Карми (СИ) - Страница 63

Кто-нибудь сказал бы, что все это бред. Что у пирамиды нет и не может быть души. Но Том чувствовал ее. Слышал ее. Сейчас, находясь в абсолютном одиночестве – особенно отчетливо. Как Страж был защитником Жреца, так и он был хранителем пирамиды.

Она, казалось, дрогнула, когда Том ступил под ее своды. Завибрировал пол, запульсировали перекрученные «вены». И откуда-то пришло знание… Он молчал, обходя уровень. Лишь касался с легким усилием стен, словно подталкивая их и они, послушные его воле, двигались, возвращались на свое законное место. Оживала пирамида, свет снова стал ярче, и энергия заструилась по «венам» с новой силой. Он закончил с верхним уровнем, почти вернул в прежний вид второй, когда страшный скрежет оглушил его. Том огляделся и отшатнулся, увидев, как две противоположные стены, которые он только-только вернул в прежнее состояние, сдвинулись с места и устремились навстречу друг другу, словно ведомые желанием раздавить хрупкую человеческую плоть.

- Нет!! – Том раскинул руки в стороны, пытаясь усилием воли остановить их движение. Под кожей вздулись бугры мышц, словно он удерживал их с помощью физической силы. Но стены остановились, действительно остановились. И Том, не опуская рук, опустился на колено, закрывая глаза. Отпуская себя, отдав себя пирамиде. Где он? Покажи мне…

Стены, казалось, вздохнули с болезненным облегчением, устало, с надеждой. Разум, отпущенный на свободу, метнулся вдоль пульсирующих энергией вен, по коридорам, оплетенным каменными ветвями, стремительно, почти молниеносно, и замер, забился в огромном зале под самым куполом, откуда-то сверху наблюдая, как внизу, на каменном полу в узоре из пульсирующих фиолетовым линий, сидит безумец в лохмотьях, обнимая мягко светящуюся искру «Звезды».

Губы Тома дрогнули в оскале. Не того хозяина себе выбрала «Звезда». Он уже сплелся с ней, стал ее частью. А она? Она чувствует, о да. Том медленно опустил руки, прижимая ладони к полу. Опустил голову и распахнул ресницы, являя миру сияющие фиолетовой энергией глаза, поглотившей и белки, и радужку.

Иди сюда… Иди ко мне… Я жду тебя здесь. Ты пройдешь сквозь стены, которые я открою для тебя, взлетишь и опустишься. Явись предо мной…

Каменные стены точно пронзила болезненная судорога. Где-то далеко послышался глухой тоскливый вой, от которого волоски на загривке встали дыбом. А судорога все длилась и длилась, все больше, все отчетливее походя на родовые схватки, когда измученное тело исторгает из себя плод, разделяясь с тем, чему подарило жизнь.

Медленно, невыносимо медленно текли секунды, капали, черными песчинками осыпаясь в вечность. Мгновения, которые проходили между ударами его сердца, неумолимо становились прошлым.

Ослепительно-фиолетовая волна приливом накатила, поднимаясь откуда-то из глубин зиккурата, хлынула, затопив все пространство коридора. Фиолетовый свет стал воздухом, заполнил все вокруг. Не было ничего кроме этой безумной фиолетовой круговерти. Ни тела Хранителя, ни стен, ни пола под ногами. Только свет. Только безграничное чувство каждой пяди, каждой крупинки, из которой некогда ласки взрастили этот колосс…

Время сжалось, запульсировало в такт, а потом, когда сияние, кажется, заполнило каждую клетку тела, фиолетовое марево дрогнуло и втянулось в пульсирующую звезду на ладонях Тома. Обессилевшего, почти бесчувственного Тома. Он не ласка, он не Жрец и не Хранитель. Он всего лишь человек, и его тело неприспособленно для таких игр. Но «Звезда» – вот она. Он видит ее, чувствует. Она… рада. Она почти выполнила свое предназначение, осталось всего лишь несколько шагов.

Том выдохнул и сжал пальцы. Кожу обожгло, а потом сияние истаяло, и на ладони осталась крохотная звездочка. Том прижал ее к груди, закрыл глаза, восстанавливая в памяти схему пирамиды, и отдал короткий мысленный приказ. И тут же содрогнулся пол под ногами. Сдвинулись неповоротливые каменные стены, где-то поднимался пандус и опускался пол, возвращая уровням прежнюю форму. И, кажется, пирамида выдохнула с облегчением.

…Крис встретил его у выхода, рядом с краулером, на котором группы перемещались от базового лагеря к «Струне». И выражение его лица за щитком не предвещало ничего хорошего.

- Почему ты ничего мне не сказал, Том? Что пойдешь сюда.

- Я не Жрец, Крис, – спокойно ответил тот. – И я не имел права подвергать опасности экипаж. А ты бы сделал все, чтобы либо остановить меня, либо пойти со мной.

- Ты моя жизнь, Том. Если не станет тебя, не будет и меня, я очень хочу, чтобы ты наконец это понял, – дарк кивнул в сторону кабины. – Садись. Возвращаемся на корабль. И больше, прошу тебя, не делай так. Ты не один, Том. Больше не один.

- У тебя есть сын, Крис, – Том забрался кабину, устраиваясь на сидении. – У тебя есть экипаж. Я – не весь мир. Я знаю, на что ты способен ради меня. И нет никого сильнее тебя. Когда ты на своем посту – я спокоен.

- Том, ты великолепно понимаешь, о чем я говорю, – покачал головой Крис, усаживаясь и выводя краулер по намеченному пути. Предстояло добраться до судна и постараться взять себя в руки. Крис испугался. По-настоящему испугался. И эти неприятные мгновения стоили ему нескольких седых волос в остриженной гриве.

- Когда-то мы оба говорили, что нельзя смешивать личное и работу, – Том вздохнул. – Ошибались? Или все-таки были правы?

- Работа и личное перестали разграничиваться в тот момент, когда… мы заключили союз, Том. Тебе трудно понять это, ты не дарк. Ты не воспитывался в наших традициях. Потому так легко готов разменять свою жизнь. А мне не хватает слов пояснить тебе все это, – Крис снова тряхнул головой, глядя, тем не менее, строго вперед на дорогу.

- Просто я считаю, что моя жизнь не стоит десятков других жизней, – заметил Том. Помолчал немного, а потом произнес: – Расскажи. Я хочу лучше понимать тебя. Мы… никогда не заходили с тобой настолько далеко, я не хочу однажды потерять тебя из-за недопонимания.

Хэмсворт глубоко вздохнул.

- Ты и я – не просто двое решившие пожить какое-то время вместе и делящие одну постель. Мы делим жизни. Буквально. Твоя жизнь – моя жизнь. Твоя скорбь – моя скорбь. Если тебе взбредет в голову ограбить Терранский Дворец Согласия – я последую за тобой. Я готов к этому, Том. Давно готов. В сущности, последние годы я тобой живу.

- Мне надо было выбрать вариант союза попроще? – хмыкнул Том и снова стал серьезным. – Ты прав, я не дарк. И мне кажется это страшным. Я готов поставить свою жизнь ради тебя, но я не могу представить себе подобное… Наверное, я просто слишком привык быть одиночкой. Мне нужно заново выстроить свой мир. Тебе достался самый эгоистичный тип во всей вселенной.

- Вряд ли, – усмехнулся Крис, подводя краулер к лагерю у «Струны». – Эгоист приказал бы себя беречь и спасать. А ты наоборот, совершенно не помнишь о том, что должен быть жив и здоров.

- Ты случайно не помнишь, по чьему желанию мы здесь, м? – Том выбрался из кабины первым. Подождал капитана и только потом направился к шлюзу.

- Это было ДО нас. Теперь все по-другому, карми, – пожал плечами дарк.

- Я такой, какой есть. Всегда был, – Том вытерпел все процедуры и, получив разрешение, снял шлем. – Ты единственное существо в этом мире, которое я не просто готов терпеть рядом с собой. И я не готов рисковать тобой.

- Том, прими как данность тот факт, что куда ты, туда и я. В этом суть нашей жизни. Да, у меня есть сын. И есть завещание, которое защитит моего сына и не оставит его без гроша и обеспечит его будущее. И в этом тоже данность. Моя ему, – Крис снимал защитный костюм без спешки, точно размеренность и последовательность движений позволяли ему держать в узде собственный темперамент.

- Я принимаю решения, от которых зависит не только моя жизнь или твоя, – Том смотрел куда-то вдаль, вертя в руках шлем. – И так вышло, что ты – единственный, на кого я могу положиться. Крис, – он отложил шлем в сторону и шагнул к капитану, – я не хочу однажды пожалеть о своем выборе. О том, что сделал. Я знаю, что если бы не здесь и не сейчас, не было бы НАС, но я не хочу, чтобы за это расплачивался кто-то другой.