Казань - Страница 6
Тот поблагодарил и с ответной улыбочкой, прощаясь с женщинами, совершенно неожиданно для себя хитро подмигнул Розалии, как бы обещая ей продолжение контакта.
Та, просияв, и от неожиданности чуть приоткрыв рот, ответила лёгким кивком головы, как бы соглашаясь с ним.
Желая поддержать и помочь им, Главбух попросила:
– «Платон Петрович! А Вы после кассы зайдите к нам… на всякий случай! Может ещё что-нибудь оформим!?».
– «Хорошо! Обязательно зайдём!» – за себя и Сан Саныча ответил Платон, невольно ловя себя на мысли, что слукавил и не зайдёт к ним, хотя очень, при очень хочется.
Эх, Розалия, Розалия! – сокрушался он, осторожно закрывая дверь за Сан Санычем и глядя на предмет своей неожиданной увлечённости через уменьшающуюся щель дверного проёма, как бы прощаясь с нею – Достанешься ты когда-нибудь какому-то счастливчику! Ему можно только позавидовать! Хотя нет! Натерпится он с тобой проблем из-за твоей красоты и сексуальной привлекательности! – закончил он свою мысль.
Около кассы никого не было. Платон передал документы на оплату в окошко кассы. Немного подождал, рассеянно и невнятно что-то отвечая продолжающему кукарекать Сан Санычу.
Потом, шумно что-то с кем-то обсуждавшая, кассирша окликнула его, молча передала ему все документы с отметками об уплате и быстро захлопнула дверку окошка.
Изумлённый Платон рассматривал документы, не понимая, как это без денег ему всё отметили, как будто он уже всё оплатил и может идти получать товар. Он вдруг осознал, что сейчас может утаить выделенные для покупки немалые деньги, спокойно получив при этом весь товар. На накладной и копии платёжки ясно стояла оплаченная сумма, печать и подписи.
Да! Заманчиво! Деньги сами собой плывут в руки. Очень хочется их взять, вернее и точнее подобрать с земли. Ну, а как с Сан Санычем? Заметил он это, или нет?! Как отнесётся к этому? Придётся с ним делиться! А если потом всё вскроется?! Позору не оберёшься! Работы лишишься! Да и деньги дармовые не будут греть душу и приятно оттягивать карманы. Да и жене как объяснить? – рассуждал он растерянно.
А трат, кроме как на семью, у Платона не было. Его многочисленные хобби не требовали каких-либо существенных финансовых затрат.
Да! Ситуация, как с Розалией. И хочется и колется, и совесть не велит. Ладно! Будь, что будет! Пусть всё решит судьба и… Сан Саныч! – решил он.
Платон всегда знал, что многие люди в подобных критических ситуациях не хотели бы брать инициативу в свои руки и брать на себя всю ответственность за принятие решения и за содеянное, прикрываясь партнёрами и обстоятельствами. Так и он решил поступить на этот раз.
Платон повернулся к Сан Санычу, показывая документы и, хлопая себя по оттопыренному деньгами карману джинсов, удивлённо воскликнув:
– «Во, дают! Смотрите! Документы уже отметили, а деньги ещё не взяли! И возьмут ли?!».
Сан Саныч нервно, с вытаращенными через линзы очков глазами, сглотнул слюну, не зная, что ответить. Но, каким-то визгливым, срывающимся голосом, похоже, сам не веря в то, что говорит, всё же молвил:
– «Да!? Надо же! Какая сумма…!? Да! Можно ведь всё взять себе, а?!».
И тут же, по инерции праведной жизни, застенчиво просяще поправившись, он добавил:
– «Нет! Потом всё вскроется! Нельзя! Нехорошо! Не по-честному!».
Он тоже был не прочь загрести жар чужими руками, а в противном случае, как поступали в прошлом многие советские люди, сделать так, чтобы ничего не досталось никому. Чтобы всем было не обидно и поровну.
Как говорится: ни себе, ни людям, зато честно!
Платон успел упредить его выводы, сделав первый, правильный, и потому выгодно отличавший его честность, шаг по направлению достойного выхода из создавшейся ситуации, стуча в окошко и спрашивая:
– «Девушка! А деньги когда брать будете?!».
Та, открыв окошко, и продолжая что-то обсуждать с подругой, совершенно невозмутимо протянула руку со словами:
– «Давайте! Сколько их!».
– «Все! Сколько надо!» – недоумённо ответил Платон.
Та быстро пересчитала их и также невозмутимо захлопнула окошко со словами:
– «Всё! Без сдачи! До свиданья!».
Платон облегчённо вздохнул. В этот момент, сразу понявший их промах и ставший совсем сумрачным, Сан Саныч с сожалением и не скрываемым раздражением, как змий искуситель, выдавил из себя:
– «Эх, дураки мы! Она, похоже, и не собиралась их брать! Ей совсем наплевать на казённые деньги. Их бы потом так и не нашли бы и списали на что-нибудь! А мы то, дураки! Честность проявили! Кому она теперь нужна-то! Это всё Вы, Платон Петрович!».
А тот невозмутимо и с улыбкой ответил алчущему старику:
– «Да будет Вам, Сан Саныч! Вы же сами первый проявили честность! А я уж за Вами! Мы же с Вами люди старой закалки!».
Тому очень понравилось его первенство в честности, и он самодовольно и гордо заключил:
– «Да! Вы совершенно правы, Платон Петрович! Мы же с Вами были, в конце концов, членами партии!».
Платон усмехнулся про себя: ты-то может и был членом, а я – коммунистом!
Этими изречениями они несколько успокоили друг друга, направляясь на склад для уточнения процесса погрузки и перевозки купленного товара.
В этот момент Сан Саныч даже и не вспомнил о бухгалтерии и о её весёлых обитательницах. Мысль о неожиданно не состоявшемся обогащении всё ещё терзала его, мешая созерцать окружающее и адекватно реагировать на возникающие ситуации. Платон это понял по кислому выражению его лица и рассеянности в поведении.
Желая успокоить и ободрить старика, он философски изрёк:
– «Представляете?! Что бы было, когда это всё-таки бы вскрылось?!».
Вздохнувший на этот раз с облегчением Сан Саныч, согласно добавил, невольно и себе приписывая благородство:
– «Да! Мы правильно сделали, что отдали!?».
Однако он всё же сокрушённо и завистливо добавил:
– «Да! Чудес на свете не бывает! К сожалению!».
Показав на складе документы и обсудив завтрашний процесс получения товара и времени его погрузки, компаньоны, уже совершенно спокойные и удовлетворённые, направились в полупустую заводскую столовую, молча переживая происшедшее с ними, каждый думая о своём.
Отобедав и подобрев, двигаясь на выход к заводской проходной, они начали понемножку, со смехом обсуждать происшедшее с ними.
По дороге Платон забежал в контору и позвонил сестре на работу, получив от неё окончательное приглашение, время и точный адрес встречи.
Долгой дорогой на трамвае к гостинице Платон полностью успокоился от пережитых эмоциональных потрясений, довольный своим поведением.
Зажмурившись от горячих лучей палящего Солнца, вспоминая свои дневные впечатления, он продолжил своё стихотворчество:
Но вскоре мелькавшие за окном постройки, пассажиры трамвая и лёгкая усталость отвлекли Платона от стихотворчества.
Он предупредил Сан Саныча, что вечером поедет в гости к своей двоюродной сестре и скорее всего у неё и переночует, а возвратится в гостиницу утром, к завтраку, к десяти часам. В случае изменений сообщит ему по телефону.
Тот, загадочно улыбаясь, одобрительно кивнул головой, думая о чём-то своём. По слащавому выражению его лица, переходящему в сладострастное, можно было понять, как он мечтает провести ночь один в двухместном номере. И это не ускользнуло от внимательного Платона.