Катрина (СИ) - Страница 8
— Ничего особенного, просто на нашем катере стоит энергетическая защита.
— На кораблях конвоя тоже были щиты! Да и не может быть, чтобы лазер их не выжег!
— Он выжигает. Только я поддерживаю энергию в накопителях — она просто не успевает иссякать.
— А–а–а, — как‑то сник пилот. — Тогда понятно… Сэр, корабли флота наконец нашли атакующего — его по–прежнему нет на радарах, но визуально он просматривается.
— Еще бы, только слепой не увидит эти вспышки лазера…
— Черт! «Сердце Эльвы» передает, что корабль–призрак выпустил десантные челноки — они приближаются к нам на огромной скорости!
— Уходи вправо! — воскликнул я.
— Но мы почти вошли в атмосферу Лилис… — запротестовал пилот.
— Быстрее!
— Есть, сэр.
Он бросил штурвал в крайне правое положение, но было уже поздно.
Я подумал, что ударившие в корму абордажные катера разодрали нас на кусочки, но сигнала СНИЖ о разгерметизации не поступило. И пропахивая носом приборную панель, я думал о том, что сделаю с тупорылыми налетчиками, когда вновь приму вертикальное положение.
— Вы живы? — спросил я, с трудом отлепляясь от панели управления. — Найта, ты ранена?!
— Все хорошо, небольшой порез.
— Я тоже в порядке, — зло бросила растрепанная Лара, поднимаясь с пола, — спасибо, что поинтересовался.
— Кроме нас на корабле еще кто‑нибудь есть? — спросил я оклемавшегося пилота.
— Нет, сэр, это ведь челнок — в нем минимальная команда. А что это было, сэр?
— В нас врезались, неужели не ясно? Оставайтесь здесь, я окажу им теплый прием.
— Я с тобой! — воскликнула Найта, вместе с Ларой вслед за мной бросаясь из кабины.
— Нет, Найта, вы с Ларой охраняйте рубку управления!
По–правде сказать, Лара вовсе не рвалась геройствовать, не собиралась брать в руки лазерную пушку и стоять под огнем энл–фала. Когда она сообразила, что пахнет жареным, от её лица отхлынула кровь, и она принялась оглядываться в поисках надежного укрытия…
Но Найту такие мелочи не интересовали. Её так захватила мысль, что, наконец, можно хоть немного потрепать «наглую блудницу», что она начисто забыла обо всех своих эльвийских заморочках относительно «обязанности верной жены мечом отстаивать честь господина». Господином разумеется она считала своего мужа, то есть меня… Ну что тут можно сказать без чертыханья?
Выкрутив руку и самую малость придушив девочку, Найта потащила её к дверному шлюзу. Вялое сопротивление и негромкий писк, судя по всему, доставили ей несравненное удовольствие.
А я направился навстречу ворвавшейся на челнок десантной команде. Грохот распарываемых перегородок и топот титановых подошв сотрясал пол. И когда я вошел в следующий отсек, лицом к лицу встретился со штурмовиками в черных доспехах.
Неужели это солдаты ОСА?
Полтора десятка солдат, повинуясь беззвучной команде, синхронно направили на меня стволы и открыли огонь. Град частиц лоу–антиматерии вспорол воздух, мгновенно подняв температуру в отсеке. Светящиеся трассеры, будто бы росчерки на холсте, прорезали пространство мерцающими линиями. Они брали начало от дул автоматов и стремились к моей груди…
Но не смогли коснуться. Завязли в защите, вдруг вспыхнувшей передо мной лиловым экраном.
Если бы антиматерия была чем‑то другим, маленькой пулей или тяжелой ракетой, лиловый экран даже не пришел бы в действие — активная защита просто развернула снаряды, тем самым уничтожив моих врагов. К сожалению, враги знали обо мне больше чем хотелось бы. И пришли они именно за мной. Об этом можно судить даже по тому, что с ног до головы объятый лиловым пламенем, неотвратимо приближающийся человек–демон нисколько их не пугал.
Какой‑то самый отважный солдат снял с головы шлем, выставив на обозрение лицо, изуродованное былыми сражениями, а потом закричал, перекрывая гул и стрекот энл–фалов:
— Это он! «Бичи» наизготовку!
Заградительный огонь исчез столь же внезапно, как появился, лиловый экран опал, будто бы пламя сбитое огнетушителем. Я зашагал быстрее, но все же не так быстро, как требовала ситуация.
Солдаты, опустившие энл–фалы, вдруг достали из‑за спины маленькие черные коробки с торчащими из них рукоятками и стволами. Дула странного оружия синхронно устремились мне в грудь.
Я дернулся в сторону со скоростью неподвластной даже Великим, дюжина зеленых лучей пронзила мой еще не рассеявшийся в воздухе силуэт.
Проклятье! Это лучи, парализующие мозговую активность, а я так и не разработал защиту против них!
Я попытался раздавить абордажников, деформировав их собственные доспехи, пронзить тела, преобразив их же оружие в тонкие клинки, но лишь приоткрыл от изумления рот — доспехи и всё их оружие было сделано из полимеров! Они хорошо знали, что я бог металла!
Но они просчитались. Деформация металла не единственная мое умение…
В мгновение ока, добравшись до фланга десантников, я устроил форменный вихрь из крови и искореженных бронедоспехов. Первого подвернувшегося под руку бросил словно снаряд на другого целившегося в меня солдата, второй нарвался на апперкот.
Крепления шлема лопнули и фонтан крови подлетел к потолку вслед за головой. Не обращая на эту мерзость никакого внимания, возник перед третьим противником и без всяких замысловатостей стукнул ладонью по панцирю. Пока он летел к ближайшей переборке, я заново оценил ситуацию.
На лице капитана абордажной группы, наконец, проявился страх — для него я был неуловимой тенью, мечущейся от солдата к солдату и оставляющей после себя лишь изувеченные тела…
Случайные изумрудные лучи чиркали в те места, где я был секунду, а то и две назад. Вот только в этом состоянии разума, секунда для меня была чем‑то осязаемым, то стягивающимся, то растягивающимся, но невообразимо длительным. Но все же опасность откровенно прозевал.
Маленький круглый камушек, ни с того ни с сего оказавшийся под ногами, вдруг взорвался и испустил во все стороны слепящую волну зеленого света. Сознание померкло, я упал на колени, ощущая себя чем‑то средним между тупым шимпанзе и выжитым лимоном. Со всех сторон в меня ударили зеленые вспышки, раздались ликующие голоса.
— Стреляйте, стреляйте! Еще гранату!
Защитный экран полыхал лиловым огнем, озаряя весь отсек багровым светом, но красные тона не могли остановить зеленые, проникающие, казалось, прямо мне в мозг.
— Есть! — ликующе закричали со всех сторон. — Он наш!
Уже теряя сознание, становясь наполовину идиотом, собрал последние остатки разума и воли и вложил это в Печать Разорения.
Печать получилось малой, но край сознания, все еще не подверженный разрушительным зеленым лучам, почему‑то обрадовался этому факту. Во все стороны от меня устремилась короткая волна, насквозь пронизывая живую материю и вгрызаясь в мертвую. И если у мертвой она затрагивала лишь верхние слои, то живую вспучивала, искажала и разрывала.
Круговая волна в одно мгновение превратила дюжину солдат в кровавую пыль, перемешанную с кусками костей и мелкими осколками брони, понесла и опрокинула всё это на стены, вмиг потерявшие правильные формы. Ближайшую несущую колонну, придающую дополнительную прочность каркасу челнока, разворотило так, что осталось лишь истончающееся основание да свисающий сосулькой кусок коричневого металла, медленно осыпающийся потоком ржавчины. Волна в эпицентре Печати за мгновение преодолела толщину металла и состарила его структуру, наверно, на тысячу лет.
В голове была пустота, мысли умирали, казалось, еще до своего рождения, но что‑то внутри заставило тело подняться и безучастно оглядеть зал. Сверху донизу испачканный растекающейся красной жижей, с капающей с потолка краской, он казался воплощением моих ночных кошмаров. Я это уже видел.
Потом развернулся и направился к носу корабля.
Дверной шлюз открылся не сразу, но когда стальная плита на пути всё же исчезла, что позволило мне сделать шаг вперед, я остановился, ибо навстречу выбежала женщина с мечом в руке и большим пистолетом на поясе.