Кинжал раздора - Страница 3

Барт открыл глаза и повернул туда голову.

Женни обрадовалась: кажется, парень очнулся. Но он снова отключился.

Кто-то из соседей по купе догадался вынести вещи. Оказалось, вся багажная полка была занята двумя чемоданами и рюкзаком этого парня. Рюкзак швырнули на землю к чемоданам, внутри что-то ухнуло. Сверху из рюкзака выпирало нечто, напомнившее Женни своими контурами фотоаппарат.

Женевьева стояла на подножке и наблюдала за происходящим. Подъехала санитарная машина с крестом на брезенте. Никто никуда не спешил. Лениво вышли санитары. Неторопливо обшарили ее попутчика.

– Никаких документов. А это что за бумага? Прививочная карта, что ли? На чье имя? Рафаэль Меди-ка-ка. Меди-кек, – пытался прочитать один из приехавших.

– Из Европы. Турист, – санитар зевнул. – Ну, что мы с ним будем делать?

Носилки лежали на земле. Каштановые пряди смешались с песком и пылью. Бледное лицо с черными кругами под глазами слегка оживляли два маленьких алых пятнышка на скулах. Когда ветер пошевелил его волосы, Женни показалось, что парень мертв, умер. А они ничего не делают! О, как знакомо. Замечательная страна. Нет, грудь у него поднимается. Дышит! Только они не спешат. Он же правда умрет. «А я, кажется, знаю, как их поторопить!» Женни спрыгнула на землю и подбежала к ним.

– Он не из Европы. Он американец! Очень важная персона! Срочно в госпиталь и позвоните в американское консульство.

Санитар недоверчиво посмотрел на Женевьеву, потом на документ в своей руке.

– Это не его! Он не Рафаэль, это чей-то еще документ. И какой это вообще документ-то? Его зовут Джек, фамилию не помню, Смит, что ли. В консульстве знают.

– Джек! – повторила она громко.

Барт застонал и повернул к ней голову.

– Рафаэло! – позвал санитар.

Отсутствие его реакции их убедило, они засуетились, подхватили одеяло, служившее носилками.

– Ты с ним? – призывно махнул один рукой.

Женин нерешительно замерла. «Мединосы не бросают никого в беде, – говорил ей отец. – Как ты относишься к людям, так тебе это в жизни и аукнется, рано или поздно». Этого парня забудут, забросят, он же без сознания и постоять за себя не в состоянии – он умрет. Видела она здешние госпитали этим летом. Конечно, ее попутчик определенно авантюрист, а может, даже хуже, но… он же пристегнул ее ремнем, чтобы она не упала. Впрочем, пути назад у Женевьевы уже не было. Поезд тронулся. Проводник, радостно улыбаясь, скинул ее саквояж и помахал на прощание рукой. Ну, что ж, спасибо хоть за багаж. Женин гордо вздернула подбородок и отвернулась от поезда.

«Что же я наделала?» – испугалась наконец Женевьева. Она тряслась на жесткой скамье санитарной машины, рядом лежал незнакомец. Женин чуть не заплакала. Вот так, поддавшись благородному порыву, взять и сойти с поезда. «Ничего страшного. Я второй раз в жизни поступаю необдуманно. И что случилось в первый раз? Только хорошее». Но из ее глаз предательски скатилась пара слезинок.

Каменное двухэтажное с большими окнами здание госпиталя произвело на Женевьеву благоприятное впечатление своей солидностью. А вот прилизанный с бегающими глазками доктор ей ужасно не понравился.

– Я по поводу Джека Смита сейчас пойду звонить в американское консульство! – припугнула она врача.

Однако доктор не отказал себе в удовольствии просмотреть документы Женевьевы. Для порядка. «Ха. Здесь – и порядок? Не смешите людей».

Барта раздели, ворох его одежды сунули Женевьеве. «Самоуверенный тип, ему плевать было, как он загорел, – оценила Женни полоски следов и майки, и футболки на теле попутчика. – А женщины гораздо красивее мужчин. Особенно ноги у нас красивее, а конкретно коленки». Женни стыдливо отвела глаза: надо же, какие глупые мысли приходят в самые неподходящие моменты. Убедившись, что ее подопечным занялись, она и правда отправилась на поиски телеграфа с телефоном. Только позвонила не в консульство, а профессору Родригесу. Ей повезло: она его застала. Он выслушал ее сбивчивый рассказ, посоветовал отзвониться срочно в аэропорт насчет билетов, продиктовал ей номер, пообещал сам лично перезвонить в госпиталь по поводу парня.

– Так он американец? – уточнил профессор.

Женни снова пришлось соврать. Ох, куда еще заведет ее эта история. Знакомство, которое знакомством можно назвать с большой натяжкой.

– Женевьева Мединос. Да. Не лечу. И Рафаэль. Фамилии не знаю, – дозвонилась она в аэропорт.

Позвонить родителям Женевьева не решилась, отправила телеграмму: «Задерживаюсь в экспедиции на пару дней. Женни». «Ничего страшного, я им позвоню из аэропорта, скажу, что вылетаю».

– Госпожа Женевьева добивается вашей аудиенции, Ваше Величество, – уламывал Барт короля Рафаэля Сердитого.

Грозный король Рафаэль приподнялся на троне и спросил каким-то чужим голосом:

– Кто-кто?

– Госпожа Женевьева, – ответил он, доблестный рыцарь Бартоломью, и очнулся.

– Женевьева? – совсем не король Рафаэль, а доктор переспросил у него, перевел взгляд на дверь и воскликнул сладко-любезно: – Ах, проходите, сеньорита Женевьева! Профессор Родригес мне уже позвонил. Наш пациент очнулся.

«А откуда этот парень знает мое имя? Почему он меня звал?» – удивленно посмотрела Женни на своего попутчика. Он опять начал бредить, но больше ничего интересного, вернее, ей понятного, не сказал.

Сумасшедший день клонился к закату. Темнело здесь быстро. Женевьева клевала носом на стуле у кровати больного. Она уронила голову, вздрогнула, проснулась, посмотрела на парня. Лучше ему явно не стало, надо действовать самостоятельно. «Абсолютно ничего страшного, хуже не будет, это же натуральное лекарство», – подбадривала себя Женни, роясь в саквояже. Она сто раз видела, как лечатся местные индейцы. Конечно, никто ничего в экспедиции не пробовал на себе: они только собирали материал, растения и записывали, что от чего применяют аборигены в разных регионах страны. Женни развернула платочек с листьями, ягодами и корешками. Которые? Эти или вот эти? Махнула рукой и взяла два вида листьев. Сунула в рот незнакомцу. Он никак не отреагировал. Как же заставить его прожевать и проглотить? Она подумала немного и разжевала сама. Фу, как горько. Значит, подействует, все полезное – редкостная гадость, как шпинат или цветная капуста. Хорошо, что он в бесчувственном состоянии и не видит, что она делает. Она сунула клейкую разжеванную массу ему в рот. Он подержал во рту и сглотнул. Вот хороший мальчик, умненький мальчик. А сейчас запьем водичкой. Женни приподняла ему голову и поднесла к губам кружку с водой. Ей вспомнилось, как однажды она давала лекарство приболевшей соседской собаке. Без ведома соседки. Собака выздоровела. Одинокая, в чужой стране, при очень запутанных обстоятельствах, в госпитале, где даже не было ей кровати, сидела на грубом стуле Женевьева Мединос и зажимала себе рот рукой, чтобы не рассмеяться. «Надо же, какие странные аналогии приходят мне в голову!»

«Вжик-вжик». Женевьева открыла глаза и вскрикнула. Прямо перед ее носом щелкали громадные ножницы.

– Доброе утро, – приветливо сказала санитарка, прошлась камнем по лезвиям ножниц и любовно потрогала острие.

– Ну что? Будем стричь? – спросила она.

– Кого? Зачем? – пролепетала Женни.

– Как кого? Больного! Чтобы заразы не было. Вши у всех.

– А есть варианты?

– Можно помыть, – пожала плечами санитарка.

– Лучше помыть, – обрадовалась Женни, а то обкорнают ее попутчика, как остальных пациентов.

Ладно бы налысо, а то практически налысо, но с торчащими клоками. То-то она вчера удивилась, а их, оказывается, здесь всех стригут. Нет, у нее есть человеколюбие! Тем более что ей это ничего не стоит.

– Как хочешь, мой. Чайник возьми на кухне, и кувшин они дадут. Тазик – у меня. – Санитарка пошла дальше.