Катюха - расхитительница помоек (СИ) - Страница 23

— Начинайте. Ребята, помогите!

Это полицейским в форме. Тут он заметил нас.

— Молодые люди, можно вас на минутку?

Пашка заметно струхнул, но я опасности не почувствовала. А мужик показал развёрнутое удостоверение и объяснил:

— Сейчас мы тут будем проводить следственные действия, и нам нужны понятые. Не возражаете?

— У нас документов с собой нет, — предупредила я.

— Свою прописку помните? Расписаться сможете? Этого достаточно. Вот здесь пока встаньте. Володя, подойди сюда!

Он подозвал одного из парней в штатском, а сам направился к мусорным контейнерам. Дворник при помощи полицейских опрокинул один контейнер, и мужик с другим опером в штатском стали копаться в мусоре.

— А что случилось? — спросила я у Володи.

— Да вот дворник, когда убирался, обнаружил в контейнере мёртвого парня, — Володя сплюнул себе под ноги. — Расфасованного по пакетам.

— А мы что должны делать? — спросил у него заметно побледневший Пашка.

— Наблюдать за происходящим, а потом расписаться в протоколе, — опер покосился на Пашку. — Вам помощь не нужна?

Пашка судорожно сглотнул.

— Пока нет.

Я внимательно поглядела на его зелёное лицо и спросила у опера:

— У вас в случае чего нашатырный спирт есть?

— Сейчас аптечку принесу, — кивнул Володя и направился к машине.

Пашка наклонился ко мне.

— И часто на помойку трупы выкидывают?

— Первый раз вижу. Мертвых кошечек, собачек видела, а людей не видела.

— Как ты можешь так спокойно об этом говорить?

— А как об этом говорить? Специфика деятельности. А ты разве на своих забросках с подобным не сталкивался?

Пашка поморщился.

— Рассказывали, что на одном объекте парня повешенного нашли. Я там бывал, но, по счастью, этого не знал.

Тут опера стали доставать из кучи мусора какие-то свёртки. Я порадовалась, что мы далеко стоим, и запах до нас особо не доносится. Очень кстати вернулся опер с аптечкой.

— Вы как?

— Нормально, — ответил ему Пашка. Сам зелёный, но вроде держится. К счастью, разглядывать найденные свёртки нам не пришлось, опер сунул нам протоколы, мы расписались и побрели домой. И тут я совершила ошибку — спросила у Пашки:

— Что на обед будем?

Он еле успел отбежать к ближайшим кустам. Я деликатно встала в сторонке. Нет, не то, чтобы я прямо вся такая стойкая и невозмутимая, но как-то привыкла всё связанное с помойками воспринимать отстранённо. А вот повстречаться на заброшке с повешенным — это вам не от манекена убегать. Я думаю, если бы со мной такое случилось, я бы от ужаса дала дуба прямо на месте. Представляю — какое-то пустое здание, кругом тишина, только на улице шелестит листва, а под ногами хрустит битое стекло, и вдруг видишь чёрный силуэт, свисающий с потолка… Меня всю передёрнуло.

— Ты чего? — вытирая платком рот, подошёл Пашка.

— Ничего. Давай водки купим. На обед.

Короче, первый рейд по помойкам сначала привёл Пашку в буйный восторг, но в конце категорически не зашёл. Вместо обеда он принял полстакана водки, его быстро развезло и у него начался отходняк от сегодняшних приключений.

— Зачем, зачем это тебе нужно? — как заводной повторял он.

Я тоже выпила, чтобы отогнать видение повешенного на заброшке. Хотя помогло слабо, одна радость — язык развязался. В таких случаях откровенный разговор помогает лучше водки.

— Зачем? — переспросила я. — А зачем ты лезешь под землю?

— Там интересно.

— Слушай, давай будем откровенны. Наша работа скучна и рутинна. Максимум, что может случиться — это навернётся сервак со всеми данными. Это, конечно, будет полный пипец, поэтому всё, что мы делаем — чтобы этого не случилось. То есть целыми днями сидим, дуем на воду и стелим соломку. И это безумно скучно. Поэтому мы ищем экстрим, чтобы был выброс адреналина. Но это не всё. Я хотела дорогие тряпки и косметику, которые никогда не смогла бы купить за свою зарплату. И я нашла лайфхак, как это заполучить. Да, кто-то ради этого идёт в эскортницы или в проститутки, а я пошла на помойку. Но я получила то, чего хотела.

— Я что тогда получил я, кроме адреналина? — поинтересовался Пашка.

— Ты получил прикосновение к тайне, то есть величие, исключительность. Женщинам нужна красота, мужчинам — слава. И мы это добираем в наших идиотских увлечениях, потому что нам этого не хватает в жизни. На этом мы с тобой и сошлись — потому что мы оба экстремальщики.

Пашка долго молча глядел на меня, а потом выдал:

— И это очень плохо!

— Что плохо? — не поняла я. — Что сошлись?

— Нет, что экстремальщики, — и коротко пояснил. — Одноимённые заряды отталкиваются.

— Ты хочешь сказать, что мы рано или поздно разбежимся?

— Да, — кивнул он. — Или изменимся.

— Как изменимся? — не поняла я. — Типа я стану толстой тёткой, после работы буду бегать по магазинам, потом варить борщ, а потом пилить тебя, что ты получаешь мало денег?

Пашка поднял на меня пьяный взгляд и процитировал:

Моя бывшая подруга сейчас растолстела

Сидит дома, варит борщ, штопает мужу трусы

И, пряча в мятом халате рыхлое тело

Украдкой у зеркала бреет усы

— А сам-то?! — обиделась я. Пашка продолжил:

А ее тучный муж вонзил свой взгляд в телевизор

Он только ест или спит, или смотрит в окно

И жиром забрызган его теплый свитер

А взгляд безразличьем охвачен давно

— Неужели всё так тоскливо и беспросветно? — я пришла в ужас. — Налей ещё!

Получается, что всё это иллюзия, обман? Пока есть выброс адреналина — весело и прикольно, а когда гормональный фон стабилизируется — всё становится серым и обыденным. И эта серость и есть настоящая жизнь, и чтобы вырваться из неё, необходимы стимуляторы. Или хотя бы экстрим. Ну, значит, буду экстремалить, пока здоровье позволяет. Тем временем Пашка подал голос:

— Нет, Катюха, я больше с тобой по помойкам не пойду! Как-то это для меня слишком.

— Аналогично. Бегать по подземельям от ЧОПовцев и полиции — это не для меня.

— И что — вот так разбежались? — в Пашкином голосе чувствовалась обречённость.

— Почему сразу разбежались? — не согласилась я. — У нас есть и другие совместные занятия.

— Ты знаешь, может, я идеалист какой, но я не могу трахаться с женщиной, которая не разделяет моих увлечений.

— Месье знает толк в извращениях, — ответила я, хотя в душе была с ним полностью солидарна.

На этом мы закончили выяснение отношений. К вечеру протрезвели, и Пашка поехал к себе домой.

Не зря говорят, что влюблённость — это своего рода помешательство. Мозги отбивает напрочь, видишь только то, что хочешь видеть, и при этом как на стимуляторах — неистощимая энергия позволяет делать такие глупости, о которых в обычном состоянии и не догадываешься. Но долго в таком состоянии находиться невозможно — сдохнешь от истощения. Или состояние влюблённости пройдёт, спасая организм от преждевременной гибели. После чего произойдёт возвращение к обычной жизни. А от временного помешательства останется воспоминание как о времени, когда жила полной жизнью.

Именно это случилось с нами. Мы продолжали как обычно ходить на работу, но уже не было этой безумной страсти в малоприспособленных для этого местах. Теперь всё было мирно и степенно, в домашних условиях и раз в неделю. Я жила на своей съёмной квартире, Пашка — у себя дома. Одно время мы говорили о том, что я переезжаю к нему, и получается экономия на квартире. Но потом я пришла к выводу, что надо всё оставить как есть — надо же мне где-то хранить те вещи, которые я притаскиваю с помоек. Понятное дело, Пашка был бы не в восторге, если бы я всё тащила в его квартиру.

А таскать я стала больше, но уже не совсем с помоек. Это началось с неожиданного знакомства. Когда ещё не выпал снег, но было уже прохладно, я совершала традиционный обход помоек. На одной точке пульнули системник — стоял рядом с баками. Тут долго раздумывать нельзя — металлисты тут же разберут его кирпичом. Вытащат всё, что похоже на медь, остальное изуродуют. А меди там всего ничего, больше всего в блоке питания, но и там ста грамм не наберётся, а это рублей на 50. В то время как рабочий блок питания со свистом за три сотни отлетит. Но металлисты же только и умеют кирпичом медянку добывать. Короче, прихватила я этот системник, только боковые крышки скинула, чтобы нести было легче и удобнее. И тут ко мне подходит этот странный парень и начинает: