А Боб? – по-прежнему «тормозил» Башмачков. – Он-то тут при чем?

– Ну, парень просто стал свидетелем этой страшной сцены и действительно оказался совершенно деморализован. Борька в своей деревне о подобных диковинных расправах никогда не слыхивал. Ну, там в рожу дать, ножом пырнуть или из «пневматики» стрельнуть – это да, а вот чтобы от дружеских похлопываний по плечу помереть – согласитесь, это уже беспредел.

И Боб струсил. Он убежал, спрятался, отрекся от дружка, сделал вид, что его вообще там не было. Хотя выяснить, где он находился, для полиции было проще простого. Китайцы допросили продавщиц, и те рассказали, что трое русских закупщиков рано утром громко разговаривали и размахивали руками возле прилавка с украшениями, а потом один из них вдруг упал, другой резко пошел прочь, не оглядываясь, а третий застыл на месте, ничего не понимая. Но оооочень скоро он понял все. И решил, что ни за что не разделит здесь участь другана.

– Допустим, все так и было. Ну, а Маргарита? Она-то, кому помешала? – не унимался Башмачков.