Катунь Коварная (СИ) - Страница 28

– Спасибо Антонина Ивановна! Я сейчас вот тут сравниваю показатели по надою и выполнению плана сдачи молока и мяса прошлых месяцев, да вот вижу, что план то у нас не выполняется. Как думаешь, Антонина Ивановна, в чем причина? – Петриков отложил бумаги в сторону и пристально посмотрел на бригадира.

– А что тут удивительного! – Поставив руки в бока, начала Антонина.

– Вы посмотрите, чем скотники скотину кормят. Сколько они комбикорму и силосной массы выделяют на одну буренку? А ведь это не секрет, что свою скотину они кормят за счет Государства. И все им сходит с рук. И я не побоюсь этого говорить. И уже неоднократно говорила до Вас, тем прошлым управляющим, кто был до Вас. И главному инженеру на собрании говорила, что так, план не будет выполняться. Вы вон сами посмотрите, у коров ребра торчат наружу! – Залпом выпалила Антонина.

– Я как бригадир, обязана и Вам об этом сказать. А Вы уж там смотрите и разбирайтесь, отчего и почему. Вы начальство, Вам виднее. А мы свое дело сделали и поедем по домам. Вон, бабоньки уже дожидаются в кузове. Опять автобус на ремонте, а мы как курочки на седлах в кузове на сквозняке. Стыд и позор! – Разгорячилась Антонина Ивановна, махая рукой в сторону стоящего автомобиля.

– Я Вам вот, что скажу Виктор Андреевич! – Антонина подошла поближе, шаркая грязными калошами по чистому свежевыкрашенному полу кабинета.

– Чтобы мы выполняли план, нужно браться с низов. А это значит, нужно понять, что хочет рабочий на ферме. Почему они не докладывают кормов и куда теряются остатки. Одним участковым здесь порядок не наведешь. Здесь по-другому нужно. А как, это уж тебе решать, товарищ управляющий. – Антонина договорила последнюю фразу и, не дав опомнится Петрикову, вышла из кабинета, шаркая грязными калошами.

Петриков, сначала встал из-за стола, но постояв мгновение, медленно опустился на рабочий стул.

– Да-а! – Протяжно выдохнул он. – Видно здесь народ своеобразный. Какой-то кулацкий что ли. – Пробурчал вслух Петриков, почесывая затылок. – Значит надо, как-то по-другому с ними. Надо будет подумать. – Петриков с силой бросил карандаш на отчеты, лежавшие на столе, и вышел из кабинета, чтобы еще раз осмотреть рабочие стоила животноводческого комплекса. Резко распахнув входную дверь своего кабинета, он сбил с ног проходящую мимо по коридору в раздевалку Настю Миронову.

От неожиданно распахнувшейся двери кабинета управляющего, проходящая мимо Миронова, не успела даже ойкнуть, как оказалась на холодном полу, потеряв сознание от страха. Звезды, яркой вспышкой рассыпались в ее голове, скорее не от удара тяжелой дверью, а от неожиданности.

Петриков, выходя из кабинета на эмоциях, после разговора с бригадиром, совершенно не ожидал такого поворота событий. Он быстро наклонился к упавшей доярке и узнал в ее лице вчерашнюю Настю Миронову. Он совершенно не хотел этой встречи, но судьба сама распорядилась так, что он и она оказались заложниками своей рабочей обстановки и скорее всего, каких-то мистических выкрутасов.

Миронова лежала без движения, закрыв глаза. Петриков потрепал ее за плечи, встав на колени в коридоре. Настя была совершенно без сознания. Понимая, что ни кто, кроме него не поможет в данной ситуации, Петриков сгреб в охапку Миронову и занес ее в свой рабочий кабинет. Чтобы ни кто и ни чего не увидел, он прикрыл дверь с внутренней стороны, положив Миронову на диван в углу кабинета. Петриков снял белую косынку с головы Мироновой и приставил свою руку к ее шее. Ему показалось, что пульса совсем нет. Чувствуя сложную и страшную ситуацию, он начал стучать ей своими ладонями по ее щекам.

Настя лежала совсем без дыхания. Рыжие густые волосы, разметались по всему дивану. Наверное, впервые в своей жизни Петриков немного растерялся. Как только трудно ему не приходилось в жизни, но он всегда молниеносно находил правильное решение. А здесь такая сложная ситуация. Да еще и женщина, которую он больше не хотел встречать так близко. Он вчера все уже решил для себя. Если вдруг придется с ней разговаривать, он обязательно скажет ей, что это произошло совершенно случайно и попросит прощение. И ничего более. И ни каких отношений не может быть. Слава богу, никто ничего не увидел и не заметил. А вот сейчас, у него произошел какой-то сбой, и он потерял управление и координацию. Собрав все силы, он быстро вспомнил, как учили в армии, при оказании первой помощи пострадавшим. И расстегнув белый халат и кофточку Мироновой, он положил ее на спину и начал делать искусственное дыхание, поочередно нажимая своими сильными руками на ее грудную клетку и, наклоняясь, вдувал ей воздух, касаясь губами ее пухлых губ, как говорится рот в рот. Сделав несколько упражнений, Петриков замелил, что Настя выгнулась дугой и тяжело вдохнула в себя огромное количество воздуха. Придя в сознание и открыв глаза, она увидела над собой разгоряченного Петрикова, который продолжал сдавливать ей грудь. Еще не придя в полное сознание, Мироновой показалось, что она прибывает еще в том сладком состоянии, которое началось еще тогда вечером на улице и которое продолжается до настоящего времени. Она обхватила голову Петрикову двумя руками и сама принялась его жадно целовать в губы. Петриков почувствовал жар ее неровного дыхания. Запах силоса и парного молока, от свежей утренней дойки и еще какого-то непонятного, но очень привлекательного аромата, исходившего от самого тела Мироновой, а главное необузданное и непроизвольное желание, вскипевшей крови, в миг наполнившей детородный орган зрелого самца, отключили его строптивое сознание и он действиями своих рук и поцелуев, полностью отдался природному инстинкту.

Одно мгновение и незатейливые одежды оказались на полу кабинета. В дневном свете, уже не молодые тела сплелись на служебном диване, как две змеи в весеннем брачном танце. Руки Петрикова попеременно впивались своими пальцами в густые рыжие волосы Мироновой, то с силой пытались размять, как мнут тесто, когда его готовят на пельмени, большие и упругие груди Мироновой. Настя лежала, как лягушка, на кожаном диване, перевернутая на спину, разбросав свои ноги в стороны. Она уже не могла ни сопротивляться, ни способствовать жизненному ритуалу. Она находилась в стадии приближения восходящей звезды, на олимп главных событий бушующей страсти двух случайных организмов.

Петриков бушевал, как разнузданный жеребец, почувствовав запах настоящего секрета женщины, которая была полностью готова принять в себя, самое главное существующее в природе, что было предназначено именно для нее. И вот, небольшое усилие и Настя непроизвольно выдохнула ту порцию воздуха, с нежным и ласковым звуком, несущим полное удовлетворение женщине, которую еще несколько мгновений назад, при оказании ей первой помощи, рот в рот, закачивал Петриков.

Ей показалось, что Виктор Андреевич, вошел в нее весь и без остатка, через свой, огромный и пламенный мужской орган. От этого она еще больше застонала, вызывая тем самым тройную богатырскую силу ее партнера. Они слились, как единый организм, пульсируя в такт своим сумасшедшим желаниям. Ни что не могло остановить природную машину любви и страсти. Выдыхая, как поровая машина, Петриков совершенно не понимал, откуда в нем берется столько жизненной энергии направленной к этой женщине, которая совсем не симпатизировала ему. Но с каждым движением своего тела, его силы удваивались, и мощный огонь разрывал его изнутри, пытаясь найти хоть мизерную лазейку, чтобы вырваться из крепкого плена. Настя чувствовала, каждое его движение, каждую его сильную стальную мышцу взрослого тела. Она пыталась всем организмом вогнать его в себя, чувствуя, как его огонь быстро перетекает в ее взрывающееся лоно, помогая изо всех сил, двигаться ему на встречу. Еще одно мгновение и она крепко сжала свои сильные пальцы на его спине, глубоко впиваясь, коротко подстриженными ногтями во влажную от пота кожу. Она непроизвольно вытянула ноги, крепко сжав его твердый член. Бешенная волна клокочущей лавы, девятым валом пронеслась по всему телу, унося потоки страсти в самые кончики пальцев на вытянутых ног. Петриков почувствовав сильное напряжение, судорожно сжавшихся Настиных мышц, принялся с диким храпом, как мустанг, ускорять свои движения, достигая поставленной цели своих таинственных желаний. Еще несколько движений, не чувствуя на спине вонзившихся в кожу Настиных пальцев, он захрипел, собрав все запасы мужского наследия, он выплеснул их невероятным напором густой вулканической лавой в таинственную глубину женского организма. Не стесняясь дикого стона, Петриков рухнул на пылающую жаром, грудь Анастасии.