Кишон для гурманов - Страница 13

Я чужд суевериям. Понятное дело, иногда я сплевываю трижды через левое плечо, если вижу на пути черную кошку, а вообще-то я не суеверен. Но в этот раз я почувствовал притупленное чувство неправоты, которое вернуло меня назад, в парк, чтобы отыскать сиротливую пачку мацы.

К моему удивлению, на скамье лежало уже две пачки. Какой-то лишенный традиционных корней люмпен использовал мою недавнюю методику. Вздохнув, я взял обе пачки. И только поразился тому, что один еврей может причинить другому еврею.

Глубоко удрученный, я направился к дому моего дядюшки Якова, куда я смог попасть только через кухонное окно, поскольку входная дверь была забаррикадирована большими, четырехугольными, завернутыми в коричневую бумагу пакетами. Мы поболтали минутку о том, о сем, потом я сделал вид, что вспомнил что-то очень важное, быстренько извинился и выпрыгнул в окно.

Внизу, уже на улице, я затрясся от смеха: моя маца была теперь в надежных руках доброго старого дядюшки Якова…

Я еще не пробыл дома и десяти минут, как в дверь постучали. Посыльный занес шесть коробок мацы, сунул между ними письмо и исчез.

— Посылаю тебе шесть коробок мацы, которые ты забыл у меня, — писал старый добрый дядюшка Яков. — Не хотел тебя грабить. Лучше дать ближнему восемь.

На следующий день я арендовал грузовик, привез пачки на ближайшую почту и послал их анонимно некоему Шломо Хауту, жившему в одном отдаленном киббуце. Я был очень горд этим поступком.

Однако, я был не единственным, кто это сделал. Три дня спустя почта доставила мне, так же от анонима, четырнадцать пачек мацы, еще четыре поступили мне через международное транспортное агентство, и еще две влетели мне домой через окно, которое я не предусмотрительно оставил открытым.

С трудом выбрался я следующим утром сквозь горы мацы на свободу. И тут заметил старого нищего, дремавшего под весенним солнышком у стены дома.

Бодро насвистывая, я приблизился к нему:

— Вы голодны, отче? Не хотели бы поесть чего-нибудь вкусненького?

Нищий испытующе взглянул на меня.

— Сколько коробок? — спросил он.

— Двадцать шесть, — тихо пробормотал я. — Маленького размера, тоненькие и в хорошем состоянии.

Старый нищий задумался. Затем он решил:

— Вообще-то я беру по десять пиастров за пачку. Но за большие партии делаю скидки. В общем, два фунта гарантирую.

Самая лучшая из всех жен и я вовсе не религиозные фанатики, но праздники соблюдаем строго. Все. В праздники не работают, и кроме того, хлопочут о кулинарном разнообразии.

Да вот, к примеру: в Пасху, праздник нашего исхода из Египта, необходимо специальную еду дважды макать во вкусный мясной соус, прежде чем ее поглощать. В обычные же дни, как правило, никогда не макают ни разу.

Удивительно ли, что я и в этом году, как обычно, обратился к своей жене со следующими словами:

— У меня есть великолепная идея. Давай, в честь нашего исторического переселения сделаем праздничное застолье и пригласим наших лучших друзей Самсона и Двойру. Не правда ли, это лучший способ справить праздник?

— Ты думаешь? — парировала самая лучшая из всех жен. — Но было бы лучше получить приглашение от них. Я не собираюсь готовить роскошное застолье, чтобы потом часами убираться в квартире.

Самая лучшая из всех жен, как всегда, была права. Неважно, успешная или неудачная была вечеринка, одно точно: как только за последним гостем закроется дверь, хозяева оказываются наедине с разоренной квартирой и горами грязной посуды. Должно быть, то же самое было в древнем плаче Иеремии (14, 19), возопившего:

"Отмой вещи, что придут из пыли земной, и да отринь от себя всякие надежды".

Библия, к сожалению, не свидетельствует, что ответила на это супруга Иеремии.

Моя же супруга сказала так:

— Иди к Самсону и Двойре и скажи им, что мы бы их пригласили с большой охотой, но к сожалению не в этот раз, потому что… дай-ка подумать… потому что наша скороварка сломалась или прокладка прогорела, а запасную привезут только через десять дней, и поэтому пусть они нас пригласят…

Я согласился с этой железной логикой, пошел к Самсону и Двойре и рассыпался в фантазиях, как было бы хорошо провести вечер в уютной компании друзей.

Ответом был громкий радостный возглас:

— Чудесно, — обрадовалась Двойра. — Прекрасно. Только жаль, что у нас собраться в этот раз не получится. Наша скороварка сломалась, то есть прокладка прогорела, а запасную привезут только через десять дней. Ты понимаешь…

Я молча возмутился.

— Так что лучше мы к вам придем, — безжалостно заключила Двойра. — Хорошо?

— Не хорошо, — тягостно произнес я. — Это звучит глупо, но наша скороварка тоже сдохла. Действительно, ирония судьбы. Плоская острота всемирной истории. Но что поделаешь…

Самсон и Двойра молча переглянулись.

— В последнее время, — продолжал излагать я, — только и слышишь про сломавшиеся скороварки. Они ломаются по всей стране. Может быть, в электроцентрали непорядок?

Воцарилось долгое, исчерпывающее молчание. Внезапно Двойра издала хриплое восклицание и предложила ввести в планируемое праздничное мероприятие наших друзей Ботони и Пирошку.

Мы решили выслать к Ботони и Пирошке чисто мужскую дипломатическую делегацию в составе двух членов. Самсон и я быстро отправились в путь.

— Слушай, старик, — сказал я сразу, приветствуя и похлопывая Ботони по плечу. — Как насчет совместного ужина? Великолепная идея, а?

— Мы могли бы принести свою плитку, если ваша уже сломалась, — заботливо добавил Самсон. — Ну, как, договорились?

— С Б-гом, — произнес Ботони немного кисло. — Значит, приходите прямо к нам. Наверняка, моя жена тоже будет рада вас видеть.

— Ботооони! — громкий женский голос больно ударил в наши барабанные перепонки. Ботони встал, предполагая, что его жена просит в чем-то помочь ей на кухне, и удалился. Мы ждали его с самыми мрачными предчувствиями.

Когда он вернулся, черты его лица стали заметно жестче.

— А в какой день будет праздник-то? — спросил он.

— В следующий четверг, — учтиво пояснил я.

— Ну, что я за дырявая голова! — стукнул себя ладонью по лбу Ботони. — Я же совсем забыл, что в этот день в нашей квартире будут убираться. И заново красить. Придется нам есть где-нибудь в другом месте. Наверное, где-то совсем далеко. Из-за одного только запаха…

Самсон посмотрел на меня. Я посмотрел на Самсона. Даже не верится, на какие тупые и примитивные отговорки может пойти человек, чтобы не исполнить свой религиозный долг. Что нам еще оставалось, кроме как посвятить Ботони в историю со сломанными скороварками?

Ботони внимательно выслушал. Немного помолчав, он сказал:

— Какие мы забывчивые! Почему мы исключаем из нашего праздника столь милую пару, как Мидад и Суламифь?

Мы сердечно обнялись, ибо по сути мы были молочными братьями, все трое.

Затем мы все втроем направились к Мидад и Суламифь, чтобы изложить им наш план по организации совместной вечеринки. Глаза Мидада заблестели. Суламифь от радости даже захлопала в ладоши.

— Прекрасно. Ждем вас всех к вечерней трапезе у себя.

Мы обалдели. Всех? Нас всех? К вечерней трапезе? Именно так? Тут что-то не то…

— Секундочку, — выдавил я. — Вы уверены, что имеете в виду именно вашу квартиру?

— Что за вопрос?

— А ваша скороварка в порядке?

— В абсолютном.

Я был в растерянности. И я заметил, что Самсон и Ботони тоже были на грани паники.

— Стены, — вмешался Ботони. — Как насчет ваших стен? Вы их вообще не собираетесь белить?

— Что за глупости, — по-дружески, добродушно сказал Мидад. — Вы придете к нам на ужин, вот и все.

Совершенно ошарашенные и сконфуженные мы покинули дом Мидада. Само собой, мы не придем. Что-нибудь, да будет не в порядке, нас так просто не проведешь. Никого из нас. Мы останемся дома.

Несмотря на все проблемы гравитации, еда была и остается второй прекрасной земной утехой. То есть, наконец, пришло время поговорить о самом прекрасном. Несовершеннолетним следует эту откровенную статью пропустить, поскольку, в конце концов, не достигшим 18 лет алкоголь не продают.