Карп в сухой колее. Том 1 - Страница 73

Ее трудами за пару столетий во владении Цинтянь оказались тысячи фолиантов знаний, свитков, тайных техник. Она сделала это место поистине персиковым источником для любого ученого. Вместе с тем такое богатство тщательно охранялось, и благодаря этому многие школы, ордены и даже кланы отдавали тайные техники или семейные артефакты на хранение, не беспокоясь, что с ними может что-то случиться. Сам Юн Шэнь никогда не встречался с Гэ Ици, но, по рассказам, это была свирепая женщина с жестким нравом, как у демоницы, и сердцем светлым, как у богини милосердия, а ее мудрость не знала предела.

Но, конечно, больше Юн Шэня беспокоила шкатулка.

— И что с того?

— Ходит слух, что библиотека Цинтянь однажды доверилась ненадежному человеку, после чего была утеряна одна интересная вещь. Поначалу подумали, что ненадежный человек — гнусный вор, пожелали найти его, а следа-то и нет. И вещицы той тоже нет. Ничего отыскать не удалось. Это не так давно случилось, к слову говоря... Лет пять тому назад, поэтому до сих пор на слуху. Цинтянь пытается замолчать это дело, — Цао Сяошэ провел пальцем по узорам шкатулки. — Так вот, узор на этой шкатулке ничего вам не напоминает?

Цао Сяошэ наконец передал ее Юн Шэню, и тот пригляделся внимательнее. Серебряные пластины по краям шкатулки действительно складывались в картину. Ранее он не придал этому значения. Надо же, все это время ответ был на поверхности. Плывущие облака, горная вершина и белые цапли — Лушань[61].

— Эта шкатулка принадлежит библиотеке Цинтянь... — тихо сказал Юн Шэнь, обводя пальцем контуры выточенных из серебра облаков.

— Верно, — кивнул Цао Сяошэ. — В ней есть нечто странное, не могу понять, что именно. На самой шкатулке множество чар. Ее не открыть просто так. Ключ мне неизвестен... Но вы понимаете, да? Откуда такой интересной вещице взяться у молодого господина Хэ?

Что ж, Юн Шэнь был прав в своих соображениях. Все непросто с тем тайником. Похоже, Хэ Циюй и правда хранил за пазухой нефритовый диск[62]. Было бы, конечно, проще, прочитай он и записи, оставленные Хэ Циюем, но теперь поздно об этом думать. Выходит, эта шкатулка в действительности может быть тем самым, что украл Хэ Циюй у демоницы. Возможно, из-за нее сорвалось нападение на шествии... Дуцзюань говорила, что что-то пошло не так. Вариант, что Хэ Циюй мог пособничать демоницам, отметался — вряд ли бы тогда о его смерти рассуждали столь кровожадно.

К сожалению, это породило лишь больше вопросов. Юн Шэнь повернулся к дверям, настойчиво пренебрегая взглядом бианя, который, казалось, был направлен прямо на него, и хмуро сказал:

— А об этом нам должна поведать Ху Иньлин.

Он сжал шкатулку в руке, и ее грани неприятно впились в ладонь.

Стоило Цао Сяошэ толкнуть тяжелые двери, как дыхание Юн Шэня перехватило от обрушившегося давления темной ци. Ужасающая сила. Даже будучи единым с окружением, после того как ци изгнали из его тела, Юн Шэнь с каждым шагом чувствовал, будто погружается в вязкую топь, которая норовит утянуть глубже.

Пламени факелов было слишком мало для столь большой темницы — она отличалась от прочих и походила скорее на просторный зал. Воздух здесь был затхлым и сырым, полнился едким жженым запахом демонической крови.

Юн Шэнь ощутил смутное беспокойство, что из темных углов может показаться биань. В прошлый раз зверь не был настроен дружелюбно, и Юн Шэнь не желал разбираться еще и с этой проблемой. Не сейчас.

Ввысь к потолку поднимались колонны, идущие кругом, а в центре круга располагалась клетка, отдаленно напоминающая те, в которых обычно держат птиц, разве что гораздо больших размеров. Толстые прутья решетки были подогнаны близко друг к другу и начинались от каменного пола, заканчиваясь под потолком, сливаясь между собой в купол. С колонн спускались цепи, множество цепей. Они слабо мерцали. Должно быть, это была техника Си Ина — каждое звено цепей создано целиком из духовной энергии, настолько концентрированной, что она обрела материальную форму. Цепи шли меж прутьев и плотно опутывали неподвижное тело, замершее внутри. Пестрое множество печатей и амулетов, призванное подавить демоническую силу, опутывало решетки. В каменном полу была выдолблена печать Неба и Земли — сильные чары очищения, позволяющие удержать энергии инь и ян в равновесии путем формирования искусственного предела в контуре печати.

Вся эта защита поддерживалась дежурящими заклинателями, но сейчас они были без сознания. Могла ли демоническая ци расползтись по всей темнице и за ее пределами именно по этой причине?

Юн Шэнь подошел ближе.

Ху Иньлин было не узнать. В Павильоне ароматов он видел ее в нескольких образах: талантливая танцовщица, сокровище Павильона и любимица госпожи Чэнь, коварная соблазнительница, чья красота сравнима с прекрасными цветами и способна с легкостью пленить даже искушенное сердце. Яростная и безжалостная девятихвостая хули-цзин, в чьих силах разрушить разум и душу.

Теперь же тонкое тело, походившее на изломанную ивовую ветвь, ничем не напоминало прежнюю демоницу. Похоже, заклинателям удалось загнать ее в человеческий облик и заточить в нем. Руки Ху Иньлин были подняты над головой, ее подвесили за крепко связанные цепями запястья, которые к тому же пронзили двумя крюками. Плоть местами вывернулась наружу, в зияющих ранах, залитых темной запекшейся кровью, виднелись разорванные сухожилия. Руки покрывали разрезы, ожоги, повторяющие контуры злосчастных цепей, — ни единого живого места. Другая пара цепей охватывала шею демоницы. Голова ее была опущена, а лицо скрыто за занавесью некогда огненно-рыжих, теперь уже растерявших былую яркость и будто выцветших, спутанных волос, перепачканных грязью и кровью. Они походили на стог мокрой соломы. Изорванное, вероятно из-за обращений в демоническую форму, одеяние залила кровь и выпачкала грязь. Тело Ху Иньлин тоже окутывали цепи, врезаясь в мышцы и местами даже размозжая их. Светлая ци, заключенная в звеньях, ранила и обжигала демоническую сущность хули-цзин. Они прожигали плоть — особенно заметно на ребрах, где кожа и мышцы успели сползти так, что обнажилась белизна кости.

Зрелище было отвратительным и мерзким. Жестокость расправы, свершившейся над Ху Иньлин, поражала, но Юн Шэнь все равно не мог отвести взгляда. Не то чтобы он ее жалел. Демоны не заслуживают жалости, тем более такие, как она. Эта хули-цзин вместе с Чэнь Ляомин загубили множество невинных жизней, да и сама лисья демоница наверняка не гнушалась поеданием людей. Но сейчас, в облике юной девы, она выглядела беззащитно. Ей не удавалось исцелиться — силы наверняка были запечатаны, — и, должно быть, сейчас она испытывала неимоверную боль.

Чем дольше Юн Шэнь смотрел на пленницу, тем сильнее в его груди что-то пронзительно сжималось. Подол изорванной юбки прикрывал ноги, но по состоянию остального тела нетрудно было догадаться, что и от них едва ли что-то осталось. Ступня, видневшаяся из-под куска пропитанной кровью ткани, вывернулась под неестественным углом.

Юн Шэнь шагнул вперед.

— Не советую подходить ближе, — тихо сказал Цао Сяошэ, схватив Юн Шэня за край рукава и легонько потянув на себя.

Юн Шэнь растерянно обернулся к нему и все же отступил на шаг. Цао Сяошэ кивнул на пол, и тогда Юн Шэнь заметил, что, сам того не ведая, переступил внутренний контур печати Неба и Земли.

Да, это и правда лишнее.

— Непохоже, что она в сознании, — протянул Юн Шэнь, вновь поворачиваясь к безмолвной Ху Иньлин.

Ее действительно пытали с особым остервенением. Удивительно, как она не пожелала прекратить это, просто выдав нужную информацию, — до сих пор выбить из нее хоть слово не получалось, если верить Си Ину.

Юн Шэнь был убежден в переменчивости демонической натуры, особенно лисьей. Сохранить свою шкуру для них было дороже всякой преданности. Демоны неспособны на сострадание, жалость, верность. Они неспособны любить. Рожденные из мрака, они были воплощением всего самого темного, что только нашлось бы в трех мирах. Ху Иньлин была по странному и совершенно точно невозможному стечению обстоятельств предана своей хозяйке. До безумия предана.