Кимбаку-бой (СИ) - Страница 2

Наплыв клиентов ближе к полуночи возвращает Сэхуна в пучины дурного настроения и бездну мыслей о работе. У барной стойки толчея, Кая почти не видно, и Сэхун предпринимает вылазку в местный туалет. Помещение шикарное и отлично годится даже для секса — Сэхун знает точно, сам проверял. В одной из кабинок громко пыхтят, и Сэхун, не таясь, выразительно хмыкает.

Повернув вентиль, быстро умывается, вытирается дорогими многослойными бумажными полотенцами и проводит пальцами по волосам. Причёска не испорчена, хотя выглядит Сэхун бледновато. Добротный серый костюм сидит по-прежнему идеально, словно Сэхун торчит не в клубе, а в кабинете на работе и занимается исключительно отчётами. И словно шеф сегодня не орал на него из-за старых образцов отчётов. Но тут вина Сэхуна ничтожна. Он не мог сделать отчёты по новым образцам, потому что не получил эти новые образцы вовремя. Шеф унялся к вечеру, но хорошее настроение уже так просто не воскресить.

Сэхун возвращается в зал, садится всё за тот же столик и осматривается. В зале снова относительно тихо, посетителей гораздо меньше, а Кай возится с бутылками. Сэхун вновь подходит к стойке с пустым бокалом в руке и ставит бокал с отчётливым стуком на деревянную поверхность. Кай бросает на него короткий взгляд, смахивает бокал со стойки и готовит новую порцию.

— Домой придётся тебе ехать на такси.

— Я на такси и приехал, не волнуйся, — огрызается рассерженный то ли замечанием, то ли заботой Сэхун. Забирает бокал и снова сидит за столиком, чтобы пить, не чувствуя вкуса, и глазеть на нового бармена. На белой рубашке две верхние пуговицы уже расстёгнуты из-за духоты, и Сэхуну нравится изучать сильную шею Кая. Вид прекрасный. И стоит Каю только повернуть голову или чуть наклонить — под блестящей от пота кожей тут же рельефно проступают гибкие мышцы.

Через полчаса к Каю подходит девушка из персонала с пакетом в руках. Она неловко забирается на высокий табурет, принимает из рук Кая стакан с водой и начинает что-то негромко рассказывать. Сэхун не в силах разобрать ни слова, но слышит громкий смех Кая, видит запрокинутую голову, острую линию от подбородка до уха, приоткрытые в смехе губы, проступившие на щеках ямочки. А потом Сэхун проливает себе на брюки коктейль, потому что Кай улыбается девчушке. Не дежурной улыбочкой. Нормально. Или не нормально — улыбка у него… загляденье просто. Такая тёплая и лучистая, что Сэхуна тоже тянет на улыбку.

Девушка вытаскивает из пакета плюшевого белого медвежонка и со смущением протягивает Каю. Тот немного теряется, но медвежонка забирает. Сэхун уже задумчиво переводит взгляд с девушки на медвежонка, потом с медвежонка на Кая.

Вскоре девушка уходит, а Кай остаётся в компании медвежонка за стойкой, и Сэхун делает небрежный жест, требуя добавки. Кай подходит к нему через пять минут и ставит на стол новую порцию. Смотрит с откровенным осуждением, но Сэхуну наплевать — он хочет набраться и наберётся под завязку. Завтра на работу не надо, и лучше уж проспать сутки, чем проводить новый день трезвым и с дурным настроением.

— Только у меня нет медвежонка для тебя, — слегка заплетающимся языком выдаёт Сэхун, едва Кай собирается отойти от столика. — Раньше бармену медвежат не вручали.

Кай поворачивается к нему, задумчиво смотрит сверху вниз, позволяя поглазеть на чувственные губы и пушистые ресницы, потом слегка пожимает плечами.

— У меня сегодня день рождения. Но это не значит, что мне непременно надо что-то дарить.

Сэхун медленно моргает и почему-то думает о том, что внешность Кая лжёт, зато характер у него и впрямь зимний. И Сэхуну хочется увидеть задор вьюги, танец ветра и снега и услышать смех Кая. Ну или просто растопить собственный лёд паршивого настроения его улыбкой. Это почти как с Юги. Никаких обязательств. Но Кай — это не Юги. Бармен в таком клубе не обязан быть геем, да и Кай отшивал всех, кто пытался с ним недавно флиртовать.

Облом, ну и чёрт с ним.

— Повторишь через пятнадцать минут?

Кай молча смотрит на принесённый недавно бокал, медленно переводит взгляд на Сэхуна и всё же кивает.

Дальше Сэхун постепенно растворяется в полумраке зала вместе с сознанием и новыми порциями полосатого коктейля без вкуса.

+++

Просыпается Сэхун дома — ночник с дельфинами, голубые простыни, много фотографий в рамках на стене напротив кровати. То, что он в кровати не один, осознаёт не сразу. Сначала долго пялится на руку, что лежит поперёк его живота, потом, приподнявшись на локтях, переводит взгляд на кого-то, кто раскинулся на кровати рядом лицом вниз. Сэхун глупо моргает, изучая одеяло, а из-под одеяла торчат только ноги с тонкими лодыжками и рука. Он снова пялится на прижатую к животу ладонь и пытается поверить, что это не та самая ладонь. Крупная, не особенно изящная, с подчёркнуто узловатыми пальцами и немного деформированным ногтем на указательном.

Сэхун закрывает глаза, считает до десяти, открывает и смотрит. Ладонь всё там же и всё та же. И от этой ладони по телу растекается тепло. Сэхун плюхается на спину и смотрит в потолок, по которому скользят тени дельфинов. В мышцах — приятная слабость и сладкая истома, бёдра и ягодицы немного ноют, но это тоже приятно и сладко.

Сэхун, поколебавшись, тянет за край одеяла. Сначала видит взлохмаченные тёмные волосы, потом — смуглую шею и широкие плечи, усыпанные глубокими царапинами. Свежими. Разглядывает лопатки и гибкую спину, пока окончательно не стаскивает одеяло. У Кая в самом деле длинные ноги и твёрдые даже на вид ягодицы. Тихо вздохнув, он копошится и приподнимается на левом локте, чтобы посмотреть на Сэхуна сквозь завесу из длинной чёлки. Его губы кажутся ещё более чувственными и яркими, чем прежде. И Сэхун догадывается, что виной тому множество поцелуев. При мысли, что Кай целовался с ним, Сэхуну становится жарко сразу везде. В висках начинает стучать — с навязчивостью и оглушающей громкостью. И стучит так невыносимо, что Сэхун бросает ладонь Каю на затылок и тянет к себе, на себя. Потому что он не помнит вкус этих губ, но хочет вспомнить.

Каю не нравится, когда он прикусывает нижнюю губу, и Сэхун проводит по ней языком. Извинение принято, и они продолжают. Сэхун лениво думает, что целоваться с Каем — это как греться на солнце. Тепло, сладко, томно, но если забыть об осторожности, то можно сгореть с головы до ног. Но Сэхун хочет сгореть. Ведёт языком по царапинам на плече и раздвигает ноги, едва меж ними толкается колено, обдавая соблазнительной щекоткой кожу на внутренней стороне бедра. Кай ещё и трётся коленом, заставляя Сэхуна глухо мычать от нестерпимо возбуждающей щекотки, когда густые волоски дразняще тревожат такое чувствительное место. А потом они оба превращаются в тот самый полосатый коктейль, и Сэхун с силой сжимает жёсткие бока Кая коленями, не позволяя отстраниться и выйти из него.

Кай горячий, и Сэхуну нравится, как его много. Внутри. Просунув руку между ними, Сэхун касается пальцами основания члена, обхватывает и довольно жмурится, оценив толщину. Задыхается от лёгкого толчка и поспешно бросает ладони на липкую от пота сильную шею. Губы горят от частых шумных выдохов Кая. Или, быть может, от не менее частых поцелуев. Кай уворачивается и отстраняется всё-таки, почти выходит, но возвращается с глубоким толчком. Сэхун глухо стонет, прижавшись губами к твёрдому подбородку. Ощущает себя открытым и наполненным, пытается совладать с непроизвольной пульсацией внутри, но не может. Ладони бессильно скользят по шее и плечам, а ключицы под пальцами слишком идеальны, чтобы убрать от них руки.

Кай двигается быстро и сильно. И Сэхуну нравится видеть закушенную губу и горячий блеск из-под густых ресниц. Нравится, что Кай не может сдерживаться. Нравится быть желанным. И нравится, что Кай умеет это — дать почувствовать себя настолько желанным.

Они ни черта не знают друг о друге, но обоим сейчас хорошо. Оба чувствуют без слов и указаний, что именно нужно им. Оба угадывают желания друг друга без труда. Стоит Сэхуну запрокинуть голову, и влажный язык тут же скользит по шее, губы жарко ласкают ключицы и грудь, пока он сжимает меж пальцами непослушные тёмные волосы и подаётся бёдрами навстречу быстрым толчкам, впитывает их в себя без остатка. После горячие ладони сжимают до лёгкой боли его ягодицы, а он проходится языком по кромке ушной раковины, притянув к себе голову Кая. Покусывает маленькую мочку и снова ведёт языком, чтобы попытаться скользнуть внутрь.