Китай в эпоху Си Цзиньпина - Страница 7

Наконец, никто не мог подойти к решению проблемы все более увеличивающегося социального расслоения. Борьба со сверхприбылями крупного бизнеса и аффилированного с ним чиновничества затронула бы такой широкий круг интересантов, что могла привести не только к социальным конфликтам, но и к потере власти.

И над всем этим, и посреди всего этого — коррупция, коррупция, коррупция. Сложный, переплетенный мир, где все решалось знакомствами, откатами, взятками. Где продавались и покупались даже должности в армейском руководстве. Где не было ни одного инфраструктурного проекта, на котором не делались бы состояния, — при том, что значительная часть населения жила бедно и была лишена минимальной социальной поддержки. Такова была оборотная сторона «китайского экономического чуда».

Эван Ознос, автор уже упомянутой выше книги «Век амбиций», живший в Китае как раз в эпоху Ху — Вэня, так характеризовал состояние, в котором страна находилась к приходу к власти Си Цзиньпина: «Развитие экономики замедлилось, достигнув самых низких с 1990 года показателей. Почти закончились некоторые ингредиенты рецепта успеха. Из-за политики „одна семья — один ребенок“ резко уменьшилась доля молодежи, а именно это некогда делало труд в Китае таким дешевым. Несмотря на гигантские инвестиции, рост замедлился: новые капиталовложения не дают такой отдачи, как прежде. Местные администрации тратят на строительство столько, что их долг удвоился и достиг в 2010 году почти 39 % ВВП страны. Так что вместо того, чтобы отдавать деньги в руки потребителей, Китай занят предотвращением региональных дефолтов, что напоминает японскую стагнацию 80-х годов»[30].

Еще страшнее было от ощущения идеологической дезориентации, в котором оказалась страна после трех десятилетий использования рыночных механизмов. Установки, идущие от партийного руководства, воспринимались в низах со скепсисом — особенно те из них, которые касались образа жизни, честного труда, моральной чистоплотности. Когда в 2012 году нобелевскую премию по литературе получил Мо Янь, многие перечитали его самый известный роман «Страна вина»

Молодежь все с меньшим энтузиазмом относилась к социалистическим идеям, воспринимая вступление в партию исключительно как лифт для карьерного подъема. Старшее поколение внезапно начало грустить о «старых добрых временах Мао», когда все были равны, жили бедно, но дружно.

За время реформ китайцы стали богаче — но стали ли они счастливее? Результаты опросов (в 2013 году 93 % китайцев заявили, что «верят — лучшие дни их страны впереди»[31]) указывали не на удовлетворенность жизнью, а на высокие ожидания. Между тем период стремительного улучшения материальных условий завершился. Поколение Си Цзиньпина (1950-е годы рождения) и стало главным бенефициаром реформ — они прошли весь путь от крайней бедности до зажиточности. Для следующих поколений контраст между «было» и «стало» — не столь впечатляющий. А молодежь, которая заканчивала университеты к началу 2010-х годов, и вовсе столкнулась с проблемами повышения своего социального и материального статуса: цены на рынке недвижимости, который массово использовался как объект индивидуальных инвестиций, были завышены, престижной и хорошо оплачиваемой работы не хватало (а на меньшее поколение «единственных детей» не соглашалось, отчасти из-за огромного давления со стороны многочисленных родственников). Бурное развитие социальных сетей позволило информации — даже весьма чувствительной с точки зрения властей — моментально распространяться по всей стране. Все это создавало условия, которые иначе как «предпосылками экзистенциального кризиса для власти» Компартии назвать нельзя.

Необходимость перемен витала в воздухе, и в руководстве КПК ощущали ее лучше всего. Одним из тех, кто первым сориентировался и начал продвигать повестку, направленную на пересмотр многих достижений периода реформ в пользу прежних порядков, стал Бо Силай. Он выражал мнение той части истеблишмента, которая считала, что пора немного закрыться от пагубного влияния внешнего мира, немного подтянуть дисциплину, добавить щепотку старой доброй пропаганды и «красной эстетики», навевающей ассоциации со славными временами Председателя Мао. И хотя до этого Бо Силай был абсолютно типичным эффективным чиновником 1990–2000-х: прагматичным, нацеленным на экономический рост любой ценой, в годы работы в Чунцине он стал настоящей иконой китайских «новых левых»

У нас нет оснований оценивать Си Цзиньпина как «нового левого» до его прихода к власти. Во время своей работы в регионах он не показывал стремления, придя к власти, развернуть реформы в направлении, отличном от того, в котором их вели Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао. Скорее, как это уже отмечалось выше, он был идеологически нейтральным политиком, который продвигался по карьерной лестнице за счет умения выстраивать личные связи и эффективного выполнения поставленных перед ним задач[32]. Его избрание в качестве лидера «пятого поколения руководителей» (на тот момент никто не предполагал, что Си Цзиньпин выйдет из этой стройной системы ротации поколений!) было определено не тем, что Си олицетворял тот или иной путь развития страны: он, обладая значительным авторитетом у элиты и опираясь на влияние своего клана, был компромиссным кандидатом и устраивал все сложившиеся на тот момент фракции: прежде всего «комсомольцев»

И все же, устранив Бо Силая — своего главного конкурента в борьбе за власть, Си Цзиньпин сделал правильные выводы. Он понял, что «десятилетие празднований» завершилось кризисом, выйти из которого можно было только волевыми решениями. И та модель, которой придерживался опальный ныне Бо Силай, давала ответ на вопрос: что делать? Прежде всего, нужно было укрепить партию, усилить пропаганду, цензуру и, конечно, исправить перегибы и побочные эффекты периода экономических реформ. Си Цзиньпин оказался хорошим учеником и пошел намного дальше, чем, вероятно, предполагал даже сам Бо Силай.

Вряд ли к началу правления у Си Цзиньпина был четкий план действий. Скорее, как это было и с экономическими реформами 1980-х годов, он действовал ситуативно: решив наиболее насущные проблемы, переходил к другим, которые подсвечивались предыдущими действиями. Затем, нащупав пределы эффективности своих шагов, попытался перестроить саму систему, где он был «всего лишь» «очередным генсеком», который первые пять лет правления должен был находиться под влиянием предшественника, а следующие пять лет — готовить себе преемника.

Та решимость, с которой Си Цзиньпин принялся за переделку системы, доказывает серьезность, которую он и его единомышленники в китайской политической элите почувствовали в кризисной ситуации, сложившейся к 2012 году.

Действительно, обстоятельства требовали от Си решительных действий. Во-первых, существовала значительная оппозиция, желавшая пересмотра элитного компромисса, который вынес Си Цзиньпина на вершину власти. Во-вторых, уже нельзя было игнорировать тотальную коррупцию и загнивание всей партийно-государственной структуры. Не случайно с приходом к власти Си Цзиньпина активизировалось изучение позднего СССР и обстоятельств, приведших страну к коллапсу[33]. Важнейшим элементом работы Китая над ошибками Советского Союза стала борьба с коррупцией на всех уровнях власти.