Карнавал теней (СИ) - Страница 7

- Марика…

Она отмахнулась.

- Там были дети. В клетках. Много детей. Поросшие шерстью, с копытами и свиными рылами, с лишними руками и ногами, с глазами на лбу, с лицами на затылке. Шельми был бы среди них везунчиком… красавцем. Мои братья, которым следовало находиться в своих постелях, тоже были там. Они…

- Марика, не надо.

Она замолчала. Две лишние тени задрожали и исчезли. Рейне сделал над собой усилие, протянул руку и легонько погладил её по плечу. История, только что вырвавшаяся на волю, была столь кошмарна, что он не хотел знать её окончание; ещё он малодушно радовался тому, что ужас, отразившийся на его лице, она совершенно точно истолкует по-своему. Был ли это грех? Если да, то сегодняшнее вечернее выступление могло стать последним в его жизни.

- Этого «ныряльщика» так и не нашли, - тихонько проговорила девушка. – Ты знаешь, я тебе сейчас скажу то, чего не говорила ни одному человеку. Его преступление… Хаотика, которую он выпустил с помощью проклятого Высокого искусства… Она повлияла и на меня тоже, хотя я в ту ночь не покидала своей спальни. Или, может, он изменил меня раньше, а я не почувствовала.

- Ты хочешь сказать, что…

- Что я хаотид, - она вздохнула. – Я такая же, как Шельми. Только он другой снаружи, а я – внутри. Моя способность состоит в том, что я чувствую хаотику – мне становится очень-очень холодно, как будто кто-то прикладывает лёд к моей спине. Мне удалось это скрыть от всех, но сейчас, наверное, молчать нельзя.

Марика многозначительно посмотрела в ту сторону, куда удалилась Бабочка.

Мысли Рейне понеслись, словно табун лошадей. Бабочка – хаотид? Такой, что может выступать на манеже, а не только развлекать публику в зверинце? Тогда её способности неудивительны. Значит, они ошиблись, предполагая, что она сбежала из цирка третьей категории. Значит, она из «секунды».

- Ты уверена?

- Наполовину. – Марика пожала плечами, виновато улыбнулась. – Я знаю, что нельзя быть хаотидом наполовину, но именно это говорят мои чувства – иногда она кажется мне человеком, а иногда… не совсем человеком.

Внезапно хлопнул ставень. Рейне сорвался с места и за одну секунду оказался в другом конце комнаты – там, где должна была находиться Бабочка… и где её не оказалось. За окном хмурилось пасмурное небо, на фоне которого таяло слово, выведенное тонким пальцем по запотевшему от дыхания стеклу: «Спасибо».

5 . Журналистка

Соперничество между ведущими газетами Тарры носит не менее ожесточённый характер, чем со перничество между её же цирками в ранге «прима» . Можно долго перечислять только подтверждённые и документированные случаи , когда интересы газет сталкивались, приводя к серьёзным последствиям – временами забавным, а временами довольно драматичным. Ещё свежа в памят и горожан история о Пятидесяти а л ых р озах: чтобы выследить таинственного обожателя Малышки Лив, репортёры «Утреннего вестника» и «Таррского курьера» наняли целую орду частных сыщиков, превративших жизнь цирковой звезды в кошмар. Что интересно, самый толковый материал в конечном итоге был напечатан в «Таррском зерцале», и это подводит нас к весьма несложному умозаключению: какие бы средства ни использовались газетчиками, сенсация получается только у тех из них, кто обладает чутьём.

А. Наваро, « Таррская журналистика: слухи и факты »

Тарра, 249 0 г. от с.и.п.

Алия Наваро, будучи самым молодым репортёром в «Утреннем вестнике», да ещё и особой женского пола в придачу, ни на секунду не сомневалась в том, что о хорошей теме для заметки в одном из «карнавальных» номеров ежедневной газеты ей не стоит даже мечтать. Будь она сотрудницей какого-то более прогрессивного издания – «Таррского зерцала», к примеру, или «Таррского курьера», - всё могло бы сложиться иначе, но Эдин Комо, главный редактор «Утреннего вестника», излишней прогрессивностьювзглядов не отличался.

Однако он сумел её удивить, распределяя обязательные редакционные задания.

- Что?! – завопила Алия, позабыв о хороших манерах, когда мальчишка-курьер передал ей поручение шефа. Коллеги-репортёры, занятые подготовкой материалов, от неожиданности чуть не попадали со стульев – хоть в редакции и бывало тихо лишь глубокой ночью, всё-таки в полный голос никто, как правило, не кричал. – Он отправляет меня в Речной округ? С каких пор цирк Речного округа что-то значит в этом городе?!

Курьер виновато развёл руками.

Алия рявкнула:

- Я никуда не пойду!

- Госпожа Наваро, милочка, - старший клерк, как раз проходивший мимо, счёл необходимым вмешаться, – вы не можете просто так отказаться от задания. Я понимаю, ваш опыт работы в «Утреннем вестнике» невелик, однако вы же рассчитываете постигать тайны профессии и далее? В таком случае, вы должны были обратить внимание на то, что господин Комо не даёт хороших рекомендательных писем сотрудникам, склонным… э-э… бунтовать.

« …а вы ещё и женщина», - повисли в воздухе слова, которые он не сказал.

Алия обиженно прикусила губу. Она не бунтовала – она возмущалась, потому что Эдин Комо, возненавидевший её с первого дня работы в «Вестнике», наконец-то разродился страшной и по-настоящему неожиданной местью. Он бы хотел вообще отправить строптивую подчинённую куда-нибудь за город, писать обзоры происшествий на просёлочных дорогах, но в таком случае Алия обязательно черкнула бы письмецо в Женскую журналистскую ассоциацию. Сейчас, однако, она не могла никому жаловаться, потому что формально все условия трудового договора были соблюдены – ей поручили выполнить некую работу, работа была в пределах Тарры и для её успешного завершения не требовалось ни особых знаний, ни усилий, на которые особа женского пола была бы неспособна в силу причин объективного свойства. Тот факт, что результат работы был не более интересен, чем стенгазета пятилетней давности, доказать она не могла.

- Я тебе завидую, - Проныра Морли, один из фотографов «Вестника», некстати оказавшийся в редакции, отсалютовал ей полупустым стаканом с тёмно-коричневой бурдой, ничуть не похожей на чай. – Мы будем потеть и напрягаться, пытаясь хоть что-то любопытное отыскать для газеты, а ты отд охнёшь!

И, словно по команде, все расхохотались.

«Ничего-ничего, - подумала Алия, красная, словно мак. – Я вам ещё покажу!..»

До начала восьмичасового представления оставалось чуть больше сорока минут, когда Алия Наваро, обиженная на целый свет, подошла к кассе Цирка-у-реки, где её встретила жалкая очередь из пяти человек. Все пятеро, судя по одежде, были жителями пригородов. Вздохнув, Алия пристроилась в хвосте и стала глазеть по сторонам.

Всё в этом районе города казалось девушке унылым и тусклым. Если бы кто-то попросил её описать Речной округ одним словом, то это было бы слово «заурядный». Даже Закоулки, при всей своей опасности, неустанно радовали журналистскую братию ужасающими преступлениями, душераздирающими историями, нескончаемыми драмами, из которых получались отличные статьи. Алия втайне мечтала, что когда-нибудь её пошлют в Закоулки, проводить журналистское расследование… убийства? Подпольных цирковых представлений? Да чего угодно! Она не боялась «ныряльщиков» и плевать хотела на всё остальное. А в Речном округе никогда и ничего не происходило; жизнь здесь текла почти незаметно, очень спокойно и размеренно. От этой размеренности, от этого спокойствия, Алии хотелось кричать, но она знала, что порядочные девушки – хоть и избравшие журналистскую профессию – так себя не ведут.

- Вам один билет? – из окошечка кассы на Алию взглянули обведённые чёрным и красным печальные глаза. Всё понятно, кто-то из клоунов продаёт билеты, потому что держать отдельного кассира этому нищему «Цирку скитальцев» невыгодно. – Вы без спутника?