Картины страсти - Страница 12

— Вы страдаете бессонницей? — спросил он Дэвида, который только недавно вернулся из Италии. — Почему? — до сих пор у них не было случая поговорить друг с другом спокойно. Домашняя вечеринка просто не предполагала подходящей ситуации для серьезного разговора. Самое большое, она годилась только для того, чтобы завязать нежные узы с противоположным полом и сделать предложение избраннице.

— Мои планы на ночь разрушились, — Дэвид схватил стакан, быстро опустошил его и снова наполнил. — Собственно, я хотел нанести визит в спальню леди Бомонт. Но ее супруг, который неожиданно появился к обеду, как оказалось, решил сделать тоже самое.

— Как он бестактен!

— В самом деле, — рассмеялся Уинслоу. — Как я слышал, вы украшаете свой дом в Лондоне несколькими интересными фресками?

— Хм, — тема была щекотливой, потому что раньше Дэвид тоже крепко дружил с Лионелем.

— И вы отдали заказ Лионелю Тракерн, — Дэвид снова сделал глоток бренди. — Ах, как хорошо, — пробормотал он. — Может наполнить бокал и для вас?

— Нет, спасибо, — у Эверетта было предчувствие, что голова ему потребуется ясной. Он сел в тяжелое кресло у письменного стола и попытался представить себе, как отреагировали бы его родственники, если бы он сообщил им о том, что женится на нищей сестре художника. Ожидаемые упреки и шокированные восклицания теперь были бы ему безразличны. Проблема заключалась в другом. Согласится ли Лионель на этот брак?

— Есть одна проблема, — сказал Дэвид, как будто прочитал мысли Эверетта.

— Простите?

Дэвид наполнил напитком второй бокал и поднялся.

— Я думаю, что вам все-таки нужно что-нибудь выпить, — когда он подошел к маркизу, золотистая жидкость, казалось, запылала в свете лампы. Он протянул бокал своему другу. — Замечательный бренди.

— Но, я говорил…

Дэвид прервал его:

— Я хотел бы поговорить с вами о Лионеле.

Его тон испугал Эверетта.

— Что с ним? — спросил он. — Вы недавно видели его?

— Очевидно, вы его больше не встретите.

Странная формулировка!

— Что же, пока у нас было только письменное общение.

Дэвид задумчиво посмотрел на него.

— Выпейте, мой друг.

— Я не хочу бренди!

— Хорошо, — Дэвид пожал плечами. — Лионель скончался еще полгода назад в Италии. Я помог Лавидии организовать его похороны.

Эверетт схватил бокал, поднес его ко рту и выпил содержимое.

Прежде чем взошло солнце, Эверетт был уже на пути в Лондон. Он поднял заспанного и ничего не соображающего конюха, который так и не понял, почему кто-то встал в это время, чтобы тот седлал лошадь. Кроме того, маркиз написал несколько строк своей тете, которые, однако, не содержали объяснения по поводу его неожиданного отъезда. И письмо для Фиби Ангастон, в котором он от всего сердца благодарил ее за хороший совет.

По его настоянию, Дэвид рассказал ему все, что знал о смерти Лионеля.

— Лавидия сказала, что он был вовлечен в спор. По-видимому, в трактире. Одному из сельских жителей не понравилось то, что Лионель рисовал девушек и избил его. Несколькими днями позже Лионель ослеп. Я еще успел посетить их обоих незадолго до происшествия, которое не пошло ему на пользу. А потом доведенная до отчаяния Лавидия, написала мне письмо, в котором умоляла меня вернуться и помочь ей. Она действительно заботилась о своем брате.

«Любой художник лишился бы разума, если бы больше не смог видеть».

— Когда я прибыл, — мрачно закончил Дэвид, — Лионель был уже мертв.

Далее он сообщил, что позаботился о том, чтобы Лавидия поднялась на корабль, который отправлялся в Англию как компаньонка одной дамы, которая не хотела путешествовать без сопровождения. Она больше не могла оставаться в Италии. Девушка настояла на том, чтобы забрать с собой произведения Лионеля, так же, как и свои собственные.

Ее собственные произведения… Эверетт вспомнил, что он видел различие между картинами. Но, естественно, мужчина не предполагал, что часть картин, стиль которых он знал, были произведениями Лионеля, а другие оказались написаны Лавидией. Она нарисовала картину с пляжем! Теперь мужчина был в этом уверен. Раньше она тоже рисовала, маркиз и об этом знал тоже. Но она никогда никому не показывала картины, кроме своего брата.

На город опустилась ночь, когда Эверетт, наконец-то, ступил в переулок Литл Фриманс ярд. Вскоре он уже стучал в дверь Лавидии.

Ему открыла неопрятная женщина, которую он никогда раньше не видел. На его вопрос, где мисс Тракерн, она ответила:

— Переехала. В другой город. Слышала, что у нее теперь есть парень. Она уже была с ним какое-то время. Сейчас здесь живу я, — она выпятила для него свою грудь. — Все в порядке? Хочешь меня?

Мужчина от услуг вежливо отказался. Ему было холодно. Естественно, он хотел, чтобы Лавидия нашла себе квартиру получше и в менее опасном районе. Но он был уверен, что найдет ее здесь! Что ему теперь делать?

Так как у него не было идей, куда могла пойти Лавидия, он решил провести ночь в своем доме в Гроновер и на следующее утро возобновить ее поиски.

Мгновение Эверетт пристально смотрел на свой дом. Свет нигде не горел. Почему? Должно быть, Лавидия закончила работать над фресками несколько часов назад. И слуги, которые не ожидали его возвращения, наверное, легли спать пораньше. По меньшей мере, сейчас ему придется разбудить дворецкого — Херли. Возможно ему, Лавидия оставила свой новый адрес.

Мужчина ударил по двери дверным молотком.

Немного погодя, сонный Херли с опаской приоткрыл дверь.

— Кто… — мужчина запнулся. — О, это вы, милорд.

Эверетт протиснулся мимо него в холл.

— Вы хотите остаться на ночь, милорд?

Действительно, маркиз и забыл, что предупредил слугу, что вернется в дом только тогда, когда закончатся малярные работы. И поэтому планировал ночевать в холостяцкой квартире, даже если будет навещать свою тетушку, которая жила за городом. И снова возвращаться туда же. Потому что не хотел возвращаться в Лондон, если только Херли не сообщит ему, что картины готовы.

Черт, если он не собирался ехать в гостиницу, тогда ему не оставалось ничего другого, как переночевать здесь!

— Да, — решился Эверетт, — я останусь.

Дворецкий пробурчал что-то неразборчивое, а затем добавил:

— Кто-нибудь должен застелить вам постель. В одной из комнат для гостей. В вашей спальне в данный момент жить нельзя. Повсюду стоят цветы и… — он посмотрел на своего хозяина укоризненным взглядом. — Миссис Херли считает, что эти картины нужно спрятать, прежде чем привести в комнату кого-то уважаемого. Ее почти хватил удар, когда она впервые увидела их… эту грешную халтуру.

Эверетт вступил в спальню и нашел очаровательными свои сны и фантазии в картинах на стенах.

Там был Бог Аполлон, перед которым стояла нимфа на носочках и тянула к нему руки, чтобы поцеловать его. Женщина мечтала прикоснуться к нему губами. Сколько тоски, сколько страсти выражал мотив!

«И у Бога мое лицо», — подумал Эверетт, — «почему я не заметил этого раньше?»

Какой восторг выражало его лицо на картине, на которой нимфа стояла перед ним на коленях, чтобы сделать его счастливым… скрытая за покрывалом своих золотисто-рыжих локонов… поцелуем Венеры!

Затем следующая картина. Ах, этот сладкий момент преданности и успокоения! Лавидия, тесно прижатая к своему возлюбленному. Он и она — две половинки единого целого, соединенные одной любовной игрой.

И, наконец, последний мотив. Спящая Лавидия, прижавшаяся к нему, укрытая в его руках. Навсегда.

Она запечатлела свои мечты на его стенах. Те сны, которые посещали его ночью. И, в конце концов, она также нарисовала еще одну мечту, о которой он до сих пор не решался грезить: мечту о постоянном счастье.

Позади него кто-то вздохнул, и мужчина обернулся.

Она была там. Заспанная, со спутанными волосами и испуганными глазами, она сидела на его кровати.